АЭС в Узбекистане: Путин сделал предложение Мирзиееву, от которого тот не смог отказаться?

Спустя семь лет Узбекистан все же принял решение о строительство АЭС. До сих пор Ташкенту удавалось откладывать окончательное решения, но теперь он прочно вошел в орбиту российского влияния. Почему это произошло и к чему приведет? Что делать в этой ситуации Казахстану? Об этом Константин Батозский, политический аналитик (Киев), бывший эксперт «Росатома».

– Насколько я знаю, вы довольно долго работали в системе Росатома. С чем был связан ваш уход?

– Я гражданин Украины, учился в Москве. В Росатом пришел с новой командой Сергея Кириенко, который должен был сделать из Агентства по атомной энергетике рыночную компанию. Это была амбициозная задача и мне повезло быть частью этой команды, которую я покинул в 2014 году, когда Россия начала войну против Украины.

– Если обстрагиваться от фактора войны, то Росатом достаточно успешно развивался. Сегодня он лидирует по количеству реакторов в мире. И вот недавно прошла новость, которая нас, честно говоря, сильно насторожила – Узбекистан принял решение о строительстве АЭС. Как вы думаете вообще, с чем это связано и почему именно сейчас?

– Начнем с того, что Росатом нельзя назвать успешным, потому что Росатом – это не бизнес, это про политическое влияние, про геополитическую конкуренцию, про войны. Да, изначально планировалось, что на базе этого огромного советского комплекса будет создана рыночная компания, которая включала бы в себя абсолютно все этапы ядерно-топливного цикла. Но когда в 2007 году Путин подписал закон о государственной корпорации Росатом, там черным по белому было написано, что это некоммерческая организация, которая, кроме продвижения ядерных технологий, также занимается содержанием российского ядерно-оружейного комплекса. Это крайне важно, потому что для этого России необходимо сырье, которого у нее нет. И тогда, поскольку модернизация ядерно-оружейного комплекса вещь очень дорогая, было решено работать над экспансией Росатома, который должен был зарабатывать деньги за рубежом и тратить их, в основном, на собственный ядерно-оружейный комплекс.

После 1991 года отрасль оказалась распотрошенной. Урановая база была сконцентрирована в Казахстане и Узбекистане, а производство турбин и реакторов – в Украине. Кстати, тех же самых реакторов, которые сегодня предлагают строить в Узбекистане. Поэтому, если мы посмотрим на зарубежный портфель Росатома, то быстро поймем, что это страны, которые являются сателлитами еще Советского Союза, и которые не очень вольны в принятии своих решений. Несмотря на то, что Росатом декларирует свое присутствие на 35 мировых площадках, на самом деле активное строительство ведется в Индии, Китае, Бангладеш, Венгрии и Египте. Это все. Все остальное пока существует исключительно на бумаге. Что касается Узбекистана, реальный интерес Росатома состоит, естественно, не в том, чтобы построить атомную станцию, тем более такую, которая еще в природе не существует. Речь идет о реакторе Ритм-200, который является переработанной версией судового реактора КЛТ, использовавшегося в атомных подводных лодках и ледоколах. Это достаточно тривиальная, на самом деле, инженерная задача. Ближайший такой блок строится сейчас в России на Чукотке. Когда он будет закончен, тогда можно говорить, что это реально существующая на сегодня технология.

В 2017 году было заключено международное соглашение между Россией и Узбекистаном о строительстве в Навоийской области двух реакторов мощностью 1200 мегаватт. В 2018 году появилось государственное агентство Узатом, которое возглавил Бахрам Мансуров, а заместителем стал россиянин Виталий Драгунов, что само по себе звучит дико, поскольку, очевидно, он является агентом влияния России. В 2019 создается дирекция по строительству на АЭС, но через пять лет все меняется радикально. В авральном режиме заключается сделка по шести атомным реакторам малой мощности. На сегодняшний день все выглядит как договорной матч, когда исход известен, потому что команды договорились.

Узбекистан так и не провел открытый тендер, на котором могли бы присутствовать иностранные участники. Почему это важно? Потому что на тендере мы всегда узнаем истинные мотивы заказчика. Поэтому это очень странное решение узбекской стороны, с моей точки зрения, является исключительно политическим.

– По сути, Узбекистан сделал достаточно серьезный шаг в сторону России. Как вы думаете, какова может быть реакция Запады на этот шаг?

