Почему «наследному президенту» Токаеву стоит пожертвовать партией Назарбаева

Несмотря на неоднозначную реакцию, а, скорее, благодаря ей, exclusive.kz проолжает публикацию исповеди Турарбека Кусаинова, прошедшего путь от муллы до гражданского активиста.

Пророк Мухаммед сказал: «Иудеи разделятся на семьдесят одно течение, а христиане – на семьдесят два. И разделится моя община на семьдесят три течения. Семьдесят две из них будут в аду, а одна – в раю. В раю будут следующие тому же, чему следую я и мои соратники» (хадис от Муауии). Покинув Бишкек, я сжег все мосты с «Таблиги жамаат» и был рад вернуться в родной Атырау, но здесь я увидел, что религиозная обстановка еще более осложнилась. Местное мусульманское население оказалось под перекрестным влиянием такфиристов с одной стороны, общины идеолога северо-кавказских террористов Мухаммада Багаутдина – с другой, и общины дагестанских вахаббистов во главе с их лидером Айюбом Астраханским (Ангута  Ангутаев) – с третьей. Все жамагаты были заняты целенаправленной промывкой мозгов, пополнением своих рядов новыми адептами. В противодействии радикальным течениям муллы мечетей при ДУМК доказали свою полную несостоятельность. Сложившаяся ситуация очень обеспокоила меня, в наступившем хаосе было невозможно разобраться, кто прав, а кто ошибается.

В скором времени я отправился Шымкент, где с целью дальнейшего углубления и совершенствования своих знаний поступил на факультет религиозной журналистики Казахско-Кувейтского университета. Меня выбрали старостой класса, а нашим классным руководителем и преподавателем арабского языка был Абдухалил Абдужаббаров. Забегая вперед, должен напомнить, что Абдужаббаров, получивший известность под именем «шейх Халил», а позднее бежавший в Саудовскую Аравию и экстрадированный в Казахстан, осенью 2017 года был осужден Уральским городским судом по обвинению в пропаганде терроризма и разжигании религиозной вражды, имевшей тяжелые последствия, и приговорен к  8 годам тюремного заключения.

Абдухалил Абдужаббаров родился в Сайрамском районе недалеко от города Шымкента. По национальности узбек. Его  отец  служил  имамом  в  местной  мечети.  Халил  по настоянию своего отца окончил религиозное учебное заведение в Пакистане. Но мечтам его отца не суждено было сбыться – руководство ДУМК отклонило кандидатуру Халила на должность имама, он не был принят ни в одну из мечетей Южного Казахстана под предлогом сомнительности полученного в Пакистане образования. Этим и объясняется его преподавательская деятельность в Казахско-Кувейтском университете. Уже в то время он свободно владел казахским, русским, узбекским, арабским, персидским, турецким, английским и еще несколькими языками. Наизусть читал Коран и хадисы, был блестящим оратором. В доме Халила в его личной библиотеке были собраны почти все собрания сочинений исламских мыслителей. Он говорил, что большая часть книг подарена арабскими шейхами, и во время бесед с Халилом можно было заметить, что он прочел их.

Халил был учителем, а я его учеником, но несмотря на это между нами установились дружеские отношения, плюс ко всему совпадали и наши мнения по вопросам религии. Мы с огорчением говорили о том, что внешние течения несут фитну – хаос в традиционную религию нашего народа, формировавшуюся на протяжении многих веков. Возможно, благодаря моей дружбе с Халилом ректор университета Мухаммад Бенадда тоже был благосклонен ко мне. Он принял во внимание, что я приехал за знаниями из крайнего запада, и выделил мне комнату в общежитии университетской школы по подготовке кари (чтецов Корана), где предусмотрено четырехразовое питание, имеется богатая библиотека. Со своей стороны, я старался выразить свою благодарность за заботу и доверие усердной учебой и прилежанием. Однако обеспокоенность осложнившейся религиозной обстановкой в западном Казахстане, и особенно в Атырау, не проходила. Я поделился своими переживаниями с Халилом, и он выразил готовность оказать любую посильную помощь. Я вылетел в Атырау, где проконсультировался с областным представителем ДУМК и главным имамом мечети Имангали – Сергазы Ибадуллой. Услышав о предложенной Халилом помощи, он незамедлительно написал письмо ректору Казахско-Кувейтского университета в Шымкенте Мухаммаду Бенадде. В нем говорилось, что Абдухалил Абдужаббаров является очень нужным для Атырауского региона специалистом арабского языка, а заканчивалось просьбой о его освобождении от работы в университете. Ректор Мухаммад Бенадда не стал возражать, поскольку в то время ходили слухи, что Казахско-Кувейтский университет в Шымкенте скоро закроют.

