Анар Мешимбаева: Контракты с иностранными инвесторами заключены на невыгодных для Казахстана условиях

Экс-глава Комитета по статистике Анар Мешимбаева провела в тюрьме пять лет за преступление, вину за которое не признала. Бывший высокопоставленный чиновник написала книгу «Важен каждый», которую можно купить на казахском и русском языках в «Меломане». В ней она рассказывает не только о том, почему и как оказалась за решеткой, но и о том, как изменить страну, в которой должен быть важен каждый человек.

– Ваша книга – это не только рассказ о том, как вы провели годы в тюрьме, но и о том, как дальше жить стране и людям. Всем памятен скандал, связанный с переписью населения, в итоге вы оказались за решеткой. Что произошло тогда на самом деле?

– Это было показательное дело. Для проведения переписи населения мы заказывали бланки, цены на которые были установлены министерством экономики. Я бы даже не знала про этот тендер на бланки, с которого все началось, если бы не возникла проблема – в Казахстане нет нужного количества особой бумаги и нет нужной типографии. Я подключилась, и мы нашли типографию в Санкт-Петербурге. Что происходило дальше, я не в курсе. Как печатали бланки, как их доставляли в Казахстан – курировал ответсекретарь, заместитель по переписи. Мы благополучно провели перепись, но в апреле начались допросы, заведены уголовные дела. Оказалось, питерская типография заключила субподряд с логистической компанией, логистическая компания, в свою очередь, заключила ещё субподряды с обнальными компаниями. Эти деньги нашёл финпол и сделал вывод – если деньги обналичиваются, значит, они используются для взяток. Их совершенно не интересовало, что ни я, ни мои заместители ничего не знали про эти деньги. Хищений не было, потому что мы получили бланки вовремя. Деньги были использованы по назначению, то, что их обналичивали – это уже не дело агентства по статистике. Но замы были арестованы, затем арестовали меня.

Люди же верят тому, что говорят по телевизору. Я выехала из страны в октябре 2009 года. Обществу объяснили: не зря, значит, за человеком что-то есть…

– Почему вы покинули страну?

– Когда арестовали первого зама, я пошла к премьер-министру, чтобы сказать, что он арестован безосновательно, просила помощи. Потом арестовали второго зама – я написала письмо президенту о том, что статистики ничего не знали про обнальные компании: мы провели перепись, на этом наши функции закончены. Премьер-министр успокаивал меня, обещая, что финансовые органы разберутся, всё будет в порядке. Но неожиданно в сентябре Карим Масимов сказал, что нужно выехать на год-полтора. Моя первая реакция была «нет, я не буду выезжать, я ни в чем не виновата». Попросила еще раз узнать у президента, можно ли мне остаться в стране. Через две недели премьер повторил: надо выехать на год-полтора, сообщим, когда сможешь спокойно вернуться.

Политические игры игнорируют человеческие судьбы. Проводилась кампания по борьбе с коррупцией и нужны были показатели. Сколько министров, вице-министров было осуждено? Я думала, что, находясь в стране, смогу влиять на ход следствия, но была вынуждена все же уехать в Москву, хотя почему-то все говорили про Арабские Эмираты. Это яркий пример, того, что за тебя нарисуют всё, что захотят, даже на Луну поместят. Никто меня в ОАЭ не искал, через три года, когда было решено меня посадить, то сразу «нашли», арестовали и экстрадировали. Потом прошел суд, и я отбыла срок. Я не признала вину в суде, и сейчас не признаю.

– Чем вы занимались в тюрьме, что помогло вам выстоять, не сломаться за эти пять лет? Мы ведь знаем, что такое наша пенитенциарная система.

– Видимо, помогло, что я занималась гимнастикой, и продолжала это делать и в тюрьме, и в лагере. Даже если был небольшой клочок земли, даже если это небо в решетке – все равно. Это делалось инстинктивно. Человек должен чем-то заниматься, тогда время и мысли идут по-другому. Ты уже не думаешь каждый день о том, когда же тебя спасут или, когда тебя оправдают. Кроме того, я обучала желающих цигуном, английскому, шахматам. Становилось легче не только мне, но и тем женщинам, которые там были.

