Почему российские матери так легко отправляют сыновей на войну?

Два года назад, 21 сентября, Владимир Путин издал указ «Об объявлении частичной мобилизации в Российской Федерации». За 8 лет до СВО оппозиционный политик Борис Немцов в интервью украинскому телевидению сказал: «Его (Путина) не остановят ни санкции и даже не Украина. Остановить его может только русский народ. Когда он поймет, что им правит русофоб, который ввергает страну в самоизоляцию, в кризис, в конфликт со всеми соседями, он получит адекватный отпор».

Но готов ли этот народ, чьих сыновей посылают на верную смерть, дать отпор? Ответ на этот вопрос попыталась найти ведущая телеканала «Настоящее время» Ирина Снеговская. Она, связавшись с людьми, которые оказались непосредственными участниками событий, либо – невольными свидетелями семейной драмы, рассказала несколько истории.

А перед этим опубликовала в соцсетях ироничное стихотворение о матери, которая предлагает вступить сыну в ряды ЧВК, потому что у того много кредитов, и он остался без работы: «Сынок, я наткнулась ночью на рекламу одной ЧВК». Когда кто-то написал комментарий, что это невозможно – чтобы мать хотела отправить своего ребенка на войну, по словам Ирины, произошло неожиданное: люди стали писать, что столкнулись с ситуацией, описанной в стихотворении.

Когда началась мобилизация, Сергей расклеивал антивоенные листовки со слоганом «Россия без войны. Хватит!» Его задержали и после общения с полицией он решил, что ему нужно уезжать из России вместе со своей семьей – женой и сыном, которому на тот момент было чуть больше года.

– Я родителям ничего не говорил, потому что они очень пропутински патриотичные. И когда я уже покупал билеты и валюту, мама случайно в кармане моей куртки нашла квитанцию из обменного пункта. Я сказал ей, что мы скоро, месяца через два, уезжаем. И тут началось: «Почему ты не хочешь идти защищать свою родину?!» Насколько я понял, мне нужно было стать героем, чтобы она могла гордиться и всем рассказывать про меня. «Ты мужик! Ты должен! – истерила мама. – У тебя нет сейчас хорошей работы, а это вариант. И подзаработаешь, и героем будешь. Сын тобой будет гордиться».

Григорий в 2022 году тоже жил в России с женой и новорожденной дочерью. Родственники поддержали вторжение России в Украину. Когда Владимир Путин объявил мобилизацию, Григорий решил уехать из страны, но столкнулся не только с осуждением этого решения, но и с призывом отправиться на войну.

– Я сказал маме, что подумываю уехать, – рассказывает он. – На что она мне ответила: «Гриша, зачем тебе уезжать? Это же уголовная ответственность. К чему это? Может быть, ты попробуешь повоевать? Вдруг вернешься живым?»

 Я сначала не поверил! Подумал, ослышался. Сказал ей, что связь плохая, попросил повторить и передал телефон супруге. И мама всё это повторила уже ей. Жена ничего не смогла на это ответить, потому что у нее дыхание перехватило от слов, которые она услышала от родного мне человека».

Но оказалось, что такое предложение – вступить в ряды СВО – можно получить не только от матери, но и от жены.

– Моя школьная подруга Светлана отправила на СВО нелюбимого мужа с формулировкой «с паршивой овцы хоть шерсти клок», – рассказывает Анна. – До этого она рассказала мне историю об одном знакомом, которого жена отправила в ЧВК «Вагнер» из-за большой зарплаты. В итоге мужчина погиб. Светлана говорила об этом с легкостью и чуть ли не воодушевлением. Закончила фразой «Я своего, если отпущу, то только по мобилизации, чтобы получить на него 7 миллионов». Для меня это было просто шоком, я ее знала очень давно, больше половины своей жизни. Один интересный момент. Она была на последних неделях беременности, когда объявили мобилизацию. И что Света делает? Садит мужа в машину и отвозит в военкомат. «Ребята, посмотрите, есть на него повестка?» – попросила она там. – Он прописан у мамы, а живет у меня».

После этого Анна прекратила с ней общение, но та сама связалась с ней в феврале 2023 года, чтобы сообщить ей, что ее муж и отец подписали контракты – пошли добровольцами на СВО.

Пятиминутки ненависти

Упомянутые выше Сергей и Григорий, которые планировали покинуть страну, чтобы не попасть под мобилизацию, решили все же поговорить со своими матерями.

– Это был всегда разговор на повышенных тонах, потому что мать никогда не могла спокойно разговаривать о политике, религии и прочем, – вспоминает Сергей.

Когда я задавал маме прямой вопрос: «Ты понимаешь, что я могу не вернуться?», она отвечала. А что она может ответить? Что не будет сожалеть о том, что родной сын погиб ни за что? Моя супруга тоже спрашивала ее, неужели она не переживает за своего ребенка?

– «Ну все же ходят», – была аргументация мамы. – Пусть Сережа тоже пойдет. Вдруг вернётся». Это был шок. Мне было как-то странно думать, что моя мать совсем не думает о том, что мой маленький сын останется без отца, или у него будет отец, который вернется из СВО… Нет, я даже говорить о таком не хочу».

– «Ты же понимаешь, что с вероятностью 90% я погибну в первую же неделю боев», – говорил я маме.

– «Зато ты умрешь как мужчина и все будут тобой гордиться, Твой сын будет считать тебя героем, а жена будет вдовой героя».

 Сергей, по его словам, не воспринимал слова матери всерьёз, пока она не начала просить его младшего брата пойти в военкомат и рассказать, что старший сын собирается скрыться мобилизации.

– Он скидывал мне скриншоты переписки, где она просит сдать меня, пока я не улетел. Угрожала мне и жене, что она заберет у нас ребёнка. Моему младшему брату сейчас 19, он студент, но я подозреваю, что, если он не продолжит обучение после университета, мать и его захочет отправить на войну».

Сергей и Григорий уверены, что это следствие многолетней пропаганды.

– Довольно давно уже идет пропаганда скрытой ненависти к тем же украинцам, поэтому она пользовалась такими нарративами. Про материальную мотивацию – это не про моих родителей, – говорит Григорий. – Они просто боялись ответственности. Это единственное, что подталкивало их пытаться убедить меня вернуться в Россию и попробовать себя в качестве, как сказала мама, солдата оккупационных войск. Зная ее характер, предполагаю, что она просто боялась осуждения. Моя жизнь по сравнению с разговорами о том, что она воспитала предателя, ничего не стоила.

У Сергея родители тоже не бедствуют.

– Ладно, когда люди от бедности сходят с ума и они реально готовы сыновей продать в рабство за эти 200 тысяч в месяц. А тут просто потому, что матери нужно чем-то гордиться. Она очень религиозна, почти фанат веры. Ей в церкви говорят, что идет священная война и борьба с сатанизмом, а наш лидер – самый лучший.

Помимо будущего у меня отняли мать, пытаются отнять жизнь, не давая ничего взамен. Если подумать, моя мать ни в чем не виновата, просто ей хорошо промыли голову ежедневной пропагандой. Такое чувство, что у них на заводе, где она работает, есть минуты ненависти.

Если у близких Сергея и Григория основной мотивацией была защита родины, то на истории Светланы (той самой, которая оценила жизнь мужа в 7 млн рублей), по словам Анны, на пропаганду наложилось тяжелое материальное положение и сложные отношения с супругом.

– Она по факту нигде не работала. У него была какая-то мастерская, но когда началась война, то, чем он занимался, перестало быть нужным людям. Они продали его машину и он периодически таксовал на её машине. Когда я ей сказала, что он из Украины либо не вернётся, либо вернётся другим, потому что война – это слом психики, она и обронила фразу: с паршивой овцы хоть шерсти клок. Я понимаю – у вас не сложились отношения, так бывает, но зачем же избавляться от нелюбимого человека таким образом?

Вспоминаю, что у них регулярно был включен телевизор, то есть, видимо, пропаганда уже успела прочно залезть в голову. Я не знаю, чем ещё можно объяснить, как достаточно молодая умная девушка, с которой мы вместе занимались спортом, ходили в походы, готовились к экзаменам, ездили в отпуск, превратилась в какого-то монстра.

Сергей и Григорий в итоге уехали из страны. Они специально не посвящали родителей в подробности своих планов, чтобы без конфликтов покинуть Россию. И, конечно, их матерям это не понравилось.

– В тот день, когда мы выдвигались в сторону аэропорта с чемоданом, то просто сказали, что переезжаем в Москву, – рассказывает Сергей. – То, что мы уже уехали, они узнали постфактум, когда мы были уже в Турции. То есть никаких долгих прощании не было, я не говорил им «до свидания», потому что не хотел ругани и криков.

– Ничего не сказав про конкретную дату, собрал свой автомобиль и просто уехал за пределы Российской Федерации, – говорит Григорий. – Матери я позвонил уже из-за границы. Я все-таки где-то в глубине души надеялся, что она за меня порадуется, когда говорил ей: «Мама, я в безопасности. Ура! Я за рубежом». Она же, услышав это, видимо, была в шоке. «Зачем ты это сделал? Это же противозаконно, тебя посадят, когда ты вернёшься». Мне было неприятно и я просто закончил разговор, когда мать стала топить за то, что нужно какую-то там родину ехать защищать. От кого?»

Сейчас и Сергей, и Григорий свели общение с матерями к минимуму. Они созваниваются с ними, чтобы дети могли пообщаться с бабушками.

 Сергей:

– Просто я включаю видеосвязь, чтобы она увидела внука и больше никаких дел у меня с ней нет. Более-менее нормально общаюсь с отцом, он мне ничего такого не говорил и палки в колёса не вставлял, когда я решил уехать. А мать в чёрном списке. Мне даже как-то сложно поверить, что так вообще бывает. Осознавать, что родная мать хочет отправить тебя на бойню первое время было трудно. После разговоров с ней я впадал в депрессию. Но сейчас, когда прошло уже почти два года и я совсем перестал разговаривать со своими родителями, стал чувствовать себя лучше.

 Григорий:

– Мне не просто горько, обидно, а достаточно тяжело было осознавать, что человек, который выносил меня в себе, с чьей-то подачи может просто сказать: «Иди и умри». От того, что я не буду видеться со своей матерью, что я, собственно, теряю? А ничего. Какой-то материнской любви особо не было. Возможно, я даже приобрету – из моей жизни исчезнет человек, который вечно чем-то недоволен и каждый день выдает какие-то дико фашистские перлы о том, что всех этих украинцев надо убить…

Источник здесь.

• 127
• 106