Каждый украинский ребенок имеет тревожный чемоданчик

«Казахстанские коллаборанты – это не только «ватники», которые поддерживают Путина, среди них немало тех, кто находится во власти», – утверждает журналист из Уральска Рауль Упоров, который вместе с коллегой Лукпаном Ахмедьяровым весь декабрь провел в Украине.

Рубикон перейден

– Чтобы осуществлять полноценную журналистскую деятельность в Украине, нужна аккредитация, – рассказывает журналист. – Особенно в зонах, где идут боевые действия. Это Бахмут, Херсон и Николаев, где раньше были оккупационные войска. Пока мы находимся на Киевщине. Процесс проверки документов в СБУ (это аналог нашего КНБ) не совсем быстрый, но решение, как нас уже заверили, будет в нашу пользу. Да, долго, но бюрократия есть везде, а в данной ситуации она еще и вполне оправданная. Дело в том, что в марте-апреле в Украине аккредитовалось более 20 тысяч журналистов из разных стран. Среди них оказались двойные агенты, занимавшиеся сливом информации агрессору. Поэтому мы с пониманием относимся к такой жёсткой проверке документов.

– Но для работы в местах боевых действий надо пройти специальное обучение.

– Мы с Лукпаном уже прошли небольшой тренинг, где нас учили оказывать первую медицинскую помощь. Вероятность того, что рядом может взорваться бомба даже в относительно мирном Киеве, и ранение получу, если не я сам, так мой товарищ, очень высокая. Если раньше в этих вопросах мы были абсолютными профанами, то теперь знаем, где находятся жизненно важные артерии и как остановить хлещущую фонтаном кровь. Самые опасные ранения, оказываются, бывают не в живот или область сердца – в первую очередь люди умирают от ранения конечностей. И если в российской армии до сих пор для остановки крови используют жгуты, то сейчас весь цивилизованный мир пользуется так называемыми турникетами.

– Как сейчас выглядит Киев?

– Здесь всё работает – больницы, школы, кафе, никто не голодает – магазины полны всяких яств, но об обычной жизни говорить не приходится, потому что в половине киевских домов нет ни света, ни воды, ни тепла. Большинство людей много месяцев на адреналине, но, собираясь после объявления воздушной тревоги в бомбоубежищах и на станциях метро, они умудряются даже шутить. Нам с Лукпаном, будем считать, повезло. Так получилось, что мы остановились в доме рядом с ТЭЦ, где ни разу свет не отключался. В 20 числах декабря мы выезжали в Вишневку, это пригород столицы. Там было – хоть глаз выколи. В центре Киева после прилетов российских ракет после 16.00 (здесь темнеет рано) стоит сплошная ночь. Вот и на Майдане в районе Крещатика – здания темные, уличные фонари не работают, многие магазины закрыты, хотя всего лишь начало пятого.

Мало того, что света нет, некоторым людям приходится подниматься на 20-й, а то и выше этажи. Представьте, что чувствуют сейчас пожилые, одинокие люди. В других городах, особенно в Буче, в глаза бросаются разрушенные торговые центры. В Буче жили люди с достатком, теперь все эти очень хорошо построенные, современные танхаусы стоят обстрелянные из автоматов. Я удивляюсь логике «освободителей» – зачем они это делали? То же самое и с русскоязычным Мариуполем. Они якобы покорили его, но зачем-то разрушили и выжгли дотла. Херсон и Николаев – та же история.

– А украинские дети ходят в школу?

– Все школы работают, одни – в режиме онлайн, другие – оффлайн, у каждого ребёнка есть тревожный чемоданчик на случай, если случится что-то плохое. Однако той растерянности, что была в первые дни, когда украинскую столицу сильно обстреливали ракетами, уже нет. Люди, даже дети, научились разбираться – дрон это летит или ракета. Украинцев ситуация, во-первых, приучила к тому, что каждую минуту может быть объявлена воздушная тревога, во-вторых, противовоздушная оборона стала работать очень хорошо, просто божественно. Иногда российские ракеты отбиваются стопроцентно, иногда – до 90%. Правда, я говорю про Киев, в других городах жертвы есть до сих пор. В Кривом Роге, например, погиб на днях мальчик. Когда идёт воздушная тревога, в telegram-каналах сразу объявляют об этом. Последняя воздушная тревога, когда в воздухе тогда стоял гром, была 18 декабря. Мы об этом подробно рассказываем в своем YouTube-канале «Просто журналистика».

Читая комментарии в социальных сетях, я понял, что многие казахстанцы считают, что если человек находится не в Херсоне или Бахмуте, значит, он в безопасности. Но – нет, нет и нет! В Украине, пока идет война, опасно везде: ты идешь по улицам Киева – и рядом падает бомба, или в квартиру с детьми прилетает дрон – и дома просто нет. Так было в Вышгороде 23 ноября.

