Центральная Азия должна заставить Китай и Запад конкурировать за её благосклонность

Борьба великих держав за контроль над критическими минералами усиливается, превращая Центральную Азию в один из ключевых узлов глобальной геоэкономической конкуренции. Китай, доминирующий на рынке редкоземельных металлов, расширяет экспортные ограничения, тогда как США и Европейский союз стремятся снизить зависимость от поставок из КНР и укрепить свои позиции через форматы C5+1 и инициативу Critical Minerals Dialogue. Однако регион пока остаётся преимущественно поставщиком сырья с низким уровнем переработки и ограниченным участием в цепочках добавленной стоимости.

Для Центральной Азии ключевая задача – превратить ресурсную зависимость в стратегическое преимущество, выстраивая прозрачные механизмы управления, внутреннюю переработку и региональную координацию, превращая конкуренцию держав из внешнего давления в источник развития.

В чем заключается конкуренция за ресурсы Центральной Азии, если не в их объеме?

Ответ лежит не в недрах, а в технологических цепочках и финансовых потоках. Истинная битва разворачивается не за право добыть тонну руды (её и так купят), а за право решать, как, куда и в каком виде она отправится на мировой рынок. Для Китая это борьба за сохранение стратегической монополии на переработку и гегемонии в цепочках поставок. Для США и ЕС это геоэкономическая операция по сдерживанию Пекина через создание альтернативных, независимых от него маршрутов и производственных хабов.

Именно эта схватка гигантов открывает для Центральной Азии окно возможностей, которого у региона не было годами. Впервые он может превратить свою ресурсную зависимость в стратегический актив, перейдя от роли пассивного поставщика сырья к субъекту международной политики. Если в 1990-х годах интеграция региона в мировую экономику носила узкий, сырьевой характер и лишь закрепляла структурные уязвимости, то нынешний спрос на редкие металлы дает шанс на качественную перезагрузку этой модели. Данные по добавленной стоимости показывают, что страны Центральной Азии, в частности Казахстан, до сих пор встроены в глобальные цепочки преимущественно как поставщики первичного сырья с критически низкой долей технологической переработки. Критическое сырье должно стать рычагом для изменения этого баланса: использование конкуренции держав для локализации производства позволит нарастить участие в цепочках стоимости и импортировать компетенции, а не только товары. Тем самым регион сможет эволюционировать из периферийного сырьевого донора в незаменимый индустриально-технологический узел глобальной системы.

Китайские ограничения формируют интерес США к Центральной Азии

Китай активно вводит ограничения на экспорт своих редкоземельных металлов, усиливая давление на мировые цепочки поставок. Это побуждает США активнее продвигать свою политику в Центральной Азии. Так, 20 октября 2025 года Конгрессмены Сидни Камлагер-Дов и Билл Хёйзинга направили президенту Дональду Трампу письмо с призывом лично провести саммит лидеров C5+1 в Вашингтоне, приуроченный к десятилетию формата сотрудничества США с Центральной Азией. В письме подчёркивается необходимость усиления взаимодействия в сферах безопасности, экономики, «мягкой силы» и управления, а также отдельный акцент сделан на развитии инициативы C5+1 Critical Minerals Dialogue для совместной добычи, переработки и рафинирования критических и редкоземельных металлов, включая вольфрам, сурьму, литий и редкоземельные элементы, что должно снизить зависимость США от китайских поставок и укрепить их технологическую независимость.

Параллельно 9-10 октября 2025 года Китай ввел ограничения (дополнительно к апрельским) на экспорт редкоземельных металлов и магнитов, включив более десяти элементов и оборудование для их переработки, что привело к сокращению поставок, росту цен и задержкам в глобальных цепочках поставок, особенно в сфере электроники и «зелёных» технологий. Несмотря на то, что 26 октября 2025 года министр финансов США Скотт Бессент заявил, что на переговорах в Куала-Лумпуре США и Китай достигли «существенной рамочной договорённости», которая позволяет избежать немедленного торгового обострения, США приостанавливают введение 100-процентных тарифов на китайские товары, а Китай – расширение экспортного контроля на редкоземельные элементы (РЗЭ) и магниты.

Пекин согласился отложить примерно на год введение новой лицензирующей системы экспорта РЗЭ, сохранив за собой право пересмотреть меры при ухудшении отношений. Это объясняет почему США решили провести саммит вместе с лидерами стран Центральной Азии 6 ноября 2025 года, целью которого является определение конкретного списка проектов в сфере добычи критического сырья. Правительства стран Центральной Азии стремятся упростить процедуру оформления экспортных лицензий США для передачи технологий; саммит является платформой для принятия обязательств по урегулированию кадровых вопросов и установлению четких сроков, что важно для передачи оборудования.

Завтра было поздно: Европейский Союз хочет расширить сотрудничество с Центральной Азией

Страны Запада продвигают ресурсную дипломатию в Центральной Азии, так как через год можно ожидать новый виток ограничений на экспорт редкоземельных металлов со стороны КНР. По этой причине Европейский союз разрабатывает новый план по сокращению своей зависимости от китайского сырья, необходимого для производства критически важных материалов, заявила в 25 октября президент Европейской комиссии Урсула фон дер Ляйен, критикуя Пекин за расширение ограничений на экспорт редкоземельных металлов. ЕС будет стремиться ускорить развитие партнерских отношений в области критически важных сырьевых материалов с такими странами, как Австралия, Канада, Чили, Гренландия, Казахстан, Узбекистан и Украина. Поэтому мы наблюдаем “затишье перед бурей”, в преддверии новых китайских ограничений ЕС активизирует поиск альтернативных поставщиков.

США и Евросоюз в сравнении с Китаем слабо представлены на арене борьбы за доступ к критическим ресурсам Центральной Азии. Как отмечают исследователи, если у Китая более 20 проектов в этой сфере, то Евросоюз может похвастаться только 5 проектами. Статистика по экспорту критических ресурсов из Центральной Азии показывает более скромные позиции стран Запада.

Согласно таможенным кодам «280530» (редкоземельные металлы, скандий и иттрий в чистом виде, в смесях или сплавах) и «284690» (прочие неорганические или органические соединения редкоземельных металлов, иттрия или скандия, либо их смесей), почти весь экспорт Казахстана направляется в Китай. Хотя до 2018 года данный товар шел на экспорт из Казахстана в Японию, Россию, Латвию и Бельгию. Это касается в основном экспорта соединений смесей редкоземельных металлов, иттрия и скандия. Китай же обеспечивает 69% спроса США на соединения скандия и иттрия. Наибольшее применение данных соединений приходится на производство постоянных магнитов, используемых в электронике, транспорте и чистых технологиях – от телефонов и компьютеров до ветряных мельниц и электромобилей. По данным международных торговых агрегаторов, таких как TradeMap.com, информация по экспорту товаров данных групп остальных стран Центральной Азии отсутствует.

Если рассматривать данные по товарной классификации 26 «Руды, шлаки и зола» – в которую входит большинство материалов, признанных критически важными для ЕС и США – ситуация выглядит несколько более сбалансированной в плане диверсификации экспортных направлений стран Центральной Азии.

Данные Международной торговой организации по экспорту товаров группы 26 («Руды, шлаки и зола») из стран Центральной Азии показывают, что Китай остаётся ключевым импортёром, увеличив закупки с 292 млн долл. в 2015 году до более 4,2 млрд долл. в 2024 году. На втором месте находится Россия, однако её объёмы закупок после пика в 2021 году (1,8 млрд долл.) снизились до 810 млн долл. в 2024 году. Внутрирегиональная торговля также заметна – Казахстан и Узбекистан становятся направлением для экспорта свинца, серебра, цинка и меди из Кыргызстана и Таджикистана.

Среди новых направлений выделяются Бельгия, куда экспорт впервые вышел на десятки миллионов долларов, что говорит о постепенном выходе региона на европейские рынки. Казахстан активно экспортирует молибденовый концентрат в Бельгию, особенно с начала 2025 года – в феврале была отправлена крупная партия из 68 двадцатифутовых контейнеров, организованная оператором KTZ Express. Тем не менее, молибденовые руды не входят в список критического сырья для Евросоюза.

Стоит отметить, что в ходе обработки всех данных выяснилась неоднозначность полной картины экспорта критического сырья из Центральной Азии из-за разрозненности данных, а также наличия самых разных потенциальных поставщиков критического сырья. К примеру, согласно данным СМИ Казахстана, Ульбинский металлургический завод отправляет бериллиевую и танталовую продукцию американским компаниям. Согласно исследованию Токийского Университета, Казахстан был одним из главных поставщиков редкоземельных металлов вплоть до 2014 года, что не совсем отражается в статистике Международного торгового центра с использованием данных от Казахстана. Если изучать данные агрегатора с учетом японских данных, то выходит, что Казахстан поставлял редкоземельные металлы вплоть до 2019 г. Таким образом, действия Запада пока не изменили сырьевую ориентацию региона в пользу Китая, но имеют потенциал влиять на его стратегию в Центральной Азии.

Складываем редкоземельный пазл

На данном этапе мы сталкиваемся с проблемой классификации редкоземельных металлов, редкоземельных элементов и критического сырья, чтобы четко выявить картину экспорта стран Центральной Азии в такие крупные рынки как США, Евросоюз, Китай, Россия и, как оказалось, в другие по типу Япония.

