Как русские становятся русофобами

Все больше людей во всем мире становятся русофобами. Среди них немало и самих этнических русских, которые делают все, чтобы поменять и страну, и даже … национальность.

Марина – журналист, живёт в Москве, хочет уехать оттуда, но пока не может этого сделать. После начала спецоперации в Украине пережила, по ее словам, столь тяжелую депрессию, что чуть не покончила с собой. Друг ей напомнил про чеченские события: «Тогда же ты не думала об этом, не правда ли?».

– Но тогда не было такой полной информации, как сейчас – всё намеренно скрывалось. Вообще, информация – наиважнейший вопрос современной цивилизации. Без нее, а также без демократии и свободных выборов, человек постепенно теряет социальные навыки и превращается в зомби. Беда России в том, что так называемому народу это состояние зомбированности даже нравится, он не хочет выйти из порочного круга.

Казахстан по сравнению с Узбекистаном, Таджикистаном и Туркменией, конечно, достаточно продвинутый, а вот эти и другие «окраины» бывшего СССР будто намеренно лишили людей образования, чтобы сделать из населения рабов. Теперь оно соцсетях пишет сентиментально-восторженные комментарии в адрес власть имущих – он же начальник, его нужно уважать. Это восточное средневековое качество, к сожалению, свойственно и России тоже, хотя в отличие от, к примеру, Таджикистана, где девочку с малолетства готовят в жёны, здесь все поголовно учились в школах. Раньше думали, что русские просветят «окраины», однако получилось наоборот – они сами поднабрались чинопочитания, любви к тирании и т.д. Или сами были такими всегда? Последнее моё открытие – русские далеко не европейцы, у них ментальность средневековая, чуть ли XII века. Христианство в них так и не проникло. Гундяев, главный поп страны – сотрудник спецслужб, а они – все эти ФБР и ГРУ – находятся не на службе у государства, а государство у них на службе, тайная полиция правит бал во всех сферах жизни.

Россия всегда была страной-преступником, но культура у неё была более разветвлённой, чем, например, в Казахстане. Это всё-таки метрополия, куда съезжались лучшие, и, несмотря на беспредел, который здесь всегда был, все же до начала этой самой спецоперации атмосфера была другой – много интеллектуалов, продвинутых театров, кино, фестивалей, выставок… Я и сама когда-то приехала сюда для того, чтобы попасть в этот насыщенный бульон культурной жизни. Плюс здесь состоял еще и в том, что выбор был более широким, чем в условной «провинции». В Москве, если не срослось в одном издательстве, пошёл в другое, а в небольшом городе попробуй поругайся с кем-нибудь – с голоду помрешь…

Но сейчас за несколько месяцев страну покинули более трех миллионов людей…

Язык формообразует ментальность, считает Марина. Почему сегодня украинцы (вернее, граждане Украины, в том числе и этнические русские) отказываются от русского языка? Потому что через него может идти пропаганда низовых проявлений «русского мира». Сбрасывать с корабля современности язык Пушкина и Толстого или, как это делают американцы, сбросившие статую Колумба – это, конечно, крайность. Да, у Пушкина есть стихотворение «Клеветникам России», приветствующее подавление польского восстания за независимость, у Чехова были антисемитские вещи, но прошлое нельзя судить по принципам сегодняшнего дня, тогда этические нормы были другие. Однако вина нынешнего радикализма украинцев по отношению к русскому языку полностью лежит на России, решившей «денацифицировать» целый народ, тем более родственный – подобно нацистам, мечтавшим всех либо уничтожить, либо, «онемечив», лишить корней. Как это было, например, в Казахстане, где была произведена фактически полная русификация, или в Украине, где так называемых украинских националистов очерняли и убивали.

Поэтому идея господина Путина – присвоить себе несколько частей Украины путем убийства родителей и кражи украинских детей – выглядит не просто безумной, а является проявлением русского фашизма.

В силу своей интеллигентской наивности Марина считала, что человек может не понимать каких-то геополитических проблем из-за того, что идёт массированная атака с экранов телевизора, подобная геббельсовской. Но ведь можно пользоваться альтернативными СМИ и узнавать правду. Увы! Увидев ужасающие репортажи с детьми без ног или фото жертв среди мирного населения, и зная о колоссальных жертвах в Мариуполе, ее милые московские соседи пожимают плечами: «Ну и что?». Так называемый простой народ равнодушен, даже когда слышит разговор отца с сыном, о котором уже получил извещение о гибели. Папаша при этом разочарован: «Так ты жив? Значит, мы не получим 7 млн!». Молодая женщина, разговаривая с мужем, призывает насиловать украинок. «А ты разрешаешь?» – игриво спрашивает тот. – «Да, конечно, только мне не говори». Разговаривая об этом с соседкой бабой Таней, наткнулась на ее пустой взгляд – похоже, ту больше волновали соленые огурцы. Кажется, старушка не понимает, что всего в семистах километрах от нее рвутся бомбы, что и ей тоже может не поздоровиться. О чем говорить, если они даже своих детей продали? Когда погиб близкий человек моей знакомой, она месяц поплакала, а потом сообщила, что зато ипотеку закрыла. Казахов от такого обесчеловечивания спасает, на мой взгляд, родовое мышление, заложенная веками структура отношений.

В России, да и вообще на постсоветском пространстве, не было нормального гуманитарного образования. Пушки научились делать, ракеты и машины, но образования, формирующего мышление, здесь никогда не было. Как читали в школе того же Толстого? Это были просто формальные сцепки слов, в лучшем случае – сюжет. Поэтому люди и не могут осознать происходящее. Отсутствие всего этого комплекса и создает монстра – целенаправленно расчеловеченную массу, так называемого постсоветского человека.

Говорят, что москвичи после начала СВО еще больше сплотились вокруг Путина. Да они могут сплотиться хоть вокруг соляного столба. Им, как уверял Веничка Ерофеев, всё до одного места. Те, кто воровали унитазы и насиловали детей, их жёны и матери, ни о чём не думают. Они – как рыбы в аквариуме: наталкиваются на стекло, тупо пялятся, на долю секунду замирают и сворачивают. Так и они – им говоришь что-то страшное, а люди даже с высшим образованием перебивают и спрашивают: «Ты за квартиру сколько заплатила?» И так далее. Я недавно разговаривала с одной порядочной тёткой. У неё пятеро детей, раньше была экономистом, вкалывала с утра до ночи, сейчас на пенсии. Я её спрашиваю – ты видела, что сотворили наши в Буче и Ирпени? Нет, отвечает, не видела, меня это не интересует.

По поводу любви к Путину – что тут скажешь? У них восприятие вертикальное, они не связывают свои зарплаты с тем, что эти деньги уже не обеспечены так, как до вторжения в Крым. Они не соотносят воровство власти с тем, что государственная «Скорая» приезжают через полтора часа, а платная – через 50 минут, хотя стоит это $120. И все это – до тех пор, пока им в ментуре не провернут швабру в заднице.

Страшная нищета в Москве ещё не так заметна, а вот в провинциальной России люди закредитованы по самую макушку, поэтому телефоны они покупают подержанные или же за 100 долларов в рассрочку. В совсем уж депрессивных областях – беспробудно пьют. Подмосковье – люди тяжело работают, получая за десятичасовый рабочий день 300 долларов в месяц и отдавая квартплату – $200. Ну а после начала спецоперации все стало дорожать процентов на 10 в месяц. В провинциальной России зарплата – 10 тысяч рублей или $150, а квартплата там где-то $80, зато у этих зомбированных нищих амбиции «мирового господства».

Какая-то завороженная страна, где полно воспитанных лениным-сталиным убийц, дегенератов и тупых равнодушных зомби, где насилие стало обыденностью. Впрочем, у меня такое впечатление, что русский человек был таким и в XIX веке. Мне очень жаль те 10 процентов блестяще образованных, хороших и умных людей, которые еще есть в стране. Неважно, какой они национальности – русские, казахи, полукровки – только они и переживают происходящее как личную катастрофу, впадают в депрессию, въяве наблюдая всеобщее нравственное падение. Бунин писал об этом в «Окаянных днях», и всё опять повторяется, хотя сто лет прошло.

• 95
• 408