– Как население реагирует на все это? Не требует ли от властей пойти на примирение, как того требует Россия?

– Россия ведет себя как террорист по отношению к мирному населению Украины. Когда она бомбит города страны-жертвы, то пытается вызвать страх у ее жителей, чтобы те оказывали давление на свои власти – а давайте, мол, помиримся, пока нас всех здесь не поубивали. Но агрессор, пытаясь напугать их, так до сих пор и не понял, кто такие украинцы. Каждая бомба, которая падает здесь, вызывает не столько чувство страха, а сколько – злости, и не только у жителей Украины. Как только начинаются очередные бомбежки, сразу увеличивается количество донатов для ВСУ со всех концов планеты. То есть для мира – это повод сплотиться против агрессии, но россияне, похоже, этого не понимают.

Я сам, пожив здесь больше месяца, убедился, что украинцы будут сидеть без тепла и света, но никогда уже не будут в союзе с Россией. Рубикон перейден: то, что происходит сегодня, они будут помнить всегда. Если когда-нибудь и будет какой-то контакт с агрессором, то поколения через 3-4, а, может быть, и нет.

То зло, которые несут россияне (русские, скажем прямо), я испытал и на себе: ни одну ночь в Киеве мы не уснули нормально, потому что в два часа ночи начинает работать воздушная тревога – летят российские ракеты, потом дают отбой, только заснёшь, а под утро опять…

«Мне стыдно, что я русский»

– Можно ли назвать сегодня украинцев и русских родственными народами?

– Сколько бы мы не расспрашивали украинцев, у которых брали интервью – все говорят, что – да, может быть, когда-то и были, но теперь они не хотят иметь ничего общего с этим народом. Никогда, ни при каких обстоятельствах!

– Каковы настроения этнических русских Украины?

– В этой стране, как я понял, живут по принципу: если считаешь себя ее патриотом, то твоя этническая принадлежность мало кого волнует. Нам посчастливилось встретить в Киеве земляка, бывшего уральца. Он – этнический русский, да еще и с российским паспортом, и он чувствует себя сейчас, по его словам, больше украинцем. Однажды я услышал от него: «Первое время после начала войны мне было настолько стыдно, что я русский, что решил пойти добровольцем в ВСУ». Когда его записали в резерв, он занялся волонтёрством: увозил людей из Киева, когда здесь шли сильные бомбардировки. Также ведут себя и этнические казахи, про которых я снял репортаж: они украинцы по своей внутренней сути.

– В Украине собираются объявлять мобилизацию?

– Здесь есть профессиональные отряды теробороны, где служат обычные парни, они пришли ещё в марте. О мобилизации пока никакой речи нет, хотя желающих много. По словам нашего земляка-уральца (того самого этнического русского, который хотел уйти добровольцем на фронт), очередь из военкоматов в первые месяцы уходила на улицу.

Но Украина училась воевать, начиная с 2014 года, и хотя на передовой воюют абсолютно все – учителя, артисты балета, спортсмены, но в рядах ВСУ в основном прошедшие хорошую подготовку профессиональные военные. Сейчас здесь очень популярна такая шутка: если старый танк, на котором приехали русские, плохо работает у них, то в руках украинцев будет работать отлично. И если россияне идут воевать за деньги, чтобы закрыть кредиты, то здесь – чтобы защищать родину и свою семью.

Казахстан и Украина

– А что думают украинцы о Казахстане?

– Я скажу о своих впечатлениях. Если сравнить Казахстан и Украину, то наша армия напоминает украинскую до 2014 года, то есть она никакая. Отсюда отчётливо видно, что наша страна до сих пор находится в зависимости от России, то есть ведет себя, как колония Кремля. Все эти настроения – некая покорность «старшему брату» – очень чётко отражаются в социальных сетях, а последнее голосование в ООН, где Казахстан выступил против резолюции, требующей от России немедленного прекращения агрессии против Украины, подтвердили это. Поэтому мы (Казахстан), к сожалению, не можем заявлять во весь голос, что являемся свободной страной, как это, допустим, происходит в Украине. Эта гордая страна не хочет быть ничьей колонией, поэтому ее граждане и проливают кровь, отстаивая свою свободу.

Простые украинцы понимают, что народ Казахстана в основном своем большинстве поддерживает Украину, поэтому наш паспорт здесь хорошо работает. Когда мы возвращались из Бородянки в Киев, на въезде в город постовой блокпоста, проверяя наши документы, воскликнул: «Алга, Казахстан!». Приехавшие в отпуск из Бахмута бойцы приветствовали нас тем же слоганом.