– А чем вы занимались после освобождения?

– Меня наняла крупная строительная компания для анализа большого массива данных, чтобы понять, где что можно оптимизировать. Но через год я поняла, что хочу работать с детьми, в горах. Знакомые сказали, что есть такая работа, но эти дети особенные. Я согласилась, потому что понимаю детей, чувствую их и принимаю вне зависимости от диагноза. Это мое. Стала учиться, закончила множество курсов – физиотерапии, су-джок терапии, рисования, музыки. А в марте получила диплом о дополнительном образовании нейропсихолога.

– А почему такой резкий переход? Ведь по специальности вам гораздо легче было бы найти работу. Экономистов, аналитиков не хватает везде. Или вы просто больше не могли работать с цифрами?

– Не бывает случайностей. Так совпало – хотела работать с детьми, и в мою жизнь пришли дети. Когда ты работаешь с детьми, к тому же особенными, это сюрприз каждый день. Это мир добрых людей, профессионалов, и они помогают двигаться. Конечно, я не стала суперспециалистом за эти годы, но я хотя бы понимаю, в каком направлении нужно двигаться, я снова продолжаю учить. Не только детей, учу их родителей, как заниматься с детьми дома, снимаю видео, направляю тех, кто не может приехать, консультирую по телефону, по видеосвязи. Это совсем другая работа. Это не госслужба, это не аналитика. Это живая работа, когда ты видишь результат, и когда ты видишь счастливые глаза родителей, и ребенка, который что-то научился делать…

– Сейчас все говорят о том, что на госслужбе не хватает аналитиков, экономистов, словом, не хватает профессионалов. Если вас позвали бы на госслужбу, вы бы согласились?

– Только если реформировать госслужбу.

– Вы раньше писали, что нужно объединить администрацию президента и правительства, потому что по факту центром принятия решений является администрация президента, и ввести институт вице-президентства. Вы по-прежнему так считаете?

– Конечно, потому что ничего не изменилось за 20 лет. Я работала в обеих структурах, и помню моё первое удивление, когда узнала, что есть госинспектора, которые курируют регионы, и в правительстве, и в администрации. Дублирование? Да. Отделы тоже дублируются в основной массе – социально-экономические, отделы инспекторов, политические. У нас же правительство исполняет поручения президента, и получается, что аппарат президента формирует какие-то предложения, делает аналитику, пишет, например, Послание, в нем есть поручения, потом эти поручения исполняет аппарат правительства, по регионам передает. Отдел администрации контролирует правительство, а оно – регионы. Но зачем создавать цепочку, когда можно в одном месте анализировать?

– Дублирование функций есть, с этим трудно спорить. Но не кажется ли вам, что тогда окончательно можно будет похоронить идею стратегического планирования, стратегического управления…

– У нас воссоздали из пепла агентство стратегического планирования, но мы пока не чувствуем, что у нас есть образ будущего. Самый свежий пример – вероятность снижения суверенных рейтингов Казахстана. Вот вам и все стратегическое планирование – у нас 80% нефти через российские трубопроводы идет, причем американской нефти. Не кажется ли вам, что в итоге администрация президента занялась черновой работой, а стратегическими функциями никто не занимается? И это видно по последним событиям, я имею в виду проведение референдума по изменениям в Конституцию. Вдруг, спустя буквально пару месяцев, эту Конституцию опять меняют. Это, мягко говоря, странно.

– И все-таки, в чем принципиально должны заключаться функции администрации президента и правительства? И что делать в этом контексте с еще одной огромной административной прокладкой в виде квазигоссектора? Аппарат раздут, а в итоге у семи нянек дитя без глазу.

– У нас слишком много тех, кто управляет, но мало тех, кто делает. Все руководят, а реальный сектор не развивается. А зачем управлять тем, что не развивается? Давайте лучше сократим управленцев. Если есть агентство стратегического планирования, которое находится при администрации президента, а значит, аппарат президента можно очень сильно сократить, усилить, например, правительственную структуру. Размывается ответственность – одни написали, другие должны исполнить, но пишутся такие вещи, которые неисполнимы или неизвестно, как их исполнять. Так лучше бы сделать так, чтобы писали и отвечали за их исполнение все-таки одни и те же люди. Особенно учитывая, что мало кадров. Так давайте отберем лучшие кадры и сформируем эффективное правительство, а лучше – объединённое с администрацией.

Вот раньше не было национальных компаний. Но ведь и без них металлургические комбинаты работали, вышки качали нефть. Потом откуда-то появились эти холдинги: надо привлечь деньги, или вывести акции на IPO, что-то там развивать. Пока их не было, нефть качалась, чушки отливались цинковые. От того, что они появились, в производстве ничего не изменилось. Просто получили надстройки. Вот их и надо проанализировать – чем они занимаются? Квазисектор стал местом, куда можно всех пристроить.

Я понимаю, что всем нужна работа, но у нас же не учатся сразу на министров или на акимов. У нас учатся на математиков, экономистов, инженеров. Давайте усиливать реальный сектор, чем усиливать квази– или аппарат. У нас очень много управленцев, и тех, кто занимается канцелярской работой.

Посмотрите, освободили малый бизнес на три года от КПН. Это же разовая акция, а я предлагаю освобождать предприятия создающиеся, это не обязательно малый бизнес, это может быть и средний бизнес. Главное, полностью освободить от налогов, еще и льготный кредит дать. Почему? Потому что он создаст рабочие места, какое-то производство, люди получат зарплату, смогут создавать спрос, и это нормально.

– Мы это проходили и не раз, когда люди брали кредиты и просто их не возвращали.

– Ну за тридцать лет-то научились делать бизнес-план и контролировать его исполнение. Больная тема – государственные деньги со льготами, но получают их по-прежнему те, кто дал взятку. У нас не все дают взятки, слава богу, но взять кредит в банке – это дорого, он просто теряет смысл с такой процентной ставкой. По крайней мере производственник точно не возьмёт такой кредит.

Наш малый бизнес в основном в торговле и услугах, а нужны производственники. А у нас же тормоз именно в этих градообразующих предприятиях, которые оказались под иностранным управлением. И им не нужен наш малый бизнес, они себе из Китая привезут все, что им надо.

– Вы ратуете за народовластие, причем в первую очередь говорите о независимости судебной системы. Я понимаю, что для вас это особенная тема. И не только для вас, мы постоянно слышим от разных людей, что первое главное условие — это независимость судебной системы. Меня смутила одна фраза у вас, что они не должны финансово зависеть от исполнительной власти. Простите, а тогда кто им должен платить?

– Ясное дело, что они все равно будут оплачиваться через бюджет, но бывают схемы, когда они оплачиваются не через местные бюджеты. Да, будут зависеть от центральных органов, но у нас, наверное, невозможно сразу сделать все идеально. Я за то, чтобы судей все-таки выбирали. Каста судей – это же сообщество, которое точно знает, кто работает честно, рассматривает дела принципиально. Судей надо избирать из адвокатов, у них другой подход. У нас же как? Если обвинили, значит, надо посадить. У адвокатов другое видение. Может, начать надо с пилотных районов и выбрать судей из адвокатов.

– Еще один атрибут демократии – выборность акимов. В той же России выбирали мэров. В итоге получилось, что пришли либо бандиты, либо популисты. И сегодня наша власть дает нам понять, что выборы – это не панацея…

– Выборы – это точно не панацея, но я считаю их необходимым атрибутом, потому что у нас люди не считают, что они как-то вообще влияют на развитие своей страны, города. Недавно хорошую фразу услышала: «Мы созрели президента выбирать, а акима – не созрели». Мне кажется, уже не будут выбирать так оголтело того, кто хорошо говорит, особенно казахи. У нас же народ талантливый, любит поговорить и цену словам знает. Понимаю, что всё равно будут и популисты, и бандиты. Народ уже не так глуп, если и ошибется, у него должен быть инструмент, чтобы избавиться от краснобая через недоверие и перевыборы.