Ключевая проблема в определении направления экспорта редкоземельных металлов из Центральной Азии заключается в определении самого термина. В литературе можно встретить различные обозначения сырья, которое интересно глобальных акторам в Центральной Азии как «критическое сырье», «критические ресурсы», «редкоземельные металлы», «редкоземельные элементы».
Редкоземельные элементы (РЗЭ) – это группа из 17 элементов периодической таблицы (15 лантаноидов, а также скандий и иттрий), известных своими уникальными химическими свойствами и важнейшей ролью в современных технологиях. Когда эти элементы извлекаются, очищаются и перерабатываются в пригодную для промышленного использования металлическую форму, их называют редкоземельными металлами. Термины часто используются взаимозаменяемо, однако «элемент» обозначает атомный вид вещества, а «металл» – его промышленный продукт.

Хотя редкоземельные элементы не являются редкими в природе, они редко встречаются в концентрированных, экономически выгодных месторождениях. А как пишет Гийом Питрон в своей книге «Третья цифровая война: энергетика и редкие металлы», многие страны Запада, включая США и Францию, прекратили добычу редкоземельных металлов на своей территории, так как это наносило серьезный ущерб окружающей среде. Вместо этого добычу сырья перенесли на территорию других стран, в том числе Китая.

«Критический ресурс» (или критическое сырьё, критический минерал) – это материал, считающийся жизненно важным для экономики, технологий или безопасности страны, при этом обладающий высоким риском перебоев в поставках. Определения различаются в зависимости от государства: США, ЕС, Китай и другие страны составляют собственные списки, которые регулярно обновляются с учётом промышленной значимости, уязвимости цепочек поставок и стратегических потребностей.

В большинстве таких списков присутствуют редкоземельные элементы, а также литий, кобальт, никель, графит и другие важные материалы. Таким образом, редкоземельные элементы образуют чётко определённую химическую группу, тогда как критические ресурсы представляют собой более широкую, контекстно-зависимую категорию, формируемую экономическими, геополитическими и технологическими приоритетами.

По этой причине, когда мы говорим о конкуренции великих держав за редкоземельные металлы в основном подразумевается стратегическое сырье, которое необходимо для тяжелой и инновационной промышленности более крупных держав. А транспортные коридоры в этом случае выступают «артерией» для получения сырья для экономического роста других государств.
Поэтому, Европейский Союз и США пока остаются на очень умеренных позициях в получении доступа к критическому сырью Центральной Азии. В чем же тогда заключается конкуренция?

Конкуренция заключается не в получении доступа к сырью и к большему импорту его из Центральной Азии, а в стратегии «сдерживания». Если Евросоюз и США смогут расширить импорт сырья из Центральной Азии через Средний Коридор или же трансафганские маршруты, то это снижает реальное влияние Китая на Запад. С другой стороны, это заставляет Китай искать более безопасные источники сырья для своей экономики на фоне нестабильности вокруг стратегических маршрутов и поставщиков сырья как Пакистан и Иран. На этом фоне Си Цзиньпин на саммите «Китай-Центральная Азия» 2025 в своем выступлении делает более четкий акцент на вопросах безопасности нежели в 2023 году. Подобная конкуренция создает дляЦентральной Азии возможность продвигать глубокую переработку сырья на своей территории, а не просто продвигать модель «сырье в обмен на технологии» в сотрудничестве с развитыми экономиками как Германия и Южная Корея. Первые отголоски позитивного влияния конкуренции можно заметить на примере участия Евросоюза в разработке графитового месторождения в Сарытогане в Казахстане.

В тени гиганта: стратегия Запада по изменению баланса в Центральной Азии

Вместо открытого противостояния с Пекином Брюссель делает ставку на развитие полных цепочек добавленной стоимости и внедрение стандартов ESG. Эта стратегия, подкреплённая точечными, но стратегическими инвестициями, может влиять на Пекин, менять риторику и адаптировать подходы, усиливая «зелёную» составляющую своих проектов и формально повышая стандарты для своих компаний. Брюссель в своей конкуренции с Китаем делает ставку на развитие полной цепочки добавленной стоимости и внедрение жестких экологических стандартов, в то время как Пекин, подвергающийся критике за ущерб экосистемам, усиливает риторику «зеленого» сотрудничества и диверсифицирует инвестиции: вложения Китая в энергетику выросли до 4,1 млрд долларов, а в обрабатывающую промышленность до 11,8 млрд к середине 2024 года.

В июне 2025 года Еврокомиссия включила Сарытоганское графитовое месторождение в Казахстане в список стратегических инициатив по закону о критических сырьевых материалах, а Европейский банк реконструкции и развития приобрел 17,36 % акций Sarytogan Graphite Limited за 3 млн евро, первую прямую долю банка в этом секторе. Сарытоган выгодно расположен между Европой и Китаем, тогда как Пекин перерабатывает свыше 90 % мирового объёма графита.

Параллельно Германия укрепляет позиции в литии: HMS Bergbau планировала инвестировать 200 млн долларов, а немецкие компании создали консорциум для добычи и переработки лития в Казахстане. На фоне того, что Евросоюз активно продвигает ESG-стандарты на территории стран добычи ресурсов, а также полную переработку сырья, привлечение инвестиций из ЕС выглядит достаточно привлекательным для стран Центральной Азии.

Китай стремится активно продвигать новое законодательство и продвигать дискурс о цепочке добавленной стоимости на масштабных мероприятиях с участием иностранных экспертов. Пересмотренный Закон о минеральных ресурсах КНР вступил в силу 1 июля 2025 года (третье крупное обновление с 1986 г.). Он впервые вводит отдельную главу об экологическом восстановлении и обязывает готовить планы рекультивации ещё до начала добычи. Закон повышает стандарты ESG, но подвергается критике за расплывчатые требования к восстановлению и слабое вовлечение местных сообществ. Формально нормы действуют внутри Китая, однако власти призывают компании применять их за рубежом, что косвенно затронет и центральноазиатские проекты: значительная часть сырья всё равно отправляется на переработку в КНР. Для контроля всей цепочки поставок Пекин делает ставку на вертикальную интеграцию.
Показательный пример – проект East Hope Group в Казахстане стоимостью 12 млрд долл. Компания строит кластер цветной металлургии, объединяющий добычу, переработку, электролиз и собственную генерацию энергии. Ожидается до 10 000 рабочих мест и создание полноценной промышленной экосистемы.

Соответственно участие стран Запада, в частности, США и Евросоюза важно для стран Центральной Азии, чтобы стимулировать более благоприятные для экономик стандарты через конкуренцию крупных экономик. Для разработки различных стратегий превращения конкуренции держав в стратегический актив стоит рассмотреть опыт стран «Глобального Юга» как Индонезия, Марокко и Монголия.

Формирование региональной стратегии критических минералов.

Необходим единый подход к классификации, картированию и мониторингу месторождений критических ресурсов на уровне С5. Совместная платформа «Central Asia Critical Minerals Partnership» могла бы объединить геологические данные, стандарты устойчивости и инвестиционные проекты, аналогично инициативам ЕС или Indo-Pacific Minerals Security Partnership.

Как показал опыт Индонезии, запрет экспорта необработанного сырья и стимулирование внутренней переработки создают рабочие места и повышают экспортную стоимость. Казахстан и Узбекистан уже движутся в этом направлении – важно, чтобы страны региона координировали свои налоговые и технологические стимулы, создавая индустриальные кластеры переработки редкоземельных металлов.

Централизация управления, как в Индонезии, повышает контроль, но отпугивает инвесторов. Оптимальная модель для Центральной Азии – долгосрочные соглашения с чёткими гарантиями для инвесторов и обязательствами по локализации производства, экологическим стандартам и участию местных компаний.

США и ЕС не смогут конкурировать с Китаем по объёмам инвестиций, но могут привнести технологии, ESG-стандарты и прозрачность. Привлечение западных партнёров создаёт институциональный баланс и повышает международную устойчивость центральноазиатских экономик.

Регионы, подобные Марокко, сумели использовать конкуренцию держав для получения выгодных условий. Центральная Азия должна развивать многовекторные проекты: с Китаем – инфраструктурные и энергетические, с ЕС – экологически чистые и технологические, с США – инновационные и стратегические по критическим минералам.

Постоянный консультативный орган при Совете глав правительств ЦА мог бы согласовывать экспортные режимы, экологические нормы и совместные исследовательские инициативы. Это обеспечит предсказуемость и укрепит переговорные позиции региона перед внешними державами.

Развитие переработки критических ресурсов должно быть встроено в транспортную стратегию региона – Средний Коридор, трансафганские и северные маршруты. Только так можно гарантировать экономическую рентабельность и независимость от китайских цепочек поставок.

Данная комплексная рекомендация позволит максимально использовать синергию между Центральной Азией и Монголией, превращая сырьевой потенциал в инструмент стратегического развития и снижая зависимость от внешних игроков.

Центральная Азия может превратить «битву держав» в стратегический ресурс, если перейдёт от модели «добычи для других» к модели «создания стоимости у себя». В этом переходе ключевую роль сыграют региональная координация, внутренняя переработка, экологическая ответственность и использование конкуренции великих держав как инструмента развития, а не зависимости.

Эльданиз Гусейнов

Полная версия здесь