Куда движется постсоветское пространство?

Не покидает ощущение дежавю. Выборы, кризисы, безработица, коррупция, разоблачения — все это когда-то уже было. Равно как и попытки избежать неугодных сценариев, обратить их разрушающий потенциал вспять. Увы, жизнь, как выясняется, зачастую развивается совсем по иным законам, когда людям, словно белкам, остается вертеть колесо истории. И рассуждения о том, кто кормчий, куда плывет корабль, какие берега либо подводные рифы подстерегают, лишены всякого смысла.

Намедни состоялся I Евразийский конгресс политологов. Уровень и география участников были под стать громкому названию. В течение трех дней отечественные и иностранные эксперты ломали головы над извечными, а то и доселе невиданными вызовами человечеству. От обилия специальных терминов, наподобие бифуркации, праксеологии, цивилиархии и т. д., кружилась голова. Быть может, обычная лексика не в состоянии передать всю гамму научных понятий и воззрений. С другой стороны, непонятно, что мешает применить, например, вместо мудреного «девелопментность» простое «развитость»? Временами казалось, что терминологическая мишура для того и нужна, чтобы скрыть суть происходящего, замаскировать ее. Но не это важно.

В качестве главной на конгрессе была заявлена тема «Постсоветский транзит: тренды, мифы и перспективы». На этот счет выдвигались различные версии и формулы. Впрочем, общая канва рассуждений сводилась примерно к следующим тезисам.

1. Постсоветские страны в течение 20 последних лет все еще находятся в стадии политического транзита. При этом итоги транзита по-настоящему будут ясны только в наступившем десятилетии, которое, к тому же, обещает быть критическим.

2. До сих пор непонятно, куда именно движутся постсоветские страны. То есть имеется исходная точка А, в данном случае СССР, но непонятно, где точка Б.

3. Отличаются специфика и темпы перехода от авторитаризма к демократии. Однако общее развитие постсоветских республик не имеет классических признаков демократического транзита, здесь не прослеживаются закономерности имеющейся теории и концепции, и это подвергает сомнению применение понятия демократического транзита к постсоветским странам вообще, и особенно к странам Центральной Азии.

Собственно, на этом умозаключения экспертов заходят в тупик. Но почему?

Сдается, что подвох кроется в неправильных условиях задачи. В качестве наглядного примера возьмем классическую задачу из школьной программы: группа велосипедистов выехала из пункта А в пункт Б… Проблема «затянувшегося транзита» даже не в том, что неизвестны удаленность пункта назначения, скорость движения и т. д. Неизвестно, двигаются ли велосипедисты вообще, в какой-то момент остановились и поехали назад или свернули с намеченного пути в совершенно ином направлении?

В 1991 году распад СССР рассматривался многими как триумф идеи «демократического мира». Тогда казалось, что политическая транзитология, завершив свою миссию, должна торжественно сойти с арены. На самом деле изменяющаяся политическая действительность поставила перед молодой наукой новые задачи. Итоги так называемой «третьей волны демократизации» (смотрите сноску) выразилась в СНГ в реставрации некоторых элементов старых режимов, но вряд ли модернизации.

Таким образом, в случае с постсоветскими странами, во всяком случае большей их частью, едва ли применима прямолинейная схема транзита от тоталитаризма к демократии. Скорее, мы имеем дело с цикличным развитием цивилизации, когда, выйдя из пункта А, есть риск возвратиться опять в пункт А. Данный принцип, обоснованный еще Карлом Марксом, можно уложить в незамысловатую фразу: «Новое — не что иное, как хорошо забытое старое». И главный вопрос — будет ли это самое старое «хорошим»?

Дело в том, что сам Маркс под цикличностью подразумевал некий прогресс. То есть, двигаясь по кругу, человечество возвращается к исходной точке, но на более высоком уровне. А достижения науки, рост производительности труда, межклассовые отношения и прочие опции лишь закрепляют такой подъем. Допустим. Но старина Маркс и не подозревал, что движение по спирали может быть не только вверх, но и вниз.

Схожий феномен, как представляется, и переживает постсоветское пространство. Если брать за основу 30-летний цикл, то его разбивка по периодам может дать пищу для не самых приятных размышлений. В первые 10 лет превозносятся демократические ценности, организуются демократичные выборы, общества полны энтузиазма построить правовое общество, основанное на свободе, равенстве, конкуренции и справедливости. Однако по мере прохождения середины пути демократический запал истощается, а транзит, проделав дугу, возвращается обратно. Это вовсе не значит, что наш странник, подобно Робинзону Крузо, обречен наматывать круги на своем необитаемом острове. Отнюдь. Как нельзя войти в одну реку дважды, так и нельзя клонировать СССР, во всяком случае в том виде, в котором он был до своей кончины. Но вот в каком качестве мы встретим 2021 год, во что выльется постсоветская интеграция, наконец, что станет с приоритетами, которые связывались с пунктом Б, увы, знать нам, похоже, не дано.

Иногда кажется, уж лучше бы топтались на месте, но это тоже невозможно.

* Гарвардский профессор Самюэл Хантингтон дает следующую периодизацию волн демократизации: первый подъем волны (1828–1926), первый спад (1922–1942), второй подъем (1943–1962), второй спад (1958–1975), третий подъем (1974–?).

• 44
• 41