Почему нельзя сравнить Израиль и Украину

Однажды я спросил младшего сына, не может ли он передать мне соль, но он лишь ответил: «Конечно, могу!». Когда я повторил просьбу, он парировал: «Ты спросил меня, могу ли я это сделать, и я тебе ответил. Ты не сказал, что я должен это сделать».

Кто был свободней в этой ситуации – я или мой сын? Если мы понимаем свободу как свободу выбора, мой сын был свободней, потому что у него был выбор – как интерпретировать мой вопрос. Он мог воспринять его буквально, а мог истолковать в обычном смысле – как просьбу, сформулированную в виде вопроса из вежливости. Напротив, я фактически отверг этот выбор, автоматически полагаясь на общепринятый смысл.

А теперь представьте мир, в котором множество людей в своей повседневной жизни действуют так, как действовал мой сын, решивший меня подразнить. Мы никогда не будем знать с точностью, что именно хотят сказать наши собеседники, и мы потеряем огромное количество времени, занимаясь бессмысленными интерпретациями. Не служит ли всё это точным описанием политической жизни в последнее десятилетие? Дональд Трамп и другие популисты из числа альтернативных правых воспользовались тем, что демократическая политика опирается на определённые неписанные правила и обычаи, и нарушают их, когда им это нужно, при этом избегая ответственности, поскольку не всегда напрямую нарушают закон.

В США лакеи Трампа из Республиканской партии реализуют подобную стратегию, готовясь к предстоящим президентским выборам. Согласно экстремальной правовой теории, которую они усвоили, в федеральном законодательстве о выборах существует лазейка, которая позволяет законодательным органам штатов самим назначать выборщиков президента в случае, если секретарь штата решает, что – он или она – не может сертифицировать результаты выборов. Республиканские отрицатели итогов выборов сегодня баллотируются на должности, которые им необходимы, чтобы отвергнуть волю избирателей в 2024 году. Тем самым Республиканская партия пытается уничтожить одно из базовых условий демократии: все участники политической жизни говорят на одном языке и соблюдают одни и те же правила. В противном случае страна окажется на пороге гражданской войны, а именного такого исхода сегодня ожидает почти половина американцев.

Те же самые условия можно применить и к глобальной политике. Для функционирования международных отношений все стороны должны как минимум говорить на одном языке, когда они упоминают такие понятия как свобода и оккупация. Россия очевидным образом нарушает это условие, называя свою агрессивную войну против Украины «специальной операцией» по «освобождению» страны. Однако власти Украины тоже попались в эту ловушку. Выступая в израильском Кнессете 20 марта 2022 года, президент Украины Владимир Зеленский заявил: «Мы находимся в разных странах и в совершенно разных условиях. Но угроза для нас и для вас одна и та же – тотальное уничтожение народа, государства, культуры. И даже названий: Украина, Израиль».

Палестинский политолог Асад Ганем назвал речь Зеленского «позором с точки зрения глобальной борьбы за свободу и освобождение, в частности палестинского народа». Зеленский «перевернул с ног на голову роли оккупантов и оккупированных». Я согласен. И я также согласен с Ганемом, что «украинцам, которые сопротивляются российской варварской агрессии, должна быть предоставлена вся возможная помощь». Без военной поддержки Запада значительная часть Украины сейчас оказалась бы под российской оккупацией, уничтожая одну из основ международного мира и порядка: нерушимость границ.

К сожалению, речь Зеленского в Кнессете была не единичным случаем. Украина регулярно занимает публичную позицию поддержки израильской оккупации. В 2020 году она вышла из Комитета ООН по осуществлению неотъемлемых прав палестинского народа; а в августе украинский посол в Израиле Евгений Корнийчук заявил, что «будучи украинцем, чьё государство подверглось крайне жестокой атаке со стороны соседней страны, я испытываю большую симпатию к израильскому обществу».

Подобные параллели между Израилем и Украиной совершенно ошибочны. Если уж и проводить параллели, то ситуация украинцев ближе к положению палестинцев на Западном берегу реки Иордан. Да, израильтяне и палестинцы, по крайней мере, признают инакость противника, а Россия утверждает, что украинцы – это на самом деле просто россияне. Но не только Израиль отрицает, что палестинцы – это нация (как Россия отрицает Украину); палестинцам не позволяют занять место и в арабском мире (как украинцам в Европе до войны). Кроме того, подобно России, Израиль является военной супердержавой с ядерным оружием, которая де-факто колонизировала намного более слабую административную структуру меньшего размера. И подобно действиям России на оккупированных территориях Украины, Израиль также практикует политику апартеида.

Лидеры Израиля приветствуют поддержку Украины, но не отвечают на неё взаимностью. Вместо этого они колеблются между Россией и Украиной, потому что Израилю нужно сохранять терпимое отношение России к его военным ударам по целям в Сирии. Впрочем, полная поддержка Украиной Израиля в основном объясняется идеологическими интересами её руководства, которое представляют свою борьбу как защиту Европы и европейской цивилизации от варварского, тоталитарного Востока.

Такое представление этой борьбы не выдерживает критики, потому что оно требует приукрашивания роли самой Европы в рабстве, колониализме, фашизме и так далее. Крайне важно, чтобы дело Украины отстаивалось в универсальных терминах, с помощью общих для всех концепций и интерпретаций таких слов, как «оккупация» и «свобода». Сведение украинской войны к битве за Европу аналогично представлениям Александра Дугина, «придворного философа» президента России Владимира Путина: он проводит различие между «русской правдой» и «европейской правдой». Ограничение конфликта Европой усиливает глобальную пропаганду самой России, которая представляет вторжение в Украину как акт деколонизации – как часть борьбы с западным неолиберальным господством и как необходимый шаг на пути к многополярному миру.

Изображая колонизацию Израилем Западного берега реки Иордан оборонительной борьбой за свободу, Украина одобряет агрессию другой державы и, следовательно, компрометирует свою совершенно справедливую борьбу за свободу. Рано или поздно ей придётся делать выбор. Станет ли она подлинно европейской страной, участвующей в универсальном проекте эмансипации, который определяет Европу? Или же она станет частью популистской волны новых правых?

Когда Украина спрашивала Запад «Можете ли вы передать мне гаубицы?», Запад не стал цинично шутить «Да, мы можем!», а затем ничего не делать. Западные страны разумно ответили отправкой оружия для борьбы с оккупантами. Но когда палестинцы просят хоть какой-нибудь помощи, они не получают ничего, кроме пустых заявлений, которые к тому же часто сопровождаются декларациями солидарности с их угнетателем. Когда они просят соль, её передают их оппоненту.

Copyright: Project Syndicate, 2022. www.project-syndicate.org

• 50
• 51