Через тридцать лет казахстанцы оказались на пороге бедности

Если ориентироваться на данные KPMG, на который в январе 2022 года ссылался Президент К.Токаев, то 11 711 334 казахстанцев или 96,6% взрослого населения, не подпадают под определение “средний класс”, так как имеют благосостояние до 10 000 долларов США в год. Это значит, что средний класс в Казахстане не превышает 3%, в то время, как большая часть населения проживает за чертой бедности, либо находится где-то рядом.

В условиях, когда российско-украинское противостояние раскололо мир на два лагеря, перед Казахстаном, который является частью геополитической дилеммы, встала дилемма, какую силу нужно развивать: жесткую или мягкую? Но что мы знаем о «мягкой силе» и как она связана с экономикой государства?

Правило «Если вы не займетесь политикой, то политика займется вами» вошло в жизнь каждого из нас. В правоте сторонников политики «мягкой силы» не приходится сомневаться, так как история не однажды показывала, как искусство мягкого влияния может не только предотвратить войну на основе принципа «win-win», но и стать основой формирования совершенно новой цивилизации и культуры. Вспомните, как знание о мире древних греков оказало колоссальное влияние на формирование европейской цивилизации, и как философские трактаты гениального мыслителя Абу Наср аль-Фараби стали светом во тьме в средневековой науке. Есть немало государств, применяющих политику мягкой силы в своей внешней политике. Среди них лидируют Соединенные Штаты, Япония, Южная Корея, Китай, и так далее. Отличительной чертой этих государств является приверженность к своим ценностям и культивирование качественного образования, культуры, масс-медиа, что в совокупности считается их мягкой силой. 

На примере США возможно измерить привлекательность американской мягкой силы для казахстанцев, которая выражается в популярности таких инновационных брендов, как Apple и Microsoft, которые, согласно данным Boston Consulting Group, входят в первую десятку 50 самых инновационных компаний 2021 года. Это указывает на то, что поддержка и поощрение инновационных прорывов является частью американской культуры. Но как быть с экономикой? Сама по себе экономика всегда была и будет основополагающим фактором развития любого государства. По мнению американского ученого Джозефа Ная, позитивный имидж страны слагается из таких компонентов, как культурное наследие, развитие языка и информационно-коммуникационных рычагов, оказание гуманитарной помощи нуждающимся государствам, а также проекция привлекательной экономической модели, в совокупности влияющей на развитие «мягкой силы». 

Но готова ли к этому наша страна? Насколько Казахстан подходит под концептуальные критерии «мягкой силы» Джозефа Ная, развитие которых помогают в той или иной степени усилить позицию страны на международной арене? Ни для кого не секрет, что казахстанская экономика, связанная с такими региональными интеграционными объединениями, как Евразийский Экономический Союз, испытывает тотальную зависимость от нефтегазовых проектов, уже не первый год находясь в состоянии стагнации. Неутешительные показатели торгового дисбаланса в рамках участия Казахстана в ЕАЭС все чаще провоцируют поиск более выгодных путей для экономического сотрудничества.

Если говорить на языке фактов, то сегодня мы стали свидетелями внушительно отрицательного дисбаланса в торгово-экономических отношениях с Россией: за февраль 2022 года экспорт Казахстана в Россию составил 536,3 млн долларов, что более чем на 25% больше, чем в аналогичном месяце 2021 года. А за этот период Россия экспортировала в Казахстан товары более чем на 1,3 млрд долларов с ростом на 17,2%. Сможет ли Казахстан при таких экономических показателях претендовать на формирование и проекцию своей мягкой силы? 

Задаваясь таким вопросом, важно понимать, что ныне наращивание собственной «мягкой силы» во внешней политике государства становится важным трендом в мировой политике, и не стоит забывать, что внешняя политика является отражением внутреннего состояния государства. А что мы имеем внутри? По расчетам Центра политэкономических исследований, в Казахстане около 5,5 млн. человек проживает за чертой бедности: 60% населения можно отнести к людям, проживающим близко к черте бедности (в т.ч. протосредний класс), 22% населения – протосредний класс, и только около 3% казахстанцев – представители среднего класса в его современном понимании. Ниже приводятся данные, позволяющие это утверждать.

Расчет доходов казахстанцев медианным методом показал, что у половины населения Казахстана в 2020 году месячный доход составил около 49,6 тыс. тенге в месяц. Именно этот метод расчета, в отличие от среднестатистического, более объективно показывает картину с реальным распределением заработных плат в стране. В 2022 году Президент К. Токаев подтвердил эту цифру, заявив: “У половины населения доходы не превышают и 50 тысяч тенге. Это чуть больше 1300 долларов в год. На такие деньги прожить невозможно, ситуацию нужно срочно менять”. Бюро национальной статистики РК на 2021 год определило, что около 1 005 447 человек в стране живет за чертой бедности. В этом случае Бюро национальной статистики РК руководствуется методикой Минтруда, согласно которой черта бедности в Казахстане составляет 70 процентов от прожиточного минимума — 26 172 тенге (60,1 доллара). Но, в то же время, принимая во внимание слова Президента, и предполагая, что имелась ввиду именно трудоспособная часть населения Казахстана (около 5,5 млн человек), можно попытаться перепроверить данные Бюро национальной статистики РК относительно количества людей, живущих за чертой бедности. 

Всемирный банк отслеживает две черты бедности: 3,2 доллара дохода на человека в день для стран с уровнем дохода ниже среднего и 5,5 доллара США дохода для стран с уровнем дохода выше среднего. Согласно стандартам Всемирного банка, в части классификации стран мира по оценочному уровню дохода (по ВВП на душу населения номинальному), Казахстан по ВВП на душу населения относится к группе стран с уровнем дохода выше среднего. Соответственно, для Казахстана определена средняя отметка 5,5 доллара США дохода в день или приблизительно 165 долларов США в месяц на одного человека. Таким образом, совместив данные, обнародованные Президентом, Бюро Нац. Статистики РК и методику Всемирного банка, можно определить, что в Казахстане на 2021 год около 5,5 млн. человек проживало за чертой бедности. (Социальная карта Казахстана. Расчеты Центра политэкономических исследований на основании данных KPMG, Бюро национальной статистики РК, Послание Президента РК)

По данным ОФ «ЦСПИ «Стратегия» на 2019 год, примерно треть жителей страны имела доход на семью из четырех человек 50–100 тыс. тенге. И примерно столько же семей – от 100 до 200 тыс. тенге. ОФ «ЦСПИ «Стратегия» определил, что около 60% населения Казахстана – это люди, чьи доходы варьируются от 105 до 420 долларов США на семью. И, если принять допущение, что среднестатистическая казахстанская семья состоит из 3-4 человек, то, руководствуясь методикой того же Всемирного банка, в 2019 году 60% населения Казахстана можно было бы уверенно отнести к людям, проживающим за чертой бедности, либо приближенным к ней. Треть же семей, по данным Фонда, можно отнести к тем, кто проживает очень близко к черте бедности. Также, по данным ОФ «ЦСПИ «Стратегия», доход 240-480 тысяч тенге имеют 22% семей. Именно эту прослойку социологи и исследователи часто путают со средним классом в то время, как по стандартам швейцарского банка Credit Suisse для развивающихся стран и Всемирного банка (стандарты выше), эти семьи не относятся к среднему классу. Согласно отчёту «Global Wealth Report 2015» швейцарского банка Credit Suisse, в 2015 г. к среднему классу и выше в России можно было отнести 4,1% взрослого населения или около 5 млн человек, имевших доход от 18 000 USD в год. И если ориентироваться на данные доклада KPMG, на который в январе 2022 года, выступая перед предпринимателями, ссылался Президент К.Токаев, то 11 711 334 казахстанцев или 96,6% взрослого населения, не подпадают под определение “средний класс”, так как имеют благосостояние до 10 000 долларов США в год. По данным того же Credit Suisse, взрослое население Казахстана, с состоянием от 10 тыс. до 1 млн долларов, составляет порядка 3%, тогда как среднее значение по странам Индонезии, Турции, России, Бразилии – 20%, по Азиатско-Тихоокеанскому региону – 26%, по миру – 35%, в развитых странах, таких как США и Великобритания – 71%. 

Учитывая приведенные данные, можно констатировать, что средний класс в Казахстане не превышает 3%, в то время, как большая часть населения проживает за чертой бедности, либо находится где-то рядом. В книге американского социолога Иммануила Валлерстайна “Анализ мировых систем” о среднем классе упоминается как о самом главном, втором уровне, стабилизирующим социальную систему, где всегда существует антагонизм между первым уровнем в лице тех, кто распределяет ресурсы, и в лице третьего уровня, который хочет эту систему сломать. Аристотель утверждал, что чем больше будет эта социальная прослойка, тем стабильнее будет и само общество. «Государство, состоящее из средних людей, будет иметь и наилучший государственный строй. Они не стремятся к чужому добру, как бедняки, а прочие не посягают на то, что этим принадлежит, подобно тому, как бедняки стремятся к имуществу богатых». В современном мире широкая прослойка среднего класса является показателем стабильности политической системы. Накопленный мировой опыт также говорит в пользу того, что именно средний класс обеспечивает основной потребительский спрос на внутреннем рынке, стимулирует технологическое развитие страны, благоприятствует воспроизводству квалифицированной рабочей силы, повышению эффективности экономических, социальных и политических институтов страны. Средний класс как особый социальный субъект служит социальной базой и движущей силой реформ. Когда Шарль де Голль проводил не совсем популярные политические реформы во Франции в 60-е годы, именно средний класс удержал страну от скатывания к политическому хаосу.

Можно уверенно говорить, что именно средний класс в странах ОЭСР сегодня обеспечивает не только социально-экономическую стабильность, но и высокий уровень доверия к действиям политических институтов. Ведь доверие к власти, к ее действиям, во многом обеспечивается именно со стороны среднего класса, как прослойки, которая считает, что принимает прямое, либо опосредованное участие в политических процессах страны и которая относительно удовлетворена тем, как происходит распределение государственного экономического “пирога”. Тут следует добавить, что Казахстану возможно удалось бы избежать трагичных событий января 2022 года, имей мы средний класс хотя бы на уровне стран Азиатско-Тихоокеанского региона (около 30%).

Показателям того, что в Казахстане нет достаточной прослойки среднего класса, доверяющей политической системе и поддерживающей ее, является тот факт, что крушить режим в январе вышли тысячи, десятки тысяч. А защищать систему, в которой 162 человека сконцентрировали в своих руках половину общего благосостояния населения, готовы были немногие. По данным Бюро национальной статистики РК, коэффициент Джини (показатель, позволяющий оценить степень неравенства в разных странах) в Казахстане в 2020 году составил 0,291.

На это профессор Высшей школы экономики КазГЮУ им. М. Нарикбаева Куат Акижанов заявляет следующее: «Джини показывают чуть-ли как 0,25. Как будто мы в Финляндии живём по уровню неравенства. На самом деле совсем не так». По собственным расчетам экономиста, сегодня коэффициент Джини в Казахстане находится между 0,45 и 0,50. Такое значение коэффициента говорит о крайне высоком расслоении в обществе, когда богатства страны сконцентрированы в руках отдельных малых групп. И этот расчет Куата Акижанова коррелирует с данными KPMG о 162 самых богатых людях Казахстана. Политолог Досым Сатпаев в книге “Деформация вертикали” привел достаточно убедительные аргументы в пользу того, что именно экономическими причинами в стране вызван “идейный сепаратизм”, и что экономический фактор явился причиной неудачи попытки властей сформировать некие универсальные ценности, вокруг которых можно было бы мобилизовать основную часть общества. Политолог считает, что и “Доктрина национального единства Казахстана” от 2009 года, и “Концепция “укрепления и развития казахстанской идентичности и развития 2015-2025”, не сработали во многом по причине того, что “в обществе, где бедных людей все еще больше, чем богатых или представителей среднего класса, в обществе, где многие чувствуют себя чужими на этом празднике жизни, в обществе, где до сих пор прав не тот, кто прав, а у кого больше прав, никакая спущенная сверху программа по модернизации сознания работать не будет”.

Поэтому, следует признать, что эффекты от консолидирующих лозунгов вроде «Jana Qazaqstan» будут недолговечными в случае, если у подрастающего поколения государственных управленцев не будет политической воли выстраивать конструктивные и взаимовыгодные на деле, а не на бумаге экономические отношения с партнерами. “Американская мечта” как явление, консолидирующее крупнейшую в экономическом смысле страну, существует только потому, что в США сформировался широкий класс обеспеченных людей, и практически каждый может “сесть в социальный лифт” благодаря талантам, упорному труду и навыкам, а не за счет “правильного” цвета кожи, папы-президента, принадлежности к определенному роду, племени, невероятной лояльности к патрону и т.п. Говоря о формировании среднего класса, следует отметить, что это – процесс сложный и длительный, он может растянуться на десятилетия. Это значит, образование среднего класса по праву считается основой «казахстанской мечты» или же предпосылкой для возможности сформировать собственную «мягкую силу», которая позволила бы Казахстану укрепить свои позиции как на региональном уровне, так и на международном.

Ведь именно средний класс традиционно является носителем патриотических настроений, высокого уровня образования, широкого кругозора, критического мышления, лояльности к государственным институтам. Средний класс, как показала мировая практика, менее подвержен влиянию иностранных гибридных политтехнологических инструментов. Идейный сепаратизм и разрозненность – болезнь в первую очередь бедного и малообразованного общества. Высокий уровень коррупции и низкое доверие к государственным институтам только осложняют течение этой болезни. Особая опасность идейного сепаратизма в том, что любые внешние целенаправленные воздействия могут обернуться социально-экономическими и политическими катаклизмами. В условиях глубокого идейного сепаратизма страна становится легкой добычей для внешних и внутренних акторов, не важно, идет ли речь о гибридной агрессии, локальном информационном вбросе, полноценном вооруженном конфликте с другим государством или внутренними трениями на этнической, религиозной, идеологической или любой другой почве. 

Поэтому сегодня Казахстану, как никогда прежде, важно задуматься об идее формирования своей «мягкой силы» с учетом уникальности цивилизационного кода казахстанцев на стыке либерального и нелиберального мира, в основе которой лежит призыв сначала решить экономический дисбаланс как внутри страны, так и за ее пределами.

• 243
• 133