Тюрьма Инкорпорейтед

Недавно на правительственном часе в мажилисе парламента министр внутренних дел Калмуханбет Касымов заявил, что в Казахстане полным ходом идет работа над созданием в стране первых частных тюрем-колоний, которые одновременно будут и производственно-промышленными предприятиями. Идеей этой министр «болеет» уже не один год, постоянно ее пропагандирует и пытается воплотить в жизнь.
Наконец дело, кажется, сдвинулось: утверждены проекты 6 типов новых тюрем, для разных климатических зон , а один такой «пилотный» проект должен строиться в Карагандинской области. Казахстанские предприниматели, построившие исправительные колонии в рамках государственно-частного партнерства (ГЧП), смогут открывать на этих объектах собственные производства, сообщил министр. Сегодня предприниматели не хотят развивать свой бизнес в нашей пенитенциарной системе, потому что колонии старые и, как сказал министр, «запущенные». В настоящее время в исправительных учреждениях Казахстана производится примерно 10 видов товаров, в том числе мебель, стройматериалы и текстильные изделия. При этом работают только половина казахстанских осужденных, которые могут трудиться. И колонии очень затратны для бюджета. Министр привел такие цифры: содержание одного заключенного обходится в 651 тыс. тенге в год, содержание одного следственного заключенного в следственном изоляторе — в 950 тыс. тенге. Умножить эти цифры на 49 800 граждан, отбывающих наказание, 43 300 из них — в исправительных учреждениях, еще 6600 следственных арестованных находятся в следственных изоляторах, получаем колоссальные цифры расходов, которые общество тратит из карманов налогоплательщиков, формирующих бюджет.
Аргументы о «запущенности» наших тюрем и колоний, а также призывы министра к их самоокупаемости и резкому сокращению расходов бюджетных денег, расположили к министру депутатов и настроили их на благодушный лад. Анекдот о цыгане, который предложил жене, вместо того, чтобы отмывать своих чумазых ребятишек, нарожать новых, тоже, наверное, нашел бы среди них благодарных слушателей. Действительно: зачем латать старье, в которое превратились наши тюрьмы и колонии? Построим новые и пусть эти зэки трудом искупают свою вину, выпускают нужные обществу товары, частный бизнес получит свою прибыль, а государство избавится от многомиллиардных расходов! И всем будет хорошо.

Но опыт других стран, где частные места заключения существуют уже давно, доказывает, что в этом деле экономический аспект – только одни из многих и здесь возникает масса правовых, экономических, психологических и моральных конфликтов. Порой – неразрешимых.
Например, бесспорным лидером в развитии тюремного бизнеса в мире являются США. В этой стране тюремная индустрия – одна из наиболее быстро растущих отраслей, и инвесторы ее находятся на Уолл-стрит. У этой многомиллионной индустрии есть собственные торговые выставки, съезды, веб-сайты, интернет-каталоги. Она ведет прямые рекламные кампании, владеет проектировочными и строительными фирмами, инвестиционными фондами на Уолл-стрит, фирмами по эксплуатации зданий, по снабжению продовольствием, а также у нее имеется своя вооруженная охрана. По данным американской бизнес-прессы, тюремная индустрия США производит 100% всех военных касок, форменных ремней и портупей, бронежилетов, идентификационных карт, рубашек, брюк, палаток, рюкзаков и фляжек. Помимо военного снаряжения и обмундирования, тюрьма производит 98% от рынка монтажных инструментов, 46% пуленепробиваемых жилетов, 36% бытовой техники, 30% наушников, микорофонов, мегафонов и 21% офисной мебели, а также авиационное и медицинское оборудование и многое другое – заключенные занимаются даже дрессировкой собак-поводырей для слепых. И все большая часть производства перемещается в частные тюрьмы, которые растут по всей стране, как грибы.
Кто же инвестирует в этот комплекс? Как минимум, 37 штатов легализовали использование труда заключенных частными корпорациями, которые организуют производство внутри тюрем. В список этих корпораций входят самые сливки американского корпоративного сообщества6 IBM, Boeing, Motorola, Microsoft, AT&T, Wireless, Texas Instrument, Dell, Compaq, Honeywell, Hewlett-Packard, Nortel, Lucent Technologies, 3Com, Intel, Northern Telecom, TWA, Nordstrom’s, Revlon, Macy’s, Pierre Cardin, Target Stores и многие другие. Все эти компании с восторгом отнеслись к радужным экономическим перспективам, которые сулил тюремный труд.
Однако у этой благостной картины есть и другая сторона. Частные тюрьмы зависят от дохода. И его добиваются усилением эксплуатации заключенных. Корпоративные держатели акций, которые делают деньги на труде заключенных, лоббируют приговоры к более длительным срокам, чтобы обеспечить себя рабочей силой. Система кормит сама себя», говорится в исследовании Прогрессивной Лейбористской партии, которая считает тюремную систему «подражанием нацистской Германии в том, что касается принудительного рабского труда и концентрационных лагерей».