– Все можно купить на рынке, кроме одного – обогащенного урана. Это является привилегией пяти атомных сверхдержав. Если бы стояла задача хеджировать риски и подойти к этому с точки зрения бизнеса, то был бы тендер. И тогда Узбекистан не был бы полностью зависим от России. Другое дело в том, что российское предложение всегда комплексное, называется umbrella proposition, включая абсолютно все от добычи до работы с отходами. Именно поэтому Росатом не очень активно участвовал в тендерах западных стран, хотя они абсолютно открыты. Поэтому то, что мы наблюдаем – геополитический разворот Узбекистана к вассальным отношениям с Кремлем.

Обратите внимание, что сразу после этого визита президент Узбекистана, который до этого воздержался от комментариев войны России против Украины, вдруг высказался в поддержку Москвы. И это заявление, мне кажется, и было основной целью визита. А подписание вассального соглашения – закрепление достигнутых результатов.

– Росатом очень гордится своим проектом по строительству АЭС в Турции. Но турки сумели, на мой взгляд, получить его на очень выгодных для себя условиях. И прежде всего, этот масштабный проект осуществляется за счет России. А вот узбеки взяли все расходы на себя. Почему?

– Да, с точки зрения бизнеса логики здесь нет. Точно так же ее очень мало в турецком проекте. Да, Турция получит определенное количество электроэнергии по фиксированной цене. Но вместе с этим она купила огромную агентурную базу в чувствительном секторе. Давайте не забывать, что все специалисты проходят обучение в России и высока вероятность, что они будут ею завербованы.

Мы понимаем, что энергоинфраструктура в Узбекистане деградирует. Также мы понимаем, что наличие АЭС создает много плюсов. И в первую очередь – увеличение своего влияние на энергосистему соседей. Таковы могли быть мотивы в плане бизнеса. Но атомные сделками с Россией – всегда политика. Поэтому, скорее всего, Узбекистан просто был поставлен перед выбором. У России есть огромное число рычагов влияния на эту страну, и самый первый – талибан. Это кошмарный сон для властей Узбекистана. И теперь, когда русские и талибы братья навек, на все приграничные страны Россия может оказать огромное политическое давление.

Во-вторых, Россия нуждается в трудовых мигрантах. В то же время, там раздувается абсолютная нетерпимость к трудовым мигрантам после теракта в Крокус-Сити. И очень важно, чтобы лидеры региона не замечали массовых издевательство над своими гражданами в России, которых практически используют в качестве рабов, а теперь еще и солдатов.

– В рамках визита Путина в Ташкент были подписаны соглашения по новым проектам на сумму более 20 миллиардов долларов. Но самым серьезным стал проект АЭС и еще соглашение об организации производства химической продукции в Узбекистане и тоже с участием «Росатома». О чем идет речь на самом деле?

– Под химической продукцией мы всегда понимаем, уран. Узбекистан может в перспективе производить урановые таблетки. И России очень нужен уран, потому что у нее его практически нет. В этом как раз и состоит истинный интерес Росатома, потому что Россия ведет сегодня гибридную войну со всем миром, и одной из ее целей является отсечение западных стран от ресурсных баз. Впервые мы это увидели в Венесуэле, а позже в Нигерии. Туда зашли русские прокси-силы, организовали государственный переворот и отсекли сразу несколько стран. Поэтому концентрация урановых ресурсов – это часть русского плана войны с Западом. И не только урана, но и абсолютно всех редкоземельных ресурсов. Это был ещё один мотив сделки с Узбекистаном.

– В этом контексте попытки казахов диверсифицировать свои риски и создать некий консорциум выглядят очень логично. Как в этом контексте выглядят перспективы строительства АЭС в Казахстане?

– Любая страна понимает, что для развития индустрии необходима стабильная и дешевая электроэнергия. В Казахстане это тяжелый вопрос. С одной стороны, у страны есть три реактора, школа, люди, урановое сырье и… огромная травма. Я имею в виду Семипалатинск и Курчатов. Наши страны в этом плане похожи. У нас тоже огромная травма – Чернобыль. И учитывая эти обстоятельства, ваше правительство должно принять ответственное решение. Очевидным, что атомной энергетике нет альтернативы. Другое дело, как это соотнести с реальным суверенитетом страны. Цель русских – доминирование и никак иначе. Их экономика переведена в состояние войны — это значит, что война запрограммирована на многие годы вперед.

