Если хочешь стать русским, то прежде стань казахом

1 декабря, 2022

12585

Казахстанские ученые предлагают провести десоветизацию истории стран постсоветского пространства относительно оценки, места, значения и размеров голодоморов, имевших в первой половине ХХ века искусственное происхождение. Как следствие – этническая составляющая казахов в советский период была фактически на грани полного уничтожения.

Смертельная диктатура пролетариата

В ХХ веке Советский Союз пережил несколько голодоморов – в 1921-23-м, 1932-33-м, а также в послевоенное время – 1946-47 годы. Последствия самого первого из них (1921–1923) до сих пор не получили должной оценки в историографии и, следовательно, не представлены широкой общественности.

– Вопрос – сколько человек погибло от голода начала 20 годов прошлого века – остается открытым, так как не все смертельные случаи регистрировались, а часть документов была изъята из архивных фондов, – сообщила казахстанский историк Салтанат Асанова. – Что касается Казахстана, то в историко-демографических исследованиях называется цифра – более 1 миллиона человек или от 60% до 93% населения КазАССР. При этом голод 20 годов по масштабам и количеству жертв значительно уступает голодомору 30-х, который носил, как утверждают отечественные исследователи, этнический характер.

– Голод 1932-33 годов касался непосредственно казахского образа жизни и населения страны, которое подвергалось седентаризации – насильственной оседлости, поэтому сравнивать два этих голода трудно, – считает Салтанат Асанова. – Однако начало этому процессу было положено в 20 годах. Голод тех лет стал сигналом – вот так власть будет поступать с теми, кто против «диктатуры пролетариата».

По мнению историков из разных стран, принявших участие в прошедшей недавно научно-теоретической конференции, организованной Институтом истории и этнологии имени Ч.Ч. Валиханова, голодоморы советского времени занимают особое место в истории человечества. Директор Института истории СО РАН (Новосибирск) Вадим Рынков отметил, что голод является неотъемлемой частью жизни любого общества. Он всегда повторяется, однако повсюду испокон веков существовали механизмы борьбы с ним. Но голод 20 годов, охвативший целые регионы молодой Советской республики, продемонстрировал, что с ним невозможно бороться традиционными методами. Они не работали, так как власть, устраивая его, ставила совсем другие цели. Пролетарский писатель Максим Горький, отвечая на заданный ему в Берлине вопрос о голоде в России, заявил в 1921 году: «Я полагаю, что из 35 миллионов голодных большинство вымрет». В этой трагедии «буревестник революции» видел положительное явление: «Вымрут полудикие, глупые, тяжелые люди русских сел и деревень… и место их займет новое племя – грамотных, разумных, бодрых людей».

Непокорные украинцы

Украинский историк Владислав Грибовский считает, что сопоставление украинского, казахстанского и других материалов должно дать панорамное видение для понимания того, что стало причиной такого пагубного для наших стран и народов явления, как массовый голод 1921-23 и последующих годов.

– Исследование массового голода, поразившего отдельные республики Советского Союза в 1921-23-м, 1932-33-м, а также в послевоенное время -1946-47 годы, заметно продвинулось в течение последних десятилетий, – сказал он. – Однако, несмотря на быстрый количественный рост историографии и понимание масштабов этого страшного явления, оно еще не вышло на уровень систематических знаний.

По мнению ученого, это связано с разнонаправленностью исторической политики в постсоветских государствах.

– Вместе с тем следует отметить и факторы сугубо научно-методологического характера, сдерживающие создание панорамного видения массового голода в СССР, включая и Украину, и Кубань, и Дон, и Поволжье, и Казахстан, – говорит Владислав Грибовский. – Речь идёт о том, что мы имеем неравномерный территориальный охват, недостаточное применение сравнительно-исторического метода в исследованиях, кроме того, многие тезисы нуждаются в проверке. Например, голод, обозначенный 1921-23 годами, в некоторых районах прекратился раньше, а вот на Никопольщине, ставшей эпицентром катастрофы в Украине, продолжался до 1925 года.

