Что изменится в нашей жизни после референдума?

Можно с уверенностью сказать — референдум состоялся. Явка составила почти 68,5 процента от общего числа избирателей, а распределение по голосам – «да» или«нет» – пока еще в подсчете. Впрочем, это уже не столь важно. Учитывая, что подавляющее большинство из пришедших на свои избирательные участки вполне искренне проголосовало «за» поправки в Конституцию, то Акорда может праздновать победу. Она добилась своего. Каким именно способом – это другой разговор. Тем более, в ближайшие дни, по всей видимости, независимые наблюдатели предоставят нам свои отчеты, которые будут «несколько отличаться» от официальных результатов Центральной комиссии по проведению референдума.

К прошедшему вчера «массовому акту народного волеизъявления» можно относиться по-разному, но нельзя не признавать, что это, действительно, важный момент в истории современного Казахстана. И вот почему. 

В первую очередь следует обратить внимание на явку избирателей, которая на этот раз стала главной интригой и наиважнейшим фактором того, что президент Токаев назвал плебисцитом. Учитывая апатию народонаселения к выборному процессу, то, что в прежние электоральные кампании играло на руку властям, сейчас могло сыграть злую шутку. Ведь помимо того, что Акорде нужно было как-то выкручиваться с очередным редактированием Конституции (при зафиксированной явке меньше половины зарегистрированных казахстанцев с правом голоса), очень большая проблема была бы с имиджем действующего главы государства.

Почему? Не нужно быть продвинутым политологом, чтобы понять – одной из основных причин проведения плебисцита было поднятие (восстановление, укрепление, реабилитация или что-то в этом роде) имиджа Токаева. Провал же референдума грозил не только репутационными рисками президента, но и значительным ухудшением его положения до 29 апреля – условной даты, когда он объявил о решении отдать Конституцию на откуп «мнения народа». Если коротко, то в верховной власти и в целом стране наступил бы кризис, которым могли воспользоваться «третьи силы». Или те, кто еще недавно был «первыми». Про оппозицию в данном случае мы не говорим – она, как всегда, оказалась не готова. Но история, как и политическая история, не терпит сослагательного наклонения, поэтому посмотрим, что может изменить и (или) уже изменил референдум в нашей с вами жизни, а точнее – во внутренней политике страны.

Право на право

Сама ситуация с плебисцитом заставляет в первую очередь вспомнить о гражданских и политических правах казахстанцев – что с ними будет? Судя по привычным нарушениям выборного законодательства и, конкретно – конституционного закона о республиканском референдуме, ничего существенно не поменяется. Повторимся, мы пока не будем говорить о массовых нарушениях, приписках явки избирателей и других подобных вещах – наблюдение за процессом голосования, к сожалению, не было массовым, а сами наблюдатели еще не обнародовали свои выводы.

Впрочем, уже по сообщениям в независимой прессе и соцсетях было видно, что власти всеми силами хотят обеспечить явку – чтобы не опозориться на фоне лозунга «Голосуй за перемены!» Вполне возможно, в масштабах страны фальсификации были незначительными и, в конце концов, на участки пришли 5 867 322 казахстанца (ровно половина избирателей + 1 голос), но власти, по всей видимости, решили перестраховаться. Да и эта цифра, как представляется, не устраивала Акорду. В итоге ЦИК выдал информацию об 8 030 739 избирателей, получивших вчера на руки бюллетени.

Другими словами, режим хочет построить Новый Казахстан старыми методами, продвинуть демократические нормы не совсем демократическим путем. Ведь нужно вспомнить, что право избирать и быть избранным является одним из фундаментальных прав и свобод граждан. Поэтому, даже если что-то у Токаева и его администрации будет получаться со строительством демократии, то основываться этапостройка будет на зафиксированных вчера нарушениях. Это примерно, как дать взятку, чтобы устроиться на работу в антикоррупционную службу. На этом фоне уже как-то не столь оптимистично выглядят дополнения и изменения в законы о выборах и политических партиях, которые нам представляют в виде прорыва в сторону демократии.

Слово о Кантаре

События кровавого января, конечно же, будут сопровождать президента все время. Референдум, как известно, тоже в какой-то мере должен был реабилитировать его, как отдавшего приказ стрелять без предупреждения. Хотя, подчеркнем, что стрельба на поражения началась еще до этого приказа. В любом случае, Касым-ЖомартуКемелевичу надо было что-то делать и говорить, кроме объявления плебисцита. И он сказал – как раз в день голосования. Подчеркнем, что сам факт его выступления перед журналистами и поднятие этой злободневной темы в лишний раз подчеркивает, что она является главной для Акорды.