Так с согласия ректора мы с Халилом отправились в Атырау. По прибытии на место между Сергазы Ибадуллой, главным имамом мечети Имангали, и Абдухалилом Абдужаббаровым состоялась краткая беседа, которой оказалось достаточно, чтобы имам пришел в полный восторг от глубоких познаний последнего. Он радовался так, словно нашел человека, которого долго искал. Перед пятничным намазом он уступил Халилу свое место на минбаре и предложил выступить с проповедью для прихожан. Собравшиеся люди были также впечатлены грамотностью Халила, засыпали его вопросами, ответы на которые, подкрепленные доказательствами, приведенными из Корана и хадисов, удовлетворили их.

Тем не менее мечта Халила о месте имама не исполнилась и в Атырау. В первое время он просто преподавал арабский язык в медресе при мечети. Однако его религиозные проповеди вызывали живой интерес у прихожан, и ответы на волнующие их религиозные вопросы они желали получать именно от Халила. Поэтому он начал выступать с проповедями на различных худжрах, посвященных обсуждению вопросов религии. Так в Атырау появилась община –  джамаат, члены которой провозгласили Халила своим учителем, и число его почитателей начало расти с каждым днем.

В это время под руководством Кайрата Сатыбалды, родственника президента Нурсултана Назарбаева, создавалось республиканское движение «Ак орда». Я был занят в штабе по организации избирательной кампании по выборам президента при Атырауском областном филиале указанного движения, принимал участие в региональной организационной работе. Следует отметить, что движение «Ак орда», организованное в поддержку политики президента Нурсултана Назарбаева, носило религиозный характер, который внешне никак не проявлялся. Наверное, этим объясняется причина присоединения к движению «Ак орда» видных представителей казахской интеллигенции, таких как Бекболат Тлеухан, Мухаммеджан Тазабек, Журсин Ерман, известных своими религиозными взглядами.

Популярность Халила, которую он первоначально обрел в Атырауском регионе благодаря своей колоссальной эрудиции, стала выходить за пределы западных областей и достигать Астаны и Алматы. Не помню по настоянию чьей стороны, но я стал инициатором первой встречи Абдухалила Абдужаббарова и Бекболата Тлеухана. Собрание происходило в Астане в доме Бекболата Тлеухана, и присутствовавшие на нем пять-шесть человек весь вечер были поглощены блестящими речами Халила. Бекболат Тлеухан, который до того момента считал своим духовным наставником Дарына Мубарова, был поражен познаниями и красноречием Халила. Да, Дарын Мубаров не выдерживал сравнения с ним…

Бекболат Тлеухан, который был очарован религиозными познаниями Халила, а затем объявил его своим наставником, и сам относится к числу прекрасных ораторов. В одной из бесед по соблюдению мусульманских приличий Бекболат с лукавым видом обратился Халилу: «Верно, мусульманин должен стремиться во всем походить на пророка Мухаммада и его сподвижников. Но Аллах не дал мне высокого роста, а если низкорослый человек наденет короткие штаны да еще отрастит длинную бороду, разве не будет он выглядеть посмешищем. К тому же я депутат, всегда на виду. Халил, дорогой, может быть послабление для людей, подобных мне?!» Халил улыбнулся в ответ: «Беке, для вас возможно». Я упоминаю об этом разговоре в качестве доказательства того, что наставник Халил в самом начале был компромиссным человеком. Его жесткая позиция по отношению к мусульманам, его радикализация произошли позднее.

К середине 2000-х годов состоятельные люди Атырау приступили к строительству мечети «Ат-Такуа». Халил, снискавший славу в регионе и начавший подниматься на уровень религиозного деятеля, лелеял надежду стать имамом этой мечети. Мы полагали, что если строящаяся мечеть «Ат-Такуа» войдет в состав ДУМК, то надеждам Халила снова не суждено будет сбыться. Из этих соображений мы приложили усилия к тому, чтобы зарегистрировать мечеть как отдельную общественную организацию.

