Почему народный артист выступает за радикальные меры наказания?

Популярный артист театра и кино, а сейчас и режиссер Досхан Жолжаксынов является сторонником радикальных мер (вплоть до смертной казни) в отношении тех, кто попирает общественную мораль. Свою точку зрения он обосновал в картине «Кунанбай», посвященной отцу Абая.

Едва не погиб

На днях один из самых ярких казахских актеров, Народный артист РК Досхан Жолжаксынов отметил день рождения. Путь в кино ему открыл красный командир Хамит из боевика Абдуллы Карсакбаева «Погоня в степи».… Роль досталась свежеиспеченному выпускнику театрального факультета Института искусств им. Курмангазы чудом. Шел 1977 год. Досхан Жолжаксынов бегал в поисках работы: ему хотелось засветиться и в кино, и на радио, и на телевидении. В один из таких дней на кинопробы в своей новой картине «Погоня в степи» его пригласил Абдулла Карсакбаев, но не сказал, на какую роль, ограничившись уклончивым: «Там посмотрим».

И начались гонки! Пробовалось очень много актеров. Абдулла давно уже выяснил, кто кого будет играть, но хотел еще раз проверить самого себя. В финале Досхан с Жамбылом Кудайбергеновым остались вдвоем. Один из них должен был играть красноармейца Хамита, другой – бандита Ахмета. Большинство членов худсовета склонялось к тому, чтобы доверить ее Жамбылу, тот был штатным актером киностудии и уже успел сняться у Булата Мансурова. Но Карсакбаев настоял на кандидатуре Жолжаксынова. И не ошибся: бесстрашного большевика Хамита полюбили и зрители, и критики. С той поры Досхан Жолжаксынов стал работать с самыми яркими режиссерами советского кино.

Самой трудной — физически и психологически – стала для него роль сурового Отца в картине Карена Геворкяна «Пегий пёс, бегущий краем моря» по одноименной повести Чингиза Айтматова. Картина снималась больше пяти лет. Режиссер попытался создать в своей картине условия, максимально приближенные к тем, в которых живут северные народы. Те, кто был еще не оторван от природы, а поэтому очень искренни с ней. Актеры должны были двигаться, подражая медведю, просить прощения у природы за срубленное по необходимости дерево, говорить коротко, порой только междометиями и только на нивхском языке (с текстами, которые нужно было заучивать наизусть, они не расставались). Во время съемок на Тихом океане Досхан Жолжаксынок чуть не погиб. Отснявшись в эпизоде, где действие происходит в рыбацкой лодке, стал подниматься на корабль по специальному желобу, подал руку, поджидавшему наверху человеку и … вместе с ним полетел с высоты пятиэтажного дома в открытое море: подстраховщик, оказывается, стоял без упора. К счастью, в Тихом океане из-за высокой плотности воды люди не тонут, зато за те 12 минут, что актер там находился, он испытал мучения, которые, наверное, выпали только на долю генерала Карбышева. Тихий океан и в летний период бывает очень холодным, а тогда на дворе стоял ноябрь. Спирт, которым растирали актера и заставляли принимать вовнутрь, не помог. На четвертые сутки он не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть. Судовой врач, как выяснилось, лет семь не держал в руках шприц. Горячий укол, который он сделал, попал под кожу. Пошел отек, грозивший некрозом, то есть омертвением, ткани. Через неделю больного актера отправили в порт Корсаков, до которого плыли 9 часов. У самого берега он потерял сознание…

— В общем, на съемках этой картины я заработал астму и простудил седалищный нерв, — вспоминал Досхан Калиевич. — Врачи-пульманологи сказали мне: «Никаких съемок, собирайтесь домой и лечитесь» Когда режиссер услышал это, он упал на колени: «Я тебя сам вылечу! Я должен довести картину до конца».». И я через 9 дней после того разговора полетел на полуостров Шмидта…

Фильм получил международное признание, в 1992 году «Пегий пес» был удостоен Гран-при Московского кинофестиваля, но у нас его мало кто видел. Зато все помнят Ильяса из детектива Болата Шманова «Потерпевшие претензий не имеют», Керима из военной драмы Рудольфа Фрунтова «Про любовь, дружбу и судьбу» и пилота Даурбека в комедии «Сатыбалды Нарымбетова «Омпа». Роль джунгарского правителя Галдан-Цэрэна в исполнении актера старой советской школы Досхана Жолжаксынова в блокбастере «Кочевнике» стала самой сильной актерской работой в этом интернациональном проекте.

Жесток, но справедлив

В последние годы актер взялся за режиссуру в кино. Поставил фильмы «Бiржан-сал» и «Кунанбай», сыграв в обоих главные роли.

— На роль Кунанбая, и как и Биржана, я даже никого и не пробовал не из-за актерсокй ревности, — признается он. — Думал о Тунгышпае Жаманкулове, примерял этот образ на Айдоса Бектемирова (в картине он сыграл Барака, старшего султана Аягузского округа)… Но чтобы настроить любого актера на внутреннее состояние героя, с ним надо долго и кропотливо работать, а отпущенные деньги и, главное, натура (основные события происходят весной), уходят. Это ведь не театр, где режиссер может работать от месяца до года над одной только мизансценой. А я кожей чувствовал своего героя, наши взгляды с ним где-то совпадали. Так почему было не сыграть его самому?

Кунанбай Оскенбаев предстает перед зрителем человеком, чуть перешагнувшим пятый рубеж. Он уже сделал карьеру – стал старшим султаном Каркалинского уезда, у него подрастают сыновья. Народ своего ага-султана не очень любит (многим он был неугоден какой-то своей «прямоугольностью»), но к нему прислушиваются, его мнение часто бывает решающим в споре. Словом, в прочтении Досхана Жолжаксынова Кунанбай – государственник, который пытался в рамках одного казахского рода построить отдельно взятое государство со своими конституцией и законами. Проводя эту идею, он действует жестко и даже жестоко. Это наглядно продемонстрировано в эпизоде, где речь идет о сожительстве свекра и невестки. Этих двоих побудили к этому суровые реалии жизни. У Кодара умирает, не оставив после себя потомства, единственный сын, а Камка, сноха, отказывается возвращаться в родительский дом. И вот однажды они посмотрели друг на друга вовсе не взглядом отца и дочери…

Кунанбай, услышав об этом, посылает верных людей на разведку. Те, вернувшись, клянутся на Коране, что святотатство имеет место быть. Ага-султан, чтобы решить судьбу нарушителей вековых традиции демократическим путем, ставит вопрос на голосование перед советом биев. Те заявляют, что такое на их практике происходит впервые. Мудрая Зере, мать Кунанбая, предостерегает сына: «Мы все ходим под Богом. Смотри, как бы не пролилась безвинная кровь. Все должно быть по закону». И тогда ага-султан вызывает из Семипалатинска главного имама волости, знатока шариата. Все в итоге решает голосование: Кодара и Камку приговаривают к повешению, чтобы другим неповадно было.

Когда Кунанбая арестовывают и сажают в Омскую тюрьму за то, что он единолично покарал, как считают власти, невинных, он не отказывается от своей позиции. Во-первых, суд биев, принимая решение о смертной казни, руководствовался законами шариата, по которым испокон веков живет степь. Во-вторых, считает он, народ теряет почву под ногами, когда попираются основы вековой нравственности. Этот момент, собственно говоря, больше не о том времени, когда жил Кунанбай, а о сегодняшнем дне.

Почему Абай не справил ас по отцу?

К сожалению, считает Досхан Жолжаксынов, законы, призванные стать на защиту морали, у нас очень мягкие:

— Живи я в то время, тоже был бы среди тех, кто голосовал за это, — не боится он вызвать на себя гнев сторонников моратория на смертную казнь. Сегодня столько негативного происходит вокруг (матери продают детей, отцы покушаются на честь дочерей), что самому впору повеситься, слыша такую информацию. Многие зрители наверняка скажут, что обществу нужен Кунанбай.

Кстати, до того, как Досхан Жолжаксынов снял свою картину, бытовало мнение, что история с наказанием Кодара и Камки выдуманная.

— Но мы нашли поэму «Кодар» Шакарима, — сообщил режиссер. — Там есть строки о том, что когда тела согрешивших свекра и невестку снимают с верблюда, через горб которого подвергли их повешению, то могучий Кодар пришел в себя. Но пощады нет: со связанными руками и ногами его сбрасывают вниз с высокой скалы, а после закидывают камнями.

Одну из жен ага-султана Кунанабая Оскенбаева токал Улжан сыграла жена режиссера Карагоз Сулейменова. Роль, как утверждает супруг, она получила по-честному, пройдя серьезный кастинг. С исполнителями других ролей было сложнее.

— Я долго искал мальчика на роль Абая (в фильме ему всего 12 лет), но труднее всего было найти актрису на роль Зере. Уже надо выезжать на съемки, а Зере нет. Помог мой друг — Аскарбек Сеилханов. Через него мы вышли на замечательную актрису Нурсифат Салыкову, актрису Таразского областного драматического театра. Знание народной культуры помогло ей без труда перевоплотиться в Зере, умнейшую женщину своего времени. Это в ней надо искать истоки того, откуда взялся талантливый управленец Кунанбай Оскенбаев и гениальный Абай Кунанбаев, ее любимый внук.

Фильм снимался на родине Кунанбая — в ауле Чингистай Семипалатинской области.

— Мне была дорога аура этих мест и участие местных жителей в массовке, — сказал режиссер. — Старики, охотно соглашаясь на нее, говорили, что приходят из-за аруаха Кунанбая. По их глазам я видел, что эти люди искренни. Массовка блестяще справилась с задачей в эпизоде, где Кунабай дает ас – поминальный обед — по отцу Оскенбаю.

А вот Абай, кстати, не справлял ас по отцу. Почему? История умалчивает об этом. У местных аксакалов версии разные. Один из них — Абай будто бы не успел при жизни (а она у него, как мы знаем, была не очень длинной) понять и принять позицию отца. Другой ответ более философский: поэт смерть воспринимал как неизбежную данность, а потому ничего сверхъестественного в этом не видел. За него это сделали мы. Прах Кунабая покоится в 70 километрах от Семипалатинска, в местечке Акшокы. Перед тем, как приступить к съемкам, мы, зарезав кобылу и поставив несколько юрт, собрали на ас всех, кто имеет отношение к Кунанбаю, Абаю и Шакариму.

Объясняя, почему он решил взяться за картину об отце Абая, режиссер говорит, что он (Кунанбай) — новый и достойный внимания зрителя герой.

— Возможно, именно Кунанбай — носитель национальной идеи, — считает он. – Но большинству о нем известно только то, что он – отец великого Абая…

• 78
• 75