– Что бы вы хотели сказать казахстанским коллаборантам, сепаратистам и «ватникам», которых, как выяснилось, много даже среди казахов, переживших, прямо скажем, проявления нацизма по отношению к себе в собственной стране?

– Это очень больная для Казахстана тема, нам с ней еще, видимо, предстоит столкнуться. Коллаборанты – это ведь не просто люди, которые поддерживают Путина, среди них немало и тех, кто находится во власти. В Украине еще до начала войны выяснилось, что многие люди в силовых структурах поддерживают Москву. Причина этому была проста – сотрудники военных и других структур, включая СБУ, учились в России. То же самое можно сказать и про Казахстан. Это ли не говорит о том, что суверенитету Казахстана угрожает большая опасность?

– Вы думаете, они поддерживают Россию?

– Я не думаю, я знаю, что многие из них в свое время заканчивали в Москве академию ФСБ, а высокопоставленные казахстанские военные чины прошли советскую армию.

Мы ездили к казахам, которые живут в Украине. Их зашедшие на огонек украинские друзья рассказывали, что незадолго до войны, примерно за год до 24 февраля, в Ирпень, Гостомель и Бучу приехали некие молодые люди из России. Они заходили в домовые и дворовые чаты, где очень мягко проводили агитационную работу, говорили о том, что они поддерживают Путина, Москву и Кремль, образно говоря – грамотно убеждали, что земля на самом деле не круглая, а квадратная. После начала войны, когда СБУ начал зачистки, выяснилось, что эти одинокие мужчины, которые вежливо здоровались с соседями, каждое утро ходили на работу, собирали данные на активистов – следили за их локациями и т.д. С началом войны они стали наводчиками. Когда СБУ стали их выявлять, то находили у них дома аппаратуру. Это к вопросу о том, что происходит внутри Казахстана. Я уверен, что у нас в верхах сидят путинисты. Они есть и в КНБ, и среди военных. Поэтому мне кажется, что Казахстан сейчас находится в очень плохом положении.

Когда глядишь на это со стороны, то все видится более выпукло: везде чувствуется общая политика Кремля. Конкретный пример: в начале декабря только за один день только в одном Алматы произошло несколько событий, указывающих на это. В гимназии №138 одели школьников в форму советских солдат, воевавших в Афганистане, и всучили им оружие, потом в кинотеатре «Цезарь» им же показали фильм про Крым, который «наш». Далее в этот же день состоялось вручение ужасной премии имени Александра Невского. В Акорде на эту вопиющую наглость закрывают глаза, потому что там сидят на каком-то немыслимом шпагате: одна нога находится в Америке, с которой дружим, другая – в России, с которой дружить нельзя, потому что эта страна – террорист. Казахи, которые живут в Украине, это очень хорошо понимают.

– Сейчас некоторые кадровые агентства Казахстана предлагают работу от российских компаний с зарплатой от 900 тысяч тенге. В Мариуполе.

– Это, во-первых, позорище: отзываться на объявления, исходящие от страны-террориста. Во-вторых, в Интернете гуляет информация, где казахстанка рассказывает, как муж поехал «отстраивать» разбомбленный оккупантами Мариуполь. Женщина жаловалась, что он проторчал там какое-то время голодный-холодный, в итоге его заставили рыть окопы в Крыму, денег ему никто толком не заплатил, и он сбежал домой. Это означает, что с Россией никак нельзя иметь какие-то контакты, тем более – дружить.

– Говорят, у казахов и украинцев много общего – голодоморы, насильственная русификация и т.д.

– Нет, менталитеты все-таки разные. Украинцы – открытый народ, а мы, казахстанцы, более закрытые, а главное – находимся в состоянии постоянной депрессии, поэтому злы на всех, когда у нас что-то не получается. Когда, например, не удается вовремя оплатить кредит, то виноваты все вокруг, а решая свои проблемы, мы привыкли уповать на акиматы как на последнюю инстанцию. Здесь, в Украине, все наоборот. Побывав в Киеве и во Львове, я понял, что украинцы – большие трудяги, рассчитывающие только на себя. «Никого спрашивать не будем, все для себя сделаем сами», – приходилось мне слышать там.

– Какие у вашей маленькой команды дальнейшие планы?

– По тому плану, когда работали без аккредитации, мы уже всё сделали – записали серию интервью в Киеве, одно из них – с журналистом Владимиром Золкиным, который первым начал интервьюировать российских военнопленных, сняли небольшие спецрепортажи из Бородянки, Бучи, Ирпеня, побеседовали с Александрой Матвейчук, украинской правозащитницей, лауреатом Нобелевской премии мира этого года. Еще сделаем спецрепортаж из Одессы. То есть, отработали пока в тех зонах, где аккредитация не нужна.

Сейчас ненадолго вернемся домой, в Уральск, а потом, после получения аккредитации – снова в Украину.

• 79
• 74