Напомним, господин Токаев намекнул, что информацию о 20 тысячах террористов ему дало бывшее руководство правоохранительных органов, но при этом напомнил, что речь идет о масштабах всей страны, и далее в том же духе, что и прежде. Он опять пообещал обнародовать список погибших, заявил, что ведется расследование и Казахстан в помощи международных экспертов не нуждается. В целом же глава государства отметил: «Мы уверены в том, что повторения, рецидива трагического января в нашей стране не будет. И залог этому, кстати говоря, сегодняшний референдум. Мы соответствующие выводы извлекли».

Кого он подразумевал под «мы», не очень понятно, хотя ясно, что выводы должны были сделать все – и общество, и нынешняя власть, и прежний режим. Да, четких признаков того, что может последовать «рецидив», пока не прослеживается. Если, конечно, исходить из того, что протесты изначально были спровоцированы, а потом «слиты». Однако ухудшение социально-бытового положения населения как-то не вселяет уверенности в слова второго президента.

А что с Первым?

Еще пару недель назад возможность принятия Нурсултаном Назарбаевым участия во всенародном референдуме рассматривалась, как некий анекдот. Однако на прошлой неделе вдруг появилось его интервью в соцсетях (на странице политолога Данияра Ашимбаева). В нем, кроме прочего, Нурсултан Абишевич заявил, что намерен воспользоваться конституционным правом (в данном случае – голосовать), а также отгородился от «клана Назарбаевых». Мол, они сами по себе, а я сам по себе.

Заявления первого президента, подкрепленное его вчерашним появлением на избирательном участке, с одной стороны, дало понять, что он не против «изменений и дополнений» в Конституцию, касающихся его статуса. С другой – это может демонстрировать, что елбасы все же очертил рамки своей территории, намекнув, что готов пойти на жертвы (из своего окружения), но намерен защищать свой статус, пусть и существенно отредактированный в Основном законе. В любом случае, это доказывает, что де-юре ничего особенного с этой корректировкой в отношении Назарбаева не произошло. Тут, как мы отмечали, нужно что-то делать с законом о лидере нации, а также с рядом других нормативно-правовых актов, в том числе, с Уголовным кодексом РК.

Напомним, что на момент объявления референдума проскользнула инициатива закон о елбасы «поставить на утрату», однако никаких правовых гарантий, как и четких юридических обоснований тому нет. Особенно, если рассматривать этот закон, как комплекс нормативно-правовых актов. В любом случае, думается, что ближайшие недели или даже дни мы увидим если не конкретные действия законодателей в этом направлении, то хотя бы намеки на это. Ведь народ, который проголосовал «за» поправки и «против» Назарбаева, будет требовать «продолжения банкета».

Раскулачивание 2.0

Но тут невольно вспоминается другой вчерашний тезис действующего президента – о создании комиссии по возврату в страну незаконно выведенных капиталов. Мы, несомненно, вернемся к этой теме более подробно (когда проявятся четкие детали), а пока можно сказать, что Токаев-дипломат дал четкий месседж, и на этот раз, как нам представляется, он был направлен не  обществу, а конкретным владельцам зарубежных активов. Напомним, в начале февраля Касым-Жомарт Кемелевич дал правительству два месяца на разработку механизмов возврата капиталов. С тех пор прошло два раза по два месяца, но ничего особенного не произошло – в профильных ведомствах кабмина лишь создали видимость, в большей степени обращая внимание на меры по воспрепятствованию вывода средств из страны.

Так почему Токаев сказал об этом именно вчера, в воскресенье? Хотелось бы думать, что у него уже есть не только конкретный план работы этой комиссии, но и фамилии первых ее «клиентов». Ведь, в принципе, механизмы выявления уже давно выработаны и успешно используются зарубежными и отечественными журналистами-расследователями. Более того – имеются и способы более точного выявления выведенных активов и, что самое главное на этот момент, сбора и предоставления доказательств, что капиталы были получены незаконно.

Но это, опять-таки, в перспективе и, надеемся, недалекой. А пока и нам, гражданам Казахстана, можно немного помечтать. Хотя странно, что эта новость не получила широкого распространения и затерялась среди других, менее важных, вестей с полей референдума. 

А на сегодня, после плебисцита, можно констатировать, что казахстанцы, возможно, проснулись в другой стране, не покидая пределы этой. Они сами пока не замечают этого, но уже включились нужные рычаги и заработал механизм «нового Казахстана», пусть и построенного на деталях старого. И последнее. Похоже прошедший референдум опять разделил общество, хотя, по идее, должен был объединить его. У немалой его части усилилось разочарование. Впрочем, оно не должно перерасти в апатию – ведь впереди довольно интересные времена, свидетелями, а иногда даже участниками которых мы станем уже до конца лета.

• 133
• 123