Алматинский священник может стать фигурантом уголовного дела

Жизнь казахстанских этнических русских, которые открыто осуждают войну и свою историческую родину, складывается непросто. Тем не менее, выдерживая неимоверное давление, они не отказываются от своей позиции.

Стучат «с удовольствием»

На священника-миротворца Русской Православной Церкви Казахстана Иакова, известного своей антивоенной позицией и призывами к выходу Казахстана из ОДКБ и ЕАЭС, прихожане РПЦ написали заявления. Сначала – в полицию, потом – коллективное в прокуратуру. Они требуют привлечь его к уголовной ответственности за «разжигание» межнациональной, социальной, религиозной и прочей розни – ст.174 УК РК, а также за экстремизм – ст.405. Среди подписантов протоирей Вознесенского кафедрального собора Алматы Александр Суворов. Именно он, как предполагает отец Иаков, может стоять за организацией этих жалоб. В интервью порталу «Республика» он заявил, что никого не агитировал, но «с большим удовольствием» подписал заявление, поскольку «те вещи, которые Иаков написал 2 августа, что он считает русскую православную церковь самой омерзительной из всех земных религий, меня – украинца, кстати, – оскорбляет».

– Мы с ним много лет служили вместе, и не то что дружили, но были в приятельских отношениях, – рассказывает отец Иаков. – Но сейчас наши пути разошлись.

Я уверен, что причиной для обращений в Департамент полиции и прокуратуру стало то, что после 24 февраля прошлого года я стал открыто осуждать агрессию со стороны России и поддерживающую ее Русскую православную церковь. По-другому не получалось: я ведь поначалу пытался приватно, внутри церкви предложить священникам написать коллективное обращение миротворческого характера. Однако меня не то что не поддержали, а даже предупредили, что если не оставлю эту идею, то поплачусь за это. Я не стал никого слушать и, считая это долгом христианина, выступил публично с осуждением войны. Мои антивоенные посты с критикой милитаристской позиции и российского государства, и русской церкви, осуждение русского националистического богословия и сочувствие Украине, как стране-жертве, конечно же, раздражали тех, кого сейчас называют «ватниками». Они искали повода, чтобы как-то помешать мне. И вот мой эмоциональный пост от 2 августа развязал им руки.

– А на какой стадии рассмотрения находятся заявления в полицию и прокуратуру?

– В конце ноября меня пригласили в Департамент полиции Алматы по поводу жалобы от неизвестного мне лица – следователь не стал разглашать его имя. «Как так? – спросил я. – Мы ведь не в 1937 году живем, когда благодаря таким письмам всю страну превратили в один большой лагерь». Он, помявшись, ответил, что автор хочет оставаться анонимным. Но позже в социальных сетях некто Анна Щербакова призналась, что это она автор того заявления. «Меня, русскую по национальности, Воронцов оскорбил», – написала она. По ее мнению, все, кто осуждает войну, являются нацистами».

Следователь попросил, чтобы я написал объяснительную по поводу поста, где шла речь о предтече русского фашизма – русской культуре и литературе, которые на фоне происходящих событий стали вызывать у людей отторжение. Я написал в нем также о том, что отныне мне противны и Пушкин, и Достоевский, потому что ими оправдывается «величие» страны-агрессора, а сегодняшнюю позицию РПЦ назвал омерзительной, так как в ней ничего христианского не осталось. Пост, конечно, был эмоциональным, но разве у нас возбраняется свобода выражения мнения? Поскольку мне не дали ознакомиться с содержанием жалобы, я высказал предположение, что, возможно, его автор либо провокатор, либо не вполне адекватен. Поэтому и не хотел писать объяснительную, но тут пошло в ход психологическое давление.

– А что вы написали в своей объяснительной?

– Что не ставил цели сеять ненависть и вражду между народами и религиями, это противоречит моим внутренним убеждениям. Полиция вроде бы была удовлетворена этим ответом, но вскоре мне сообщили, что аналогичное коллективное заявление готовят к подаче в прокуратуру, для чего в церкви собирают подписи.

– Какой у вас сегодня статус? Ведь неприятности у вас начинались еще весной этого года, когда вас сослали на запад республики?

– С 18 июня этого года я больше не служу в РПЦ. Меня вынудили оставить служение. Но я не отрекался ни от сана, ни от веры, в социальных сетях просто написал, что ухожу в творческий отпуск. Где-то через полтора месяца после этого в Интернете появилось распоряжение митрополита Астанайского и Казахстанского о том, что я запрещен в служении. Есть такая мера административного наказания в церкви – когда сана не лишают, но запрещают священнослужителю временно совершать богослужения и исполнять пастырские обязанности. Я сразу поставил под сомнение подлинность и юридическую силу этого документа, так как он не был передан мне должным образом – на руки я его не получал, меня никуда не приглашали, я нигде не расписывался. Вместо этого через подставных людей в социальных сетях опубликовали копию документа, в котором меня обвиняли в клятвопреступлении. Я написал обращение в епархию, чтобы либо опровергли, либо подтвердили легитимность документа, направив его заказным письмом с уведомлением. Но мне до сих пор не ответили, хотя прошло уже четыре месяца. Да, я поменял номер телефона из-за постоянно идущих угроз и непонятных требований в свой адрес, но у меня есть электронная почта, на которую сообщения от церковного начальства приходили даже после того, как я оставил службу, в конце концов есть люди, которые знают, где я живу.

– А на что вы живете теперь, если вас отлучили бессрочно от службы?

– Были небольшие накопления и плюс – гонорары за литературную и редакторскую работу. Сейчас, когда сбережения закончились, пользуюсь благорасположением своей семьи и друзей.

– А кого среди прихожан РПЦ больше – тех, кто за войну или против нее?

– По моим наблюдениям, большая часть прихожан РПЦ поддерживает агрессора. Они говорят – «мы за мир», понимая под этим обязательную победу России. Эти люди свято верят, что в Украине живут сплошные «нацисты», а Путин – это чуть ли не посланник Бога, который «спасает» мир от сатанистов.

– То есть почти все православные, которые ходят в церковь, поддерживают войну?

– В Алматы, городе с двухмиллионным населением, в храмы (их здесь около 20) на воскресные службы приходят обычно 100-150 человек. Это немного, но после 24 февраля некоторые перестали ходить в церковь из-за проповедей российских священников, которые освящают убивающие людей ракеты и танки. Люди не то что отреклись от веры, они потеряли доверие к Русской православной. Недавно один российский блогер, проводящий стримы на религиозные темы, рассказал, что в его стране растет процент разочаровавшихся в ней людей. Мне в социальных сетях православные из Казахстана и других стран тоже пишут, что они перестали ходить в церковь. Многие уже поняли, что предстоятель Русской православной церкви, патриа́рх Кири́лл (в миру Влади́мир Гундя́ев) – военный преступник.

– Весной этого года вы на Пасху читали в Актобе Евангелие на государственном языке. Как начальство РПЦ Казахстана восприняло это?

– Эту практику – читать на пасху Евангелие на разных языках – вводил не я, ничего революционного в этом не было, поэтому священноначалие отнеслось к этому нормально. Их больше напрягло то, что моя антивоенная позиция приобрела довольно широкую огласку. Любая моя публичная активность их раздражает и выводит из себя, а чтение Евангелия на казахском, став вирусным в Интернете, только добавило популярности священнику, открыто выступающему против войны. Отсюда и письма, написанные руками «возмущенных» прихожан РПЦ Казахстана.

Большинство простых люди, присутствовавших в церкви на службе в тот день, ничего против не имели, наоборот – радовалось. Но были и те, кто стал звонить, писать, жаловаться, бичевать. Нас же, мол, и так притесняют с казахским языком, есть проблемы с его изучением, а тут еще и в церковь нашу лезут.

– Кстати, от кого исходили угрозы в ваш адрес?

– Это трудно назвать угрозами. Скорее, кибербуллинг. Русские люди пишут мне гадости и публично, и приватно. Пророчат тюремные нары, смерть от рук моих друзей, которых они называют «нациками», пишут, что «харю отъел», «морда жирная». Однако есть и реальные угрозы, где речь уже идет о физической расправе.

– Сейчас многие заговорили о расколе в РПЦ. Насколько это реально?

– Он уже, по сути, произошел. У РПЦ в последние годы нет единства с рядом поместных православных церквей в других странах.

«Поддерживаешь Украину? Я тебе житья здесь не дам»

Жизнь Галины Аккузовой, героини публикации, последний год напоминала ад.  Агрессивному буллингу со стороны одной из соседок, славящейся своим склочным характером и умением вывести людей из себя, а затем развести их на компенсацию морального и прочего ущерба, она подвергалась еще до публикации статьи.

– Моя гражданская позиция не дает некоторым покоя, – рассказывает Галина. – А тут зацепка – благоустройство нашей улицы, где мы решили проложить асфальт. Соседка, набрасываясь с бранью именно на меня, кричала, что не даст провести здесь цивилизацию, ее семье этого не надо. Окей! Проложили асфальт мимо ее дома.

Когда же вышла статья в Exclusive.kz, женщина вообще пошла в разнос! Стала всюду писать на меня заявления. Из них я узнала о себе много нового: у меня дома находится нарколаборатория, я и мои люди по всему Иссыкскому району раскидываем закладки с наркодозами, мой младший брат является моим сожителем, содержу притон с проститутками, вся полиция – мои близкие приятели…. Соседка призывала спасти мою 5-летнюю дочь от такой матери. Кроме того, выяснилось, что готовлю госпереворот в стране, а наш жилой дачный массив хочу заложить за 32 млн долларов, чтобы затем с деньгами сбежать на Мальдивы. Ну и вишенка на торте – нахожусь на круглосуточной связи с бойцами ВСУ. Выясняя отношения, соседка записывала какие-то видеоролики с комментариями клеветнического характера, которые затем размещала в социальных сетях. Дома пришлось поставить видеокамеру, чтобы, действительно, не подкинули что-то более серьезное, чем кладбищенская земля и тухлые яйца., к этому мы уже привыкли и не обращаем внимания.

Полиция, которую обычно не дозваться, услышав «спасите ребенка», «нарколаборатория», «наркодозы», тут же мчалась в наш поселок. Начинались опросы меня и соседей, проверка жилищных условий, написание объяснительных… Когда, устав от всего этого, я уже сама вызвала полицию, женщина 1993 года публично выдала свою программу-максимум: «Раз ты поддерживаешь Украину, то я тебе житья здесь не дам. Как ты можешь? Ты же русская!».

Другого выхода, как обратиться в суд с заявлением на соседку, не оставалось. Однако на процессе ее ее словно подменили. Говорила, что это не она, а ее неблагополучная семья подзуживали ее к гадостям. Она уже судима за свой склочный характер, поэтому просит пожалеть ее. Обещала, что я ее больше не увижу, даже если вдруг одновременно окажемся на одной улице. Судья попросил меня простить рыдающую и заламывающую руки соседку.

Суд был в сентябре, на дворе декабрь, и я ее с тех пор не видела ни разу, свой аккаунт, где размещала видеоролики с клеветническими комментариями удалила из соцсетей. Видимо, подействовало предупреждение судьи, что в следующий раз она получит серьезный срок.

А недавно на меня написала заявление некая мадам Свиридова. Она просила принять меры в отношении меня за мое интервью порталу Exclusive.kz, где я сказала, что сейчас многие русские стесняются своей национальности. Это ее сильно оскорбило. В своей объяснительной я написала, что никакую Свиридову не знаю, и у меня не было цели обидеть ее лично и других русских. И что такие, как я, выступают не против конкретной национальности (у меня у самой в паспорте значится, что я русская), я против страны, от которой исходит агрессия.

• 59
• 43