В церемонии открытия мечети приняли участие почетные гости из  Астаны,  такие  как  Кайрат  Сатыбалды,  Бекболат Тлеухан, а также местные влиятельные лица. После этого события Халил обрел еще больший вес в глазах мусульманской общины. Даже имамы региональных мечетей при ДУМК действовали с оглядкой на Халила, рассматривая его мнение как авторитетное. Однако в скором времени на Абдухалила Абдужаббарова, усилилось давление со стороны местных правоохранительных органов. Абдухалил Абдужаббаров дважды привлекался к суду по обвинению в призыве к совершению намаза в незарегистрированной мечети. Представитель ДУМК Казбек Ахметов, приглашенный на судебное заседание в качестве специалиста по вопросам религии, констатировал, что «согласно шариату, когда звучит призыв к молитве, допустимо чтение намаза в любом месте». Суд с учетом этого мнения освободил Халила от наказания. Все же после этого он не мог больше оставаться в Атырау, – в его адрес все чаще высказывались обвинения в разжигании религиозной розни. Поэтому по приглашению авторитетных лиц он перебрался в город Уральск.

Проповеди «шейха Халила» начали вызывать у меня подозрения еще во время его пребывания в Атырау. Хотя он утверждал, что придерживается мазхаба Абу Ханафи, некоторые из его принципов выглядели крайне радикальными. Например, он постановлял: «Люди, не совершающие намаз, не являются мусульманами, недопустимо покупать у немусульман мясо, молоко и другие продукты». Мне стало казаться, что его взгляды близки к установкам такфиристов, которые считаются крайне радикальным крылом салафизма. Это был как раз тот период, когда такфиристы в западных областях Казахстана стали массово, целыми семьями переезжать в Чехию, мотивируя это «невозможностью жить в стране нечестивцев – кафиров». Но у Халила было одно отличие от такфиристов – он не отрицал все подряд и не относил все к безбожию. Мне казалось, что он не до конца раскрывается, тщательно оберегая самые потаенные уголки своего сознания, где хранятся его ответы на некоторые принципиальные вопросы.

В годы моего тесного сотрудничества с общественным движением «Ак орда» мне довелось совершить «малый хадж» в Мекку. Во время поездки я встречался с узбекскими, казахскими, таджикскими студентами, получавшими образование в Исламском университете Медины, и мы вместе обсуждали вопросы религии. В ходе беседы обсуждалась тема о влиянии религиозных идеологий в Центральной Азии и Казахстане и его последствиях. Здесь я узнал, что среди ведущих  идеологий, доминирующих в Саудовской Аравии и странах Ближнего Востока, два салафитских течения быстро распространяют свое влияние в Центральной Азии. Первое – идеология суруритов салафитского толка. Ее основателем считается сириец Мухаммед ас-Сурури, являвшийся активным членом радикальной мятежной организации «Братьев-мусульман», пик деятельности которой пришелся на 50–60-е годы прошлого столетия. За попытку совершить государственный переворот он подвергся гонениям со стороны местной власти и бежал из Сирии в Саудовскую Аравию. В 1991 году по вопросу о введении американских войск на территорию Саудовской Аравии духовные лидеры разделились на два лагеря, и группа религиозных деятелей, оценивших введение войск как «сговор с неверными», стали называться суруритами. Для них характерна крайняя нетерпимость: они считают кафиром власть мусульманской страны, «вступившую в отношения со странами-кафирами»; мусульманина, который не совершает пятикратный намаз, считают нечестивым; по их мнению, продукты питания, купленные у «кафиров» являются харамом; и т.д. Группировка придерживается взглядов теолога Ибн Таймии и Мухаммеда Абдулуаххаба (основателя течения ваххабизма), политизировавшего его идеи. Именно суруриты занимались идеологической подготовкой «Арабской весны», которая прокатилась волной по странам Ближнего Востока. В ходе обмена мнениями со студентами в Медине я окончательно убедился, что Дарын Мубаров и Абдухалил Абдужаббаров являются пропагандистами саудовских суруритов в Казахстане, и понял, что оба ведут обманчивую тактику «такыйя» (сокрытие конечной религиозно-политической цели) до того момента, пока не станут большой силой. Событие «малого хаджа» побудило меня принять безотлагательное решение и перейти к активным действиям. Я корил себя за то, что привез Халила из Шымкента в Атырау, что из-за его действий и без того непростая религиозная обстановка в Западном Казахстане усугубилась, что способствовал его возвеличиванию, познакомил с казахскими авторитетными личностями.