Начало голода связывается с осенью 1921 года. Он стал следствием ранее проводившейся политики военного коммунизма, а затем очень тяжёлого для крестьянских хозяйств продовольственного налога, введенного весной того же года. В это же время произошло совпадение с такими природными катаклизмами, как сильная засуха. Отделить ее от других причин, которые привели к массовому голоду, по словам украинского историка, очень сложно, но, тем не менее, считает Владислав Грибовский, нужно принять во внимание еще несколько обстоятельств.

– Дело в том, что с конца XVIII-го и практически до начала XX века население Никопольщины никогда не испытывало ничего похожего, – утверждает ученый. – То есть были голодные годы, связанные с нашествием саранчи или сильными засухами, но такого масштаба голодомора, как в советский период – никогда. Особенностью этого региона является то, что речь идет о современной Днепропетровской области, находящейся на северном берегу Каховского водохранилища. До 1954 года здесь находилась зона богатейших на рыбные ресурсы мест. И даже в условиях большого недостатка продовольствия население всегда могло прокормиться рыбой. Но в тот период (1921-23 годы) этого почему-то не случилось. Также особенностью этого региона является то, что население было активно включено в очень быструю индустриализацию, связанную разработкой марганцевых рудников – бывшие крестьяне становились рабочими. Но, предприняв в 1918-20 годах три попытки закрепить регион под собственным управлением, большевики так и не смогли получить именно среди этих рабочих подавляющее влияние, как в других индустриальных объектах (например, на Брянщине), ставшие оплотами их власти. И вот, когда совпали такие явления, как засуха, продразверстка, усиленный продовольственный налог, использование посевного зерна для питания уже зимой 1921 года, на Никопольщине начался массовый голод. Все это нашло отражение в местной периодике. Особенностью информационного освещения голода 1921-23 и даже 1925 года, если брать шире, было то, что советскую прессу практически не ограничивали.

– То есть замалчивания голода в тот период в отличие от голода 1932, 33, 46 и 47 годов не было, – продолжает украинский историк. – Но была одна особенность. Партийная большевистская пресса, являясь органом местной власти, как на уровне губернии, так уездов и районов, была более сдержанной в отображении масштабов голода. Какая-то статистика в этой прессе отсутствует, но присутствуют актовые материалы и распоряжения местной власти о необходимости убирать трупы с улиц, проводить санитарные мероприятия, есть материалы о борьбе с трупоедством и даже людоедством.

Всё то, что не фиксировалось в партийной прессе, отображалось в профсоюзных изданиях. Например, газета «Транспорт» в подробностях, до натуралистических деталей, описывала происходящие ужасы в Никополе. Отмечалось, например, что уголовный розыск организовал преследование местных людоедов. Сказано, что местные крестьяне (Никополь представлял из себя объединение нескольких сел, то есть это была практически сельская местность с городским центром), узнав о наличии среди них семьи людоедов, устроили самосуд. В профсоюзных изданиях очень подробно освещалась деятельность международных организаций на территории Никопольского уезда.

По словам Владислава Грибовского, голод на Никопольщине нельзя объяснить только лишь послевоенным кризисом, разрухой, засухой и прочим. Дело в том, что на территории этого района долго сохранялось украинское повстанческое движение, ориентировавшееся на Нестора Махно, Симона Петлюру и т.д.

– Очень чётко репрессивные акты советской власти в отношении населения этого региона прослеживаются в том, что помощь от правительства предоставлялась не всем, а международные организации допускались не во всякие села, – говорит ученый. – То есть был некий избирательный принцип: там, где повстанческое движение население поддерживало дольше, туда помощь искусственно задерживали. И когда в 1921 году был создан комитет помощи пострадавшим от голода, то председатель этого комитета сразу же заявил, что помощь от советского правительства будет предоставляться согласно классовому принципу. В первую очередь – беднейшим крестьянам или середнякам, объединившимся в первые колхозы, артели и прочие формы коллективного хозяйствования. При этом помощь приходила несвоевременно, инфраструктура была расстроена, управлявшие ею большевики не отличались большими организаторскими умениями. Зафиксирован такой факт: когда в самый пик голода на Никопольщину пришли 4 вагона с продовольствием из Полтавской губернии, то около 8 дней они ждали разгрузки. В этом, конечно, можно усмотреть и просто безалаберность, но также очень хорошо прослеживаются репрессивные действия. Заявлялось например, что только члены профсоюза и лица, поставленные на учёт, могли посещать общественные столовые и получать единоразовую помощь. Такого рода дискриминация во время голодомора 1932-33 годов была видна уже более отчётливо.

