Иранские консерваторы проигрывают женщинам

Массовые общественные протесты, охватившие Иран с тех пор, как в сентябре 22-хлетняя Махса Амини погибла после задержания полицией нравов, докатились и до чемпионата мира по футболу. Перед матчем, в котором иранская команда проиграла Англии со счётом 6-2, футболисты отказались петь национальный гимн Исламской республики, а присутствовавшие на трибунах активисты размахивали протестными плакатами и освистали команду за то, что она не покинула этот турнир вообще ради демонстрации солидарности с сотнями молодых иранцев, убитых в течение последних десяти недель.

Футбол – самый любимый вид спорта в современном Иране. И поэтому тот факт, что иранцы развернулись против собственной национальной команды (которая к тому же стала победителем квалификационных матчей в Азии), много говорит о том, насколько глубокую рану эти протесты нанесли душевному состоянию страны. По мере разрастания этого движения и распространения протестов из Тегерана в провинции протестующие расширяли свои требования. Их призывы покончить с насилием со стороны полиции нравов вскоре переросли в скандирование лозунга «смерть диктатору», под которым имеется в виду 83-хлетний Верховный лидер страны аятолла Али Хаменеи.

Да, судя по всему, этот кризис не ставит под угрозу выживание режима. Протестующим не хватает средств  для свержения правительства, а руководство страны вряд ли окажется расколотым. К счастью для этого режима, его внешние враги помогают сохранять единство различных фракций. Наследный принц Саудовской Аравии Мухаммед бен Салман и бывший (и, вероятно, будущий) премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху поддерживают протесты, но это две самые ненавистные фигуры в Иране. А Америка заработала плохую репутацию, организовав смену режимов в Афганистане, Ираке, Ливии и Сирии, в результате которых появились несостоятельные или глубоко дестабилизированные государства.

Однако жёсткое подавление протестов властями Исламской республики уничтожило их связь со многими поколениями иранцев, а не только с молодёжью. Поколение родителей этой молодёжи в основном сохраняло верность революции. Когда они сами были молодыми, нынешние иранцы средних лет старались реформировать систему изнутри, а не ломать её. Они избирали политиков, которые обещали не только материальные выгоды, но и повышение толерантности к иному образу жизни.

В течение последних двадцати лет иранские реформаторы пытались (со сдержанным успехом) сделать Исламскую республику более толерантной. Бывший президент Мохаммад Хатами, избранный в 1997 году, вплоть до истечения своего срока в 2005 году выступал за «диалог между цивилизациями». Президент Хасан Рухани, занимавший президентский пост с 2013 по 2021 годы, обещал проводить более умеренную социальную политику, а также улучшить отношения с Западом и добиться отмены экономических санкций. Даже сторонник жёсткой линии, бывший президент Махмуд Ахмадинежад, избранный в 2005 году, позднее развернулся против своих консервативных спонсоров и выбрал собственный стиль реформ. Выйдя в отставку в 2013 году, он начал кампанию за расширение индивидуальных свобод и ликвидацию полиции нравов (именно этот шаг сделал сейчас режим).

В 2021 году разочарованные сторонники жёсткой руки организовали избрание крайне консервативного религиозного деятеля – нынешнего президента Ибрахима Раиси. Под его руководством общество должно было понять, чего именно могут добиться подлинные исламские революционеры. Как надеялись сторонники жёсткой линии, полностью традиционалистское правительство принесёт стране экономическое процветание и закрепит позиции Ирана в качестве региональной державы, отбив у иранцев охоту к любым реформам и сближению с Западом.

Но когда это процветание не материализовалось, консерваторы взвалили вину за плохое состояние экономики Ирана на западные санкции, на принимавшиеся прежними правительствами неолиберальные решения, а также на избыточную зависимость от глобализированных рынков. Некоторые даже видели причину экономических бед страны в бесплодном ядерном соглашении 2015 года. У Раиси, победившего на президентских выборах всего с 18 миллионами голосов (общая численность электората страны равна 59 млн), нет необходимого мандата и опыта, чтобы выполнить свои обещания – договориться с Западом, обуздать инфляцию, остановить девальвацию валюты.

Иранские консерваторы оказались совершенно не готовы к начавшимся протестам. Напряжённость между молодыми женщинами и властями из-за принудительного ношения хиджаба нарастала с каждым годом, но консерваторы обращали на это мало внимания. Более того, они начали добиваться ужесточения слежки за женщинами в общественных местах ещё в 2019 году, то есть до избрания Раиси. Многие считали, что настало время ужесточить контроль за соблюдением закона 1983 года о хиджабе, поставившим вне закона женские наряды, признанные «неисламскими». При этом никто не прислушивался к тревожным звонкам, что подобные требования совершенно не соответствуют изменившемуся времени, и что такой дресс-код уже приводил к длительным протестам против хиджабов в более зажиточных городских районах Ирана.

Режим упустил из вида, что иранское общество изменилось по сравнению с 1983 годом, когда большинство женщин добровольно соблюдали закон о хиджабе. Многие женщины жили тогда совершенно иначе: в среднем у них было 6-8 беременностей, они не искали работу за пределами дома, у них не было высшего образования. Политика помощи бедным, которую вначале проводили исламские революционеры, помогла обеспечить электроэнергией, водой и медицинскими услугами сельские и бедные городские районы, преобразив жизнь многих женщин. Сегодня женщины в Иране выходят замуж, когда им уже значительно больше 20 лет, и в среднем у них два ребёнка. Тридцать восемь процентов иранских женщин младше 30 лет имеют высшее образование, в то время как у мужчин в той же возрастной группе эта доля равна 33%. Для этих женщин невыносима сама мысль, что их может арестовать полиция нравов и отправить в лагерь на перевоспитание.

Стоит признать, что Раиси, пообещавший создавать каждый год миллион рабочих мест и строить миллион новых домов в течение четырёхлетнего президентского срока, сосредоточился на реализации своих амбициозных экономических задач. Но после его первого года в должности в стране появилось лишь 374 тысячи новых рабочих мест. У нас нет данных о том, сколько новых домов было построено за это время, но можно достаточно уверенно предположить, что их намного меньше миллиона.

Десятилетие экономических провалов лишь усилило недовольство иранской молодёжи. Молодые иранцы, окончившие колледж, ищут свою первую работу в среднем больше 2,5 лет.  В 2021 году почти половина женщин младше 30 лет с дипломом  колледжа, а также 25% мужчин из этой же категории были безработными. Большинство иранцев в возрасте 25-30 лет продолжают жить с родителями и не имеют финансовой возможности завести собственную семью.

Пытаясь подавить народные беспорядки, власти, скорее всего, поняли, что намного проще ликвидировать ненавистную полицию нравов, чем добиться уверенного роста экономики. На фоне поддержки Ираном российской войны против Украины подписание нового ядерного соглашения выглядит практически невозможным, равно как и перспектива возвращения Ирана в мировую экономику в ближайшем будущем.

Copyright: Project Syndicate, 2022. www.project-syndicate.org

• 66
• 42