В Казахстане также есть огромная проблема с отработавшим атомным топливом и с радиоактивными отходами, которые в стране очень много и с ними надо что-то делать. А это возможно только при использовании реакторов следующего поколения. Эти разработки уже есть, и они есть на Западе. И снова в стране надо сделать выбор, руководствуясь исключительно своими интересами. На своем опыте мы знаем, что бывает при зависимости от России. Рано или поздно вам на горло наступит сапог русского солдата. И поэтому создавать критическую зависимость от России ни в коем случае нельзя. Это будет катастрофой для суверенитета Казахстана.

– Ваш опыт для нас действительно достаточно показательный. Я имею в виду Запорожскую АЭС. Что будет дальше?

– Украина дважды столкнулись с ситуацией, когда иностранная армия захватывает ядерный объект. Первой была Чернобыльская АЭС. Хотя она в статусе вывода из эксплуатации, тем не менее, это зона радиоактивного заражения. Мы видели, как русские солдаты рыли окопы и получали гигантские дозы облучения. Еще в марте 2022 года были попытки использовать Чернобыльскую станцию как рычаг влияния. Ее обслуживающий персонал, вопреки всем международным требованиям, был заперт на рабочих местах и пробыл месяц в оккупации. На их родных оказывалось колоссальное давление. В конце концов, это противоречило нормам ядерной и радиационной безопасности, согласно которой человек в реакторном зале может находиться не более 8 часов. И мировое сообщество было не в состоянии что-либо с этим сделать.

В случае с Запорожской АЭС все еще хуже. Российская боевая колонна в первый же день разбомбила здание учебного центра. По злой иронии, в нем проходили обучение многие специалисты, которые работали на русских атомных проектах. То есть русские в этой войне стреляют себе в ногу, уничтожая те предприятия в Украине, которые были частью производственных процессов Росатома. Первыми в нечеловеческие условия были поставлены украинские специалисты. Давайте представим себя на месте человека, который подписал контракт и его главное обязательство – обеспечивать радиационную безопасность любой ценой. А тут к нему приходят люди с автоматами и говорят: теперь ты будешь исполнять наши указания. Давление такое же было, как в Чернобыле. Через семью, арест близких, детей. И таким образом они заставляли идти с ними на колоборацию. В таких условиях станция не могла работать. Украинский регулятор принял решение перевести ее в состояние холодной остановки, хотя раньше эта станция давала нам до 12% генерации на всю страну. Тем не менее, мы на это пошли, потому что наш приоритет, как страны, пережившей аварию на АЭС – безопасность.

Русские не выполняли это требование, а поскольку невозможно было никуда передать электроэнергию, которую станция производит, все линии электропередач были разрушены, трансформаторное хозяйство повреждено, станция работала вхолостую и оказалась чемоданом без ручки. На украинскую сторону стали давить еще более жестоким образом, еще более издеваясь над нашим персоналом. Тогда единственное, чего мы смогли добиться от мирового общества, это направление на станцию мониторинговой миссии МАГАТЭ, которая работает там под абсолютным контролем русских. Они не могут свободно передвигаться, а значит, не могут получить объективную картину.

В конце концов, русские подорвали плотину Каховской гидроэлектростанции, лишив Запорожскую АЭС воды. Теперь русские со всех точек зрения эксплуатируют эту станцию незаконно, что не мешает ее использовать в качестве плацдарма для нанесения артиллерийских ударов по нашим объектам. Мы, понятное дело, не можем ответить. И весь мир, и все страны, которые хотят иметь русскую атомную станцию у себя, теперь должны задуматься, а что будет, если Россия будет врагом? Наш опыт доказывает, что очень легко такая ситуация может сложиться. А вы хотели бы, чтобы в руках у вашего врага оказался детальный план, возможно, самого уязвимого места в вашей стране? И теперь, когда вы садитесь со стол переговоров с Росатомом, имейте в виду, что у вас фактически сразу появится русская военная база, русская агентурная сеть, и вы окажетесь привязанными к России не просто политически, не просто экономически, но и через шантаж безопасностью.

Поэтому, я добавлю один момент, который, я считаю крайне важным. Несмотря на то, что власти Казахстана не высказывались по поводу войны России против Украины, мы ощущаем поддержку казахов, которые поставили для нас юрты, присылали нам гуманитарную помощь. Это огромная человеческая связь гораздо сильнее, чем какие-либо политические союзы. Для нас это очень важно. И я хотел бы поблагодарить всех казахов, которые верят в Украину, стоят на стороне Украины, защищают Украину в рядах вооруженных сил Украины за абсолютно честную, человечную открытую позицию. Спасибо!

• 88
• 28