В 1990-х годах, когда в связи с обострением международной политической обстановки Саудовская Аравия согласилась разместить на своей территории военные базы США, мадхалиты во главе с Раби ибн Хади аль-Мадхали мужественно противостояли суруритам, объявившим «кафирской» королевскую власть. Мадхалиты соблюдают законы светского государства, признают институты власти, только не терпят нововведений (бидга) в исламе. Самое главное, на меня оказало неизгладимое впечатление то, что, будучи одним из течений салафизма мадхалиты нанесли результативный, сокрушительный удар по идеологии суруритов. К тому же было ясно, что казахстанские мадхалиты способны пойти на компромисс с ДУМК с ее позицией ханафитского мазхаба и готовы к конструктивной работе на общее благо. Я знал это со времени моей службы имамом мечети при ДУМК.

Вернувшись из «малого хаджа», я пробыл в Атырау несколько дней, а затем отправился в Шымкентский регион, где разыскал в одной из мечетей Манкента Тоиржана Ибрагимова, которого мне рекомендовали студенты мединского университета. Он был гражданином Узбекистана таджикской национальности. Дистанцировался от духовного управления мусульман Узбекистана по причине несоответствия религиозно-идеологических взглядов с политикой тамошних священнослужителей. Я слышал, что он самый эрудированный проповедник в Центральной Азии, способный вести борьбу с суруритами типа «Шейха Халила». Для Тоиржана ака жизнь в Манкенте складывалась не сладко, так что он сразу же принял мое предложение. Мы вместе прибыли в Атырау, и Тоиржан приступил к чтению проповедей на худжрах. Действительно, Тоиржан оказался харизматичным оратором, его мастерски отточенная речь поразительно точно достигала цели, и все свои доводы он основательно аргументировал фактами из ранней и поздней истории ислама, убеждая людей, что почитание Халила и следование предложенным им путем неминуемо приведут к беде, кроме того, в своих религиозных проповедях он гармонично сочетал темы политики и нынешнего состояния казахского общества, глаза которого долгое время были зашорены коммунистической идеологией, и доносил свои мысли понятно как для старых, так и для молодых. Буквально за несколько дней симпатии людей, считавших Халила своим шейхом, начали переходить на сторону Тоиржана. До Халила дошла информация, что община атырауских адептов впала в состояние разброда и шатания, поэтому он позвонил мне и пригрозил: «Исмаил, все это твоих рук дело, я созову шуру и вынесу дело на суд совести». В ответ я заявил, что не признаю никого кроме Бога, не намерен подчиняться никаким внутренним правилам каких-либо тоталитарных сект и соответственно отказываюсь предстать перед судом шуры общины Халила. Мои слова взбесили Халила так, что он незамедлительно прилетел из Уральска в Атырау, чтобы «разобраться» со мной. Я  сказал, что никого не считаю своим шейхом-наставником и категорически отказался от встречи с ним. Поэтому Халилу ничего  не  оставалось,  как  вступить  в  острую  полемику  с Тоиржаном в присутствии атырауских мусульман.

Следует признать, что усилиями Тоиржана Ибрагимова был внесен пусть и небольшой вклад в сдерживание радикализации и деструктивных намерений мусульманской общины салафитского толка в Казахстане. Поэтому стояла первостепенная задача укрепить его авторитет в глазах казахского общества. С этой целью я повез Тоиржана Ибрагимова в Астану, где представил Кайрату Сатыбалды, который в тот момент являлся вице-президентом компании «Қазақстан теміржолы». Мнения и взгляды Тоиржана относительно религиозной обстановки в Казахстане, его гражданская позиция понравились Кайрату Сатыбалды. Вероятно, Бекболат Тлеухан, который первоначально прохладно отнесся к этой идее,  тоже  был  впечатлен,  потому  что  стал  благоволить Тоиржану. Вскорости Тоиржан Ибрагимов стал имамом мечети Чубары в Астане, а спустя еще некоторое время получил казахстанское гражданство…

Здесь я хочу сказать, что взаимоотношения между мной и Тоиржаном Ибрагимовым длились недолго. В указанный период я окончательно распрощался с салафитами и вдохновлялся идеями так называемых «коранитов». Противоречия во взглядах по религиозным вопросам все углублялись и в критический момент привели к тому, что мы с Тоиржаном сошлись в яростном поединке в открытых дебатах. Не знаю, кто одержал верх, а кто проиграл в нашем споре об Истине. Вероятно, он, как и Халил, желал видеть меня своим смиренным учеником, а самому стать шейхом. Как бы там ни было, но мое стремление сохранить внутреннюю свободу, свободу быть самