«Карфаген должен быть разрушен!»

11 февраля, 2016

915

Продолжение. Начало смотрите: http://exclusive.kz/karfagen_dolzhen_byt_razrushen!.html

Способен ли мусульманский социум принять современный мир и войти в него? Возможна ли в нем модернизация? Об этом в своих заметках из Европы размышляет Искандер Аманжол

Мусульманский социум отличает не только безразличие к либеральным свободам, но и высокая степень коллективизма, родственных связей и взаимовыручки. Вот и селятся мигранты в сеттльментах, на Востоке их называют махалля, которые отличаются от мест обитания коренных жителей большим количеством спутниковых тарелок на балконах и фасадах домов.

Те же предпочитают уезжать из таких районов, но по мере того, как преобладающим населением в них становятся приезжие, цены на недвижимость начинают падать. Противопоставить этому что-либо аборигены не могут — нет законных оснований, что и становится еще одной причиной роста неприязни к мигрантам. Припомнилось, как однажды, стоя у парижской станции метро, я наблюдал за человеком в джелабее. Перед ним на прилавке лежало множество французских газет, но он, оставив их без внимания, погрузился в чтение своей – арабской. Скорее всего, живя во Франции не первый год, он продолжает жить в своем Алжире или Тунисе. Какие уж тут мультикультурализм и единая общность!

Как-то, будучи в СУАР и отправившись на прогулку по центру Урумчи, я обнаружил уйгурскую махаллю, со всех сторон окруженную автомагистралями, развязкой и современными многоэтажными домами. Она была отрезана от телефонной связи, энерго – и водоснабжения. Толь, удерживаемая на крышах кирпичами, покосившиеся мазанки и малыш с матерью на мгновение появившиеся в дверном проеме. Для ханьцев махалля — это своеобразная Вандея. Любой инфраструктурный проект там приводит к разрушению последнего оплота уйгуров, и если уничтожить ее до основания и расселить их среди китайцев, то их ассимиляция станет лишь делом времени. Пока они — как две несмешивающиеся жидкости в одном объеме. Насколько я понимаю, такая же задача стоит перед европейскими странами, но на это опять-таки нет законных оснований. Но, рано или поздно, решение в пользу такого варианта будет принято. Я сам родился в ташкентской махалле, поэтому мне горько осознавать это.

Стоить отметить, что те из мигрантов, кто получили высшее образование и обнаружили в себе силы и способности выдержать конкуренцию, покидают общину и, в случае успеха, со временем селятся в более престижных районах. Эта категория более склонна к ассимиляции. Пока таковых мало, но ситуация изменится, когда их численность будет расти. При этом, пусть и опосредованно, но новая волна миграции влияет и на них. Скорее всего, «пуповина», связывающая их с общиной, пока лишь надрезана. В последние годы стала наблюдаться, пусть слабая, но тенденция к тому, что часть из них возвращается на историческую родину. Как представляется, дело тут не в патриотизме, хотя это тоже присутствует. Я не готов сказать, насколько это их задевает, но, к примеру, немцев, переселившихся из Казахстана и России, коренные жители до сих пор называют «русскими».

Выходцы из стран ЮВА и Индии адаптируются и интегрируются легче мусульман, т.к. оттуда в Европу мигрирует качественно другая категория людей. Их IQ зачастую выше, чем у немецкой молодежи. Саррацин отмечает ухудшение качественных характеристик коренных жителей, что приводит к постепенному снижению требований к подрастающему поколению. В Германии, впрочем, как и во всей Европе, ощущается нехватка специалистов в сфере IT-технологий, все меньше молодежи поступает в вузы на инженерные и технические специальности. Эту нишу с успехом занимают мигранты из ЮВА. У них на родине высок уровень конкуренции. Добиться успеха, даже при наличии способностей, крайне сложно. Вот и едут они в Европу. Правильнее будет считать их бизнес-иммигрантами, только они инвестируют в страны иммиграции не деньги, а свои способности и знания. Против них у Саррацина нет возражений. Ему без разницы, откуда приехали в Германию классные специалисты: из Турции, Тайваня или Египта, лишь бы приносили пользу обществу, а не были иждивенцами.

А вот и Аахен – столица Карла Великого, который огнем и мечом приобщал саксов к христианству. Он писал Папе, что является: «Повелителем и отцом и наставником всех христиан». При Каролингах латынь стала языком небольшой группы священнослужителей, которая все дальше отходила от народа, а это то, против чего взбунтовался Лютер. С победой Реформации, между верующими и Создателем не стало посредника, а это в конечном итоге обернулось не только свободой мысли, но и размыванием религиозных устоев. Образно говоря, постепенно снизился иммунитет общества.

Следуя указателям, оказываюсь на площади перед Домом. По нынешним меркам собор невелик, хотя во времена Карла он считался грандиозным сооружением. Сверкает золотом ларец с мощами основателя династии. Европейское общество, обремененное многочисленными экономическими и социальными проблемами, все глубже погружается в трясину разочарования, а это приводит к кризису веры, а с ним — к падению морали и нравов. Возможно, я заблуждаюсь, но, как мне представляется, наблюдается определенная зависимость: чем меньше влияние церкви в обществе, тем больше в нем либерализма. Впрочем, помимо либерализма там может развиваться и правая идеология. В той же России, с приходом к власти Путина, либерализма постепенно поубавилось, но одновременно с этим возросла роль православной церкви в жизни общества, а с ней набрали силу и правые движения. И это не простое совпадение. Может быть, здесь имеет смысл говорить о моральном релятивизме?

Плюсы и минусы новаций

Натрудив ноги, к вечеру возвращаюсь в Кёльн. Моими соседями по вагону оказалась разговорчивая супружеская пара пред- пенсионного возраста, которая высказывала негодование, вызванное тем, что чем больше и дольше они работают, тем больше платят налогов. Но это еще полбеды: «Многолетние плательщики в фонды пенсионного страхования, после выхода на заслуженный отдых, хотя должны получать больше, получают намного меньше суммы, соответствующей действительной стоимости их взносов», — говорят они. По их оценкам, где-то треть от своих отчислений. Их не хватает на безбедную старость. При этом в государственных интересах жизненно важно сохранить слой людей, производящих отчисления в эти фонды, но их становится все меньше, а получателей социальной помощи — все больше. Эта статья расходов госбюджета год от года растет. Во многих странах уже сейчас помощь мигрантам оказывается не деньгами, а продуктами, одеждой и т.д. Это делается для того, чтобы побудить их большую активность в поисках работы.

С утра отправляюсь в Кобленц, в нем есть что посмотреть: замки, «немецкий угол», образованный слиянием Рейна и Мозеля, вершину которого венчает массивный, как все тевтонское, памятник кайзеру ВильгельмуI. Во время войны его разбомбили, и хотя консенсуса по этому поводу достичь не удалось, монумент все-таки восстановили. И снова размышления. Саррацин сетует на то, что в Германии снижается рабочая неделя, хотя по такому показателю, как расходы на почасовую оплату труда в промышленных отраслях, она делит пока 2-3 место в мире. Надолго ли? Начинает сбываться мечта приемника Аденауэра на посту канцлера — автора «немецкого чуда», Людвига Эрхарда (с 1963 по 1966 гг.), когда-то приветствовавшего сокращение рабочей недели, которое по его мнению позволит наполнить процесс развития нации «духовным и душевным обогащением». Но, скорее всего, в недалеком будущем на эти и другие цели у значительной части населения времени будет предостаточно. Надо сказать, что в Германии дискутируют по поводу необходимости дальнейшего повышения пенсионного возраста.

В своих выступлениях председатель правления концерна «Bosch» Фолькмар Деннер говорит о богатом опыте в технологической сфере, в том числе в автоматизации процессов, о необходимости повышения рентабельности и снижении производственных издержек и т.д. Ключевая роль в решении этой проблемы отводится дочерней компании Bosch Start-upGMBH – инкубатору новых идей и моделей. Примечательно, что на выставке Hannover Messe 2014 компания «Bosсh» продемонстрировала автоматический производственный ассистент APAS, и это пока единственная индустриальная роботизированная система, одобренная немецким профсоюзом. Его позицию можно счесть штрейкбрехерской, но, видимо, у него есть понимание того, что производители хотят сделать свою продукцию еще более конкурентной. Наверняка этому примеру последуют и другие компании. Они должны понимать меру своей ответственности перед обществом, т.к. в ближайшей перспективе с рынка труда высвободится большое количество рабочей силы. Нельзя сказать, что рабочих мест не будет, они будут, но во все уменьшающемся количестве. Естественно, обострится конкуренция даже за неквалифицированную работу, во-первых, между претендентами на место, во-вторых — между пришлыми и коренными жителями. Неопределенность будущего является одним из факторов, наряду с другими, питающим неприязнь к мигрантам. Прогресс имеет несомненные плюсы, но и минусы тоже присутствуют. Найти золотую середину крайне сложно.

Промышленная революция в Европе началась в странах, где победила Реформация. Несколько лет назад, прогуливаясь у старой крепости Kaiserswerth, что находится неподалеку от Дюссельдорфа, увидел старинную надпись, выбитую на каменной плите. Смысл ее сводился к следующему: мы, бургомистр, магистрат города и главы цеховых орденов пришли к мнению о том, что не станем использовать изобретение такого-то мастера, создавшего машину, которая облегчает труд трепальщиков шерсти, т.к. ее применение лишит тружеников и их семьи куска хлеба. В сущности, тоже самое происходит сейчас в Афганистане. Почему местные таджики ополчились против Советского Союза, хотя в своей афганской политике он делал ставку на нацменьшинства? Им была построена система туннелей на перевале Саланг и местное население — а это десятки тысяч людей — испокон веков занимавшееся перевалкой грузов, идущих с юга страны на север, и наоборот, остались без средств к существованию. Реформация позволила переступить через это. Как мне представляется, это главная причина отставания исламского мира от стран Запада.

Она нужна миру ислама. И понимание этого есть, не случайно главный труд пакистанского поэта и философа Мухаммада Икбала (1877-1938 гг.) называется «Реформация религиозной мысли в исламе».Но если она и произойдет, то это будет не скоро. Припомнилась давняя беседа со старшим аналитиком «RAND Corporation» Ольгой Оликер. Она произошла после презентации ее доклада на тему модернизации в мусульманских странах, который свелся к некой математической формуле. Я говорил ей, что она «не рабочая», т.к. в ней не учтен такой параметр или коэффициент, как готовность социума к модернизации. И если он равен нулю, то любой показатель,умноженный на него, даст ноль. Для застрельщиков модернизации она сродни прогулке по минному полю. Пока люди не научатся извлекать из нее экономическую прибыль, модернизация будет сопровождаться «Утром стрелецкой казни», что, собственно, сейчас и происходит в некоторых странах Востока. Нужно, чтобы выросло качественно новое поколение, неуклонно расширялся слой людей, образованных и заинтересованных в преобразованиях. На подходах к этому,- хвала аятоллам за это!- уже стоит Иран.

Окончание следует…