– Вы предлагаете пересмотреть международные контракты и договора с иностранными инвесторами. Значит ли это, что вы за национализацию?

– Для начала эти договора и соглашения о разделе продукции следует проанализировать и посмотреть, на каких условиях они были заключены. Они на 100% заключены на невыгодных для Казахстана условиях, провести с ними переговоры и, если они не идут на пересмотр, тогда национализировать. Казахстанцев – уехавших и которые есть в стране – уже достаточно, чтобы управлять этими предприятиями. Гарантий, конечно, никогда нет, но хотя бы какая-то надежда, что будет делаться что-то для страны, для казахстанских рабочих, будут соблюдаться вопросы охраны труда и экологии.

– Ещё одна вещь, которая меня поразила в вашей книге. Вы предлагаете расходы на культуру довести до уровня расходов на оборону. Мне кажется, вопрос не в том, сколько денег выделяется, а в том, чтобы их правильно использовать.

– Расходы на оборону после январских событий видятся как способ защититься от своих людей, которые могут друг на друга пойти. Мы же не ожидали, что казахи будут стрелять в казахов, что брат на брата не пойдёт. Но январь показал, что если дали приказ, то пойдёт. Поэтому нужен высокий уровень культуры. Посмотрите на маленьких детей – это уже другое поколение, они рождаются уже с другим сознанием. Если они смотрят целый день tik-tok, это будет одно мышление к 20 годам, а если они ходят на рисование, музыку, спорт, скачут на конях – это будет совсем другой человек. К моменту, когда они пойдут в институт, в армию, это будет другая душа и другое мышление.

– Давайте о статистике. Скажите, почему вам не удалось реформировать статистику в нашей стране?

– Мы пытались перевести все формы в электронный вид, это значит, что чек заходит в компьютер, заполняется электронная форма. И если в этом месяце было 2, а в следующем – 22, система сразу выдаст ошибку. Человеческий фактор, чтобы «пририсовать», исключен. Мы начинали с 6 форм и должны были за два года довести всю систему до того, чтобы все статформы, которые заполняют предприятия, были в электронном виде. Дальше идёт формирование показателей ВВП или инфляции. Там выставлены формулы, и результат должен автоматически выйти. Сама статистика редко, когда что-то «нарисует», «рисуют» предприятия, которые сдают статистику. Разве секрет, что есть двойная или тройная бухгалтерия? Статистика ничего не сможет сделать, пока предприятия или банки, вообще все, кто сдаёт статотчетность, не буду писать реальные цифры того, как они работают.

Это проблема не только нашей страны. Даже в развитых странах пытаются «подбить» статистику под красивые показатели. Вот в послании президента поставлена задача объединить информационные потоки таможенной и налоговой служб. Об этом говорили ещё двадцать лет назад. Мы тоже добивались, чтобы информационная система статистики была объединена с налоговой и таможенной службами. Было сильное сопротивление. А сейчас этот вопрос даже не ставится. Хотя вроде это само собой разумеющееся дело – во всех информационных системах цифры должны «биться» друг с другом.

– После освобождения вы написали письма как Назарбаеву, так и нынешнему президенту Токаеву. Вы не могли бы сказать, о чём были эти письма и была ли на них какая-то реакция?

– Когда я освободилась и попала снова в наш Казахстан, увидела, что жизнь стала хуже. Практически я выпала на 10 лет – сначала была вынужденная эмиграция, потом сидела по тюрьмам. Но ведь страна должна была улучшить своё положение. Я увидела, что народ стал беднее, власть и народ отдаляются друг от друга. Я написала, что теперь я знаю жизнь всех слоёв общества. А стране нужны люди, которые могут объяснить власти, что нужно народу. Почему ему плохо и чем он недоволен. Но мне никто не ответил.

• 53
• 48