Джуты и голодомор

Если в Украине до 1921 года не было масштабного голода, спровоцированного природными катаклизмами, то в Казахстане, напротив, джуты происходили примерно один раз 10-12 лет.

– Но традиционное хозяйство казахов предполагало перегон скота на более плодородные земли с началом бескормицы, – сообщила известный специалист по исследованию такого явления, как голод в Казахстане, доктор исторических наук Айжан Капаева. – Затем родовая система, в которой жили казахи, никогда не оставляла обедневшего после потери скота человека один на один с бедой. Однако после установления Советской власти кочевые пути были нарушены, произошло сокращение территории проживания казахов, и народ уже не мог при первых признаках голода переходить на другие кочевья, эти территории были закрыты для них.

По ее словам, как царская Россия, так и диктатура пролетариата видела в казахской родовой системе сильную угрозу – народ мог сплотиться, и не только против голода. Поэтому первое, что сделали пришедшие к власти большевики – стали разрушать ее и устанавливать административно-территориальные деления. Так выходцы из одного рода оказались на разных территориях. Это стало, считают казахстанские историки, если не главной, то одной из причин голода в 20-е, а затем в 30 годы.

Население Казахстана (также, как и Украины) было возмущено таким отношением к крестьянам. Везде начинались восстания, о которых очень долгое время умалчивали. Салтанат Асанова, выступив с обстоятельным анализом ситуации на территории Казахстана, призвала десоветизировать историю. Однако ее российский коллега, директор Института истории СО РАН (Новосибирск) Вадим Рынков, не согласен с такой трактовкой вопроса:

– Когда в 1991 году был ликвидирован Советский Союз, во многих республиках бывшей советской империи тоже проводились мероприятия по демонтажу этой системы. Но, на мой взгляд, по отношению к истории этот термин все-таки применять не следует, потому что не очень понятно, что это такое – десоветизация истории. В связи с тем, что мы обсуждаем многие действия властей того периода и некоторых последующих, действительно, предполагается десоветизация. Но чего? Целого периода истории? Но там были сложные взаимоотношения, разные процессы, поэтому здесь, мне кажется, всё-таки необходимо более осторожно подходить к оценке нашего прошлого и не использовать такой термин, который предполагает тотальное вычёркивание 70-летней истории. Если мы найдём какие-то аналогичные события в дореволюционной истории и тоже скажем, что власть где-то что-то сделала намеренно в ущерб части населения, то как назвать это? Деимпериализация, дерусификация? Так как однозначно отрицать весь огромный период истории невозможно, то, наверное, нам, представителям разных государств постсоветского пространства, в отношении советского прошлого нужно выработать какую-то другую терминологию.

– Я понимаю, что термин «десоветизация» звучит как полное отрицание советского периода, но в данном контексте я имела в виду десоветизацию историографической основы, того запаса, который сложился в советской и казахстанской историографии относительно оценки, места, значения и размеров голодоморов, – ответила Асанова. – В советский период все народы понесли большие потери в процессе прихода к власти большевиков. Поэтому он требует реальной переоценки и пересмотра, хотя это не означает его полной и негативной интерпретации. Большевистские проекты, несмотря на свою утопичность и некоторую схематичную форму реализации, конечно, являются значительным этапом нашей общей истории. Однако если брать только историю казахского народа, то его этническая составляющая в советский период была фактически на грани полного уничтожения. Нам оставалось буквально два шага, чтобы стать другим этносом – советским, русскоязычным. И это признавалась на бытовом уровне всеми другими народами. У узбеков и таджиков появилась такая поговорка – «Если хочешь стать русским, прежде стань казахом». Русификация по советскому образцу в Казахстане была очень ярко выраженной тенденцией.