Как я учил французский

Родился в Алматы, учился в КазИФК, занимался преподавательской деятельностью. В свои 45 побывал во многих местах, а главное-встретил много интересных людей и имел возможность общаться с ними.

Мне всегда нравилось в Мишеле сочетание доброты и жесткости. Если доброта – то бесконечная, если жесткость – без компромиссов. Он – потомственный повар. У него на кухне были инструменты, которыми пользовалась еще его прабабушка.

Мы с товарищем приехали на метро в Конфланс – это на окраине Парижа. В адресе значилось: Бато Же сер. Тогда мы еще на знали, что это значит, и, естественно, начали спрашивать у всех проходящих мимо, уже непосредственно стоя в 10 метрах от него.
Это был корабль, сделанный из бетона и – как ни странно – держащийся на воде. Во время Второй мировой там был госпиталь, а потом он перешел к католической церкви. В таком виде мы и увидели этот корабль, поставленный на вечную стоянку.
Первой мы встретили молодую женщину, которая наконец поняла, что мы разыскиваем и почему. Она говорила по-русски и вообще еще на четырех языках, в Европе это считается нормальным явлением. Она оказалась армянкой, эмигрировавшей во Францию через Германию со своими двумя сыновьями, когда им было по четыре года.
Итак она объяснила нам, что отец Артур придет вечером, а пока она постарается решить, где нам остановиться.
Нас оставили жить на этом корабле, и мы начали постепенно осваивать язык и традиции. Через несколько дней я познакомился с одним болгарином, который говорил не только по-болгарски и французски, но и по-русски. Он и взялся меня учить языку. Его звали Россен – он и сейчас живет во Франции. Тогда он интересно начал: «первое слово это «У», оно обозначает «где». Дальше, естественно, пошло «вуаля», что значит: «вот» и так далее. Он давал такие правила, которых я не находил в учебниках, и меня это озадачило. Когда я узнал его больше, то высоко оценил его знания французского. Он защитил диссертацию в Парижском университете Сорбонна по теме «Распространение французского языка в мире».
Но все системы обучения у меня не вызывали никакого энтузиазма. Все было очень сложно, как тогда казалось, но стремление общаться победило. В конце концов я просто выучил словарь, а грамматика пришла ко мне в процессе общения. Надо сказать, процесс общения действительно был увлекательным. Каждое посещение столовой сопровождалось произнесением молитвы перед едой – перед тем, как сесть за стол… И потом – нет, это едой не назовешь, это была трапеза, как минимум на один час, с обсуждением последних новостей или построением планов на предстоящий день. Позже я выяснил, что это дань традиции: когда-то во времена королей народ Парижа силой выгоняли на площадь, чтобы они видели, как трапезничают короли.
И так я учил слова, по моему мнению, необходимые в моей ситуации, и пытался их улавливать в непрерывном потоке французской речи, которая сливалась для меня по большей части в звуковой фон.
Я общался больше на английском, иногда вставляя французские слова, и даже подрядился помогать на кухне, чтобы иметь больше общения. На кухне был Мишель, седовласый мужчина лет пятидесяти, очень веселый, но властный в своих владениях. Он заставил всех русскоговорящих говорить по-французски в то время, когда они на кухне, так как я объяснил ему, что мне необходимо полное погружение во французский язык. Мишель по происхождению был ирландец, и английский для него был родной – мы быстро нашли общий язык. Я занимался сервировкой салатов и вообще делал так, чтобы стол выглядел красиво, и иногда, получая инструкции, полностью заменял Мишеля на кухне.
Во время трапезы повар всегда сидел во главе стола, а на противоположном конце стола Отец Артур. После произнесения молитвы все усаживались есть и обсуждать новости, рассказывать анекдоты. В какой-то момент я вдруг начал понимать то, о чем они говорят, и даже заулыбался. Отец Артур это заметил и спросил меня, почему я улыбаюсь, и я впервые за семь месяцев ответил по-французски: я понимаю! И тогда рассмеялись все.
О Мишеле надо рассказать подробнее. Это был бесконечно добрый и отзывчивый человек.
Его привез во Францию отец, когда ему было семь. Он рассказывал, как не расставался со словарем и усиленно изучал язык, постоянно посещал библиотеки. Однажды он показал мне две тетрадки 96 листов, полностью исписанные стихами на французском языке. Несколько стихов он посвятил мне, пока я пытался говорить на французском. В тот день, когда я заговорил, Мишель обзвонил всех друзей и устроил вечеринку специально для того, чтобы отметить событие, связанное с преодолением мною языкового барьера. На корабле из всех русскоязычных стремление к изучению языка было только у меня, и избавиться от русской речи было непросто. Мишель пригласил меня к себе домой, и, естественно, мы сели за стол обсуждать вчерашние события, произошедшие в Париже: люди пикетировали несколько «Макдональдсов», потому что эта система игнорирует французскую традицию приема пищи. Ведь всем известно, что в Париже есть самые дорогие и самые дешевые рестораны в мире, где питание никак не предполагает быть быстрым.
Через пару часов общения «на чистом французском» у меня пошла голова кругом, и все начало сливаться. Я сказал об этом Мишелю, и он быстренько подал десерт, уверяя меня, что мы скоро закончим.
Когда я уже собирался уезжать из Франции, одна монашка постучала ко мне в дверь. Я открыл, она передала мне что-то от Отца Артура и заметила: «У вас парижский акцент!». И я принял это как самый лучший комплимент в своей жизни.

• 57
• 57