Узбекский оппозиционер предупредил об угрозе размещения российской военной базы в Узбекистане

Концлагеря – краеугольный камень политики компартии. Именно так компартия решала все идеологические, экономические, политические и иные вопросы. Цензура, террор, концлагеря – три кита СССР. Без них империя не только не появилась, но и не сохраняла свое существование. Менялись методы и формы, но суть оставалась прежней.

С террора началась история страны в 1917 году. В 1918 году «добрый дедушка» Ленин отреагировал на вспыхнувшие мятежи следующим образом: «…провести беспощадный массовый террор против кулачества, попов и белогвардейцев: сомнительных запереть в концентрационный лагерь вне города». Так в Союзе с «легкой» руки вождя начала формироваться «политика концлагеря». Специальное Постановление СНК РСФСР от 5 сентября 1918 г. гласило: «Необходимо очистить Советскую республику от классовых врагов путем изолирования их в концентрационных лагерях». В феврале 1919 г. Г. Сокольников, предлагая использовать казачество в качестве рабсилы на объектах промышленности взамен их массового расстрела, обратился в ЦК: «Немедленно приступить к строительству объектов концентрационных лагерей». Лагеря множились, совершенствовались и постепенно покрывали сетью территорию страны…

В Казахстане совсем неслучайно оказываются связанными между собой форсированная индустриализация, коллективизация, восстания сарбазов, голодомор, концлагеря, политрепрессии и, позже, депортации народов. И дело даже не в датах, а в одновременности и взаимообусловленности этих событий.

Концлагеря охватили огромную территории именно середины степи, перекрыв кочевые пути, передвижения сарбазов с востока на запад и с севера на юг, тем самым, исключив возобновление сопротивления (Степной войны) на огромной территории. Коллективизация, политрепрессии и депортации народов позволили осуществить захват скота и земли, обеспечить промышленность дешевой рабочей силой.

В 1929 г. Сталин утвердил план по созданию сети исправительно-трудовых лагерей по всей стране. В мае 1930 г. было принято постановление «Об организации Казахского ИТЛАГ». А уже в декабре 1931 года на базе совхоза «Гигант» ОГПУ-КазИТЛАГа на территории Нуринского, Тельманского, Жанааркинского районов был создан Карагандинский исправительно-трудовой лагерь.

Цели его создания — формирование крупной продовольственной базы и обеспечение дешевой (по сути, дармовой) рабочей силой развивающейся угольно-металлургической промышленности – Карагандинского угольного бассейна, Жезказганского и Балхашского медеплавильного комбинатов. Обе цели были достигнуты, за ценой не постояли…

Под территорию Карлага было отведено 161 тыс. га пахотных и сенокосных площадей. Его протяженность составила 300 км с севера на юг и 200 км с востока на запад. Вне этой территории располагалось еще 2 отделения – Акмолинское и Балхашское.

Территорию, отведенную под Карлаг, освобождали силами войск НКВД, т.к. там проживало 4 тыс. казахских семей с населением 80 тыс. человек, а также 7 поселков с 1,2 тыс. немецких, русских, украинских семей в количестве 22 тыс. человек (потомки переселившихся в казахские степи в 1907-1910 гг. в рамках столыпинской реформы). В 1930-1931 гг. проходил процесс их принудительного выселения. Немцев, русских и украинцев переселили в Тельманский, Осакаровский и Нуринский районы Карагандинской области.

Казахи отказывались переселяться. Они вполне достаточно зарабатывали на жизнь без колхозов (объединение близких родственников в один-два ауыла и представляло собой эффективно функционирующее коллективное хозяйство) или без найма на объекты промышленности. Мы знаем, что произошло с большей частью казахов, которые отказывались покидать родовые земли, оседать и массово наниматься на промышленные объекты. В ответ началась принудительная коллективизация, реквизиция скота, что вскоре привело к голоду.

Обратите внимание на дату создания Карлага — резкое ускорение в 1929-1931 гг. процесса коллективизации, осуществленное в сжатые сроки, насильственное выселение местного населения с территории проживания и начало голодомора. К слову, скот, отбираемый у казахов, проживающих на этой территории, передавался специально созданной организации «Восток-мясо» совхоза «Гигант», т.е. концлагерю. За своим скотом, чтобы не потерять его окончательно, по замыслу организаторов, в концлагерь должны были последовать казахи.

Многие казахи, оставшись без скота, просто умирали в Степи. Кто смог, дошел до Караганды, Балхаша и устроился работать на строительство шахт, рудников, заводов. Работали по 12 часов в сутки за чашку баланды и пайку хлеба. Именно таким образом были обеспечены дешевой рабочей силой многие зарождающие промышленные гиганты (в Караганде, Балхаше, Жезказгане), позже их обеспечивали рабочими за счет контингента концлагерей, депортированных, военнопленных, осужденных после пребывания в германском плену. Лишь к середине 1950-ых гг. на промышленные предприятия массово пришли новые переселенцы, оставшиеся в Казахстане после провала авантюрной кампания по поднятию целины…

Кроме того, в разгар голода, в мае 1931 года, в Казахстан было выслано 189 тыс. человек, из них 150 тыс. было размещено на территории нынешней Акмолинской, Карагандинской, Павлодарской, Кокшетауской областей. К 1937 году количество высланных в Казахстан составило 360 тыс. человек.

Возникает вопрос: если в Степи свирепствовал голод, зачем сюда переселяли людей? Дело в том, что голода (отсутствия продуктов) не существовало, он организовывался в «нужных» местах: там, где надо было подавить сопротивление сарбазов, «освободить» территорию, привлечь/переместить дармовую рабочую силу на объекты промышленности, изъять скот для совхозов Карлага.

Так, Карлаг занял якобы пустующие земли. На освободившихся от казахских аулов территориях были возведены лагерные объекты: бараки, скотные дворы, казармы ВОХРовцев, комендатуры, появились десятки тысяч заключенных.

Несмотря на запрет использовать для строительства саман из могильников, заключенные разбирали старые постройки. Первый секретарь райкома партии Сулейменов Ж. писал первому секретарю Карагандинского обкома партии Галайдину: «В процессе сооружение отделения Карлага на территории района в урочищах Ортау, Алабас, Жайдак-су, работники Карлага разрушили могилы казахских знатных людей. Могила сына известного батыра Жидебая Сыздыка, десятки могил были разрушены, превращены в скотный двор».

Территория Карлага стремительно расширялась: в 1941 г. она составила 1 млн. 780 тыс. 650 га, в 1950 г. – 2 млн. 87 тыс. 646 га (или 20 тыс. 876 кв.км).

За годы существования Карлага (1931-1953 гг.) в него попали свыше 1 млн. человек. А ведь помимо Карлага на территории Карагандинской области существовали Степлаг, Песчанлаг, Луговой. По всему же Казахстану насчитывалось 22 лагеря, и практически каждый из них был создан в промышленных зонах.

Создание концлагерей и колоний на огромной территории разрушило традиционные формы хозяйствования (советы так и не смогли восстановить то количество скота, которое было достигнуто кочевниками при отгонном животноводстве), уничтожило многие казахские обычаи и традиции (т.к. была уничтожена сама среда их бытования и значительная часть их носителей; оставшимся в живых внушалась идея об отсталости этих традиций), нарушило экологический баланс (например, в Прибалхашье хищно вырубали саксауловые леса и трехметровые камышовые заросли, что привело увеличению песчаных бурь, обмелению озера), обусловило голод, эпидемии, демографический спад (в частности, естественный прирост населения) и т.д.

Некогда вольную Степь, где царил дух свободы, где испокон веков не было тюрем, превратили в территорию неволи для многих народов…

Говоря о политических репрессиях, мы обычно подразумеваем 1937-1938 годы, тогда как их история значительно протяженнее во времени и занимает, по сути, почти всю историю существования советского тоталитарного строя. Даже после завершения десятилетий репрессий продолжал существовать политический сыск, власть КГБ, диссиденты, психушки для инакомыслящих, цензура (и, как следствие, самиздат) и др.

В политрепрессиях берут начало одиозные правовые нормы – особые совещания, тройки (с 1935 г.), двойки (с 1937 г.). В этом же ряду печально знаменитые реформы Вышинского: преступления по контрреволюционной деятельности рассматриваются без участи обвинения и защиты; объективные доказательства вины не нужны; для осуждения достаточно признания; суд не может установить объективную истину, и поэтому цель его – не поиск истины, а установление вероятности (!) виновности. Т.е. оставалось лишь выбить признание. Смертные приговоры выносили порой за 10 минут. Отсюда — пытки, признания, (само)оговоры, разоблачения, доносы, отказы от отцов, братьев, мужей, жен. «Осуждение по альбому», практиковавшееся в 1937-1938 гг., и вовсе не требовало судебного рассмотрения и позволяло отправлять на расстрел десятками.

В тот период примерно 10-12% репрессированных приговаривались к расстрелу. В Карагандинской области расстрельный приговор получили 38% от числа всех осужденных. По социальному составу 39% из них приходилось на служащих и интеллигенцию, т.е. образованные слои населения.

Пример: в период рассмотрения дел на предмет реабилитации осужденных в 1990 г. сотрудники управления госбезопасности и прокуратуры Карагандинской области заключили, что из 1670 уголовных дел, рассмотренных двойками, тройками и особыми совещаниями, только 4 (!) имели неоспоримые доказательства вины. Обвинения часто были абсурдными. Например, по заключению «тройки» НКВД в Караганде директора радио судили за то, что он «заражал скот сибирской язвой через эфир». «Из 68 работников Карагандинского областного отдела связи 34 человека по решению «тройки» были расстреляны, обвинялись в подготовке к «террору по телефону» путем включения в телефонную сеть тока высокого напряжения, а также в распространении по радио чумы».

Дела на «преступников» открывались не по мере возникновения, а заказывались. Так, в мае 1937 г. первый секретарь Карагандинского обкома партии К. Пинхасик раскритиковал Балхашский райком за то, что «до сих пор в Балхаше ни один враг народа не разоблачен». После этой критики на страницах газеты «Прибалхашская правда» стали появляться критические материалы о вредительстве руководителей Прибалхашстроя.

Тогда же, в 1937 г., начинается кампания по принятию «встречных планов». Она была организована высшими партийными органами и носила массовый, единовременный характер. В ноябре 1937 г. ЦК КП(б) Казахстана просит увеличить количество репрессированных по Казахстану на 600 человек по 1-ой категории (расстрел) и 1000 человек по 2-ой категории (приговор: 10 и более лет). Операция была проведена за 45 дней; дела вместо суда рассматривали «тройки», расстрелы требовалось приводить в исполнение немедленно (фактически без следствия, суда, защиты, апелляции).

Политические репрессии коснулись всех народов СССР, все социальные слои. Этнический состав СССР за полвека сократился почти вдвое: с 194 в 1926 году до 101 в 1979 году. С исторической арены исчезли 93 народа.

Данные Пьеры Альмары: «В СССР в 1917-1987 годах были уничтожены 62 миллиона человек, в «Коммунистическом Китае» в 1948-1987 – 35 миллионов, в Германии 1933-1945 годах – 21 миллион, в Японии 1936-1945 годах – 6 миллионов» («Известия» от 30 окт. 1997 г.).

По расчетам российского историка Р. Медведева, с 1927 по 1953 гг. в СССР было репрессировано 40 млн. человек. По данным А. Тасымбекова количество жертв политрепрессий в СССР составило около 60 млн. человек.

Казахстан превратили в территорию лагерей и колоний, запретных зон, которые были огорожены колючей проволокой, отмечены сторожевыми вышками,: Карлаг, Жезказганлаг, Степлаг, Озерлаг, Актюблаг, АЛЖИР, Песчанлаг, подчинявшиеся ГУЛАГу, а также УИТЛК с 70-тью лагерными отделения и колониями в ведомстве МВД. В стране фактически не было ни одной области, ни одного города или крупного поселка, где не было бы отделения лагерей или колоний.

(По материалам: Бесбаев М.С. Оковы насилия. Монография. – Алматы: Изд-во «Арыс», 2008; Абдакимов А. А. Советская система депортации народов и репрессии интеллигенции. – Памяти жертв политических репрессий: материалы научно-практической конференции. – Караганды: Болашак-Баспа, 2004; Шаймуханов Д. А., Шаймуханова С. Д. Карлаг. – Караганда, 1997; Козыбаев М.К., Алдажуманов К.С. Тоталитарный социализм: реальность и последствия.- Алматы: Фонд XXI век, 1997 и др.).

• 71
• 64