Правозащитные организации, как политического направления, так и социального, борются против того, что они называют «новой формой бесчеловечной эксплуатации в США»; они утверждают, что почти 2 миллиона заключенных, в основном, черных и испаноязычных, работают в различных отраслях промышленности за скудное вознаграждение. Для промышленных магнатов – это золотое дно. Тут не приходится нервничать из-за забастовок, из-за оплаты страховки от безработицы, отпусков и отгулов. Все их работники заняты полное время, никогда не опаздывают, никогда не прогуливают по «семейным обстоятельствам»; более того, если им не нравится оплата 25 центов в час и они отказываются работать, их запирают в одиночки.
В федеральных тюрьмах России тоже выполняют частные заказы, налаживают производство. Но факты, всплывшие в последнее время, говорят о том, что в этом деле допускаются вопиющие злоупотребления, трудовой процесс выливается в злостную и безжалостную эксплуатацию заключенных. Успехи тюремной индустрии основываются на бесправности рабочей силы, поте и даже крови попавших в эту систему людей. И — ничего личного, просто бизнес…
Своим мнением мы попросили поделиться предпринимателя, а также правозащитника, который сам прошел «школу» тюремного заключения:
Галина Казанцева, Председатель Профсоюза работников малого и среднего бизнеса Восточно-Казахстанской области:
— В этом деле, прежде всего, нужно создать четкие и понятные «правила игры», разработать и принять хорошие законы, которые регламентировали бы отношения государства, частного инвестора и заключенных, которые одновременно будут являться и работниками этих частных тюрем-предприятий. Вот таких прозрачных, однозначных отношений, с обязанностями каждой из сторон, у нас часто нет. А в таком новом деле, как организация производства в местах заключения, бизнесмену обязательно будут нужны гарантии сохранности его капитала, он должен быть уверен, что не придет новый начальник УИС и все его инвестиции пойдут прахом.
Для бизнесменов самым важным мотивом, привлекающих их к развитию производства в местах заключения, конечно, будет дешевизна рабочей силы. Но никто не сможет сегодня сказать, что только это обстоятельство будет решающим, поскольку инвестиции в строительство зданий, в оборудование и пр. могут быть очень и очень велики. Тут нужно все очень тщательно подсчитывать. Бизнесмены, конечно, понимают, что организация труда заключенных – это очень важная социальная мера, что работающие люди будут включены в социум, будут заниматься общественно-полезным делом да и после отбытия наказания выйдут на волю с профессией и с какими-то денежными накоплениями. Но все-таки главными аргументами для бизнесменов здесь будут: сохранность инвестиций, сроки их окупаемости, норма прибыли, гарантии долговременных и устойчивых отношений с государством. Сегодня все эти условия еще «в тумане». Так что о перспективах развития частных тюрем, как вида бизнеса и как производственных центров, пока ничего определенного сказать нельзя.

Сергей Дуванов, сотрудник Казахстанского международного бюро по правам человека и законности:
— Я считаю, что в той общественно-политической системе, которая сложилась в нашем государстве, любые, даже опробованные в других государствах изменения в пенитенциарной системе, в подавляющем числе случаев извращаются чиновниками до неузнаваемости, до своей противоположности. Не будет исключением и эта идей частных тюрем, которую уже не первый год лоббирует господин министр внутренних дел. В советское время была шутка: за что мы, советские, не возьмемся, что не захотим произвести– обязательно у нас получается автомат Калашникова. Точно так получится и в этом случае: идея о более достойных условиях содержания заключенных, о занятости их на различных работах, обучении профессии, о самоокупаемости и прибыльности колоний – все это выльется в систему жесточайшей, поистине рабской эксплуатации несчастных зэков, в закрытую корпорацию унизительного принудительного труда тысяч людей, которые будут поставлены в невыносимые условия. Это обязательно произойдет, потому что и менталитет работников нашей правоохранительной системы и тех людей, кто работают в тюрьмах и колониях, остался на пещерном карательном уровне. Созданные таким образом тюрьмы станут «семейными предприятиями», от которых будут «кормиться» не только сами инвесторы – новоявленные рабовладельцы, но и элита коррумпированного чиновничества вокруг них. У таких предпринимателей возникнет огромный соблазн для злоупотреблений, потому что такие объекты можно идеально скрыть от общественного контроля, который у нас в стране, с его «спящим» гражданским обществом, и сегодня – то не слишком действенен, а в условиях частной тюрьмы – оно же частное предприятие, станет вообще невозможным. А государственный контроль, который формально будет установлен, можно будет снивелировать взятками.
— Министр К. Касымов приводит такой, по его мнению, «убийственный» аргумент: частные тюрьмы дадут работу тысячам заключенных, которые сегодня не работают, а только требуют на свое содержание огромных денег из бюджета. А в частных тюрьмах заключенные будут сами содержать себя…
— А кто мешает министру наладить производство в наших государственных местах заключения?! Ведь здесь десятилетиями существовал большущий производственно-промышленный комплекс, десятки предприятий и все зэки трудились, выпускали продукцию, получали зарплату. В той же колонии в Заречном, где я отбывал наказание, существовал завод по добыче и обработке мрамора, который если бы он работал, мог бы просто озолотить колонию, потому что мрамор – дорогой и ценный материал. Но его развалили, как и большинство других предприятий, и жалуются, что работы для заключенных нет! И теперь, прикрывая свою некомпетентность и организационное бессилие, выдвигают новую идею: частник придет и все наладит! Это хорошо для США или Германии, а для нас, где тюремный беспредел превосходит все границы, это шаг к возрождению настоящего рабовладельческого строя, к превращению наших граждан, попавших в паутину тюремного быта, в бесправных и униженных существ. Предпринимателю важна высокая норма прибыли, и он будет «выбивать» ее из заключенных всеми возможными методами. На заключенных ему плевать, он будет выжимать из них все соки. Его основной стимул – дешевая, практически даровая рабочая сила. Опыт такой уже есть и у нас, и в соседней России. Помните, как Надежда Толоконникова высветила всю гнусность «организации труда» в мордовском лагере? Там женщин заставляли работать в швейном цехе по 12, по 16 часов, в субботы и воскресенья! Заставляли писать «добровольные» заявления, что они желают работать сверхурочно. А чуть пикнешь, поднимешь голос – тюремный террор, карцер, лишение пищи, свиданий, «прессование» со стороны работников колонии и прислуживающих им сломленных зэков…В частных тюрьмах это неизбежно разрастется пышным цветом. Мы этого хотим? Думается, никто этого в здравом уме не захочет.

• 68
• 71