Как память о войне и репрессиях превратилась в два разделяющих дискурса

Андрей Колесников, Московский центр Карнеги

«Правильная» память о войне противопоставляется «неправильной» и как бы политически мотивированной памяти о репрессиях. Идет противопоставление двух дискурсов, которые разъединяют нацию, хотя должны были бы объединять.

Скоро будет 60 лет, как Сталина вынесли из мавзолея, но, мнится, похороны его все еще продолжаются в головах постсоветских людей.

Пантеон советских богов обветшал, но на смену этой парадигме – причем еще доперестроечной – представлений о том, кто является выдающейся исторической личностью, не пришли новые герои. Разве что Путин, да и он за последние годы утратил половину своего исторического величия: еще в 2017 году самой выдающейся личностью в истории его считали 32% респондентов, тогда он сравнялся с Пушкиным и уступал только Сталину, а сейчас с 15% он входит лишь в топ-5, уступая Петру I и обходя на два пункта Юрия Гагарина. Сталин, Ленин, Пушкин – эта устойчивая в своей парадоксальности тройка составляет пантеон старых новых богов массового российского сознания. Сталин стоит как памятник самому себе на первом месте. Годами.

Великий и уважаемый вождь

В мае 2021 года 56% респондентов Левада-центра в той или иной мере соглашались с точкой зрения, что Сталин был «выдающимся вождем» («полностью согласен» – 31%). В 2016 году, когда сталинизация массового сознания уже несколько лет была очевидным трендом, «великим вождем» генералиссимуса считали вдвое меньше респондентов – 28%.

Путин следовал в фарватере Сталина – в том числе в том смысле, что он стал современным воплощением идеи установления порядка. Но порядка как не было, так и нет. В реальной политике замены Путину нет и быть не может. В воображаемой политике такая замена есть – Сталин. Точнее, миф о нем, где соединилось и недовольство сегодняшним положением вещей, и упрощенные представления о прошлом страны, которые как раз путинский истеблишмент и навязал нации.

Элиты приватизируют Победу, при этом законодательно запрещая сравнивать Сталина с Гитлером, но эта механика перестает работать на Путина: он выступает не в роли последователя генералиссимуса, а в качестве его не слишком успешного, несмотря на присоединение Крыма, эпигона.

Можно, конечно, удивляться тому, что популярность Сталина последовательно, а иногда и взрывным образом растет. Но это абсолютно естественное следствие поощряемой и спонсируемой государством политики исторической амнезии и в буквальном смысле переписывания истории. Даже те исторические события, которые не составляли предмета идеологической и фактографической дискуссии, вдруг начинают оспариваться. А с учетом отсутствия трансмиссии в массах исторического знания немедленно формируют новую мифологию.

Еще несколько лет назад оспаривание на сайте государственного агентства общеизвестных фактов о катынском преступлении было бы решительно невозможно. Сегодня границы допустимого – фактографически и этически – дискурса расширяются, а красные линии с нагловатой легкостью пересекаются: споры о том, кто совершил катынское преступление, возобновляются с удвоенной энергией.

На сайте того же агентства пребывание в ГУЛАГе оценивается как «путевка в жизнь». В советское время поддерживался весьма специфический исторический дискурс, за хранение и распространение солженицынского «Архипелага ГУЛАГ» можно было сесть в тюрьму, но в официальной медиасреде никто себе не позволял такого рода оценок сталинской машины уничтожения миллионов людей – невидимые, но понятные всем этические границы все-таки присутствовали.

От слов власти разного уровня переходят к делу: весной 2020 года в Твери были демонтированы мемориальные таблички с бывшего здания местного НКВД, где в апреле – мае 1940 года были казнены 6311 поляков – узников Осташковского лагеря. Это акт официального вандализма, потому что от табличек избавлялись по решениям местной прокуратуры и местных властей.

Без десталинизации не будет модернизации

Результаты внедрения в массовое сознание упрощенной версии истории наилучшим образом видны на примере того, как респонденты интерпретируют главное для россиян историческое событие – Великую Отечественную войну. Легитимация сегодняшнего политического режима и единство большей части нации во многом держатся на памяти о Великой войне. Самим главой государства фактически реабилитированы секретные протоколы пакта Молотова – Риббентропа, и в официальном толковании это уже «дипломатический триумф СССР». То, чего стыдились советские идеологи и историки, то, что до последнего скрывали и отрицали советские руководители, включая Михаила Горбачева, стало предметом начальственной гордости.

А представления о событиях, предшествовавших войне, и первых ее днях буквальным образом сталинизировались: как пантеон исторических героев остался прежним, доперестроечным, так вернулась и мифологическая трактовка начала Второй мировой и Великой Отечественной. Укрепились в массовом сознании представления о том, что Красная армия была «ошеломлена» внезапностью нападения Германии, а СССР не готовился к войне, чтобы не спровоцировать Германию. О нападении было все прекрасно известно. А боязнь провокаций стала сталинской паранойей, что, впрочем, совершенно не мешало ему готовиться к войне, хотя и на свой специфический лад.

И вот с этой спецификой самые большие проблемы. С тем, что руководство Красной армии было обескровлено сталинскими чистками, в 2005 году было согласно 40% респондентов Левада-центра – это знание со времен перестройки все еще оставалось общим местом. В 2021 году таких респондентов – всего 17%. 23 процентных пункта за 16 лет – это ошеломляющая деградация исторического знания.

Память о репрессиях не стала клеем нации, как память о войне. Больше того, она не вошла в культуру национальных представлений об истории. Для многих это не просто необязательная часть истории страны, но и идеологически маркированный период: в конце концов, те, кто хранят память о репрессиях, – это иностранные агенты (общество «Мемориал»). К проекту «Последний адрес», увековечивающему табличками память о репрессированных, лишь 16% относятся отрицательно (14% затрудняются с определением своего отношения), однако симптоматична мотивация этих людей: «репрессировали за дело» – преобладающая точка зрения; «дома будут похожи на кладбища», «зачем это надо?», «не нужна такая память».

В результате «правильная» память о войне противопоставляется «неправильной» и как бы политически мотивированной памяти о репрессиях: участившиеся акты вандализма в отношении табличек «Последнего адреса» – тому доказательство. В июне в Екатеринбурге неизвестные и вовсе заклеили памятные знаки символикой Дня Победы – это более чем внятное противопоставление двух дискурсов, которые разъединяют нацию, хотя должны были бы объединять.

Пока же россиян объединяет Сталин, великий вождь для 56%, к которому респонденты относятся со всевозрастающим уважением: 21% в 2012 году, до Крыма; 45% в 2021-м – после пенсионной реформы и пандемии.

Сталин заменяет отсутствующих современных героев, покрывает своей тенью всю значимую историю XX века, символическим образом компенсирует неудачи, поражения и провалы последних лет. По сути дела, Сталин еще не захоронен. Бесконечные похороны, идущие по историческому кругу, продолжаются. Модернизацию России в который раз придется начать с десталинизации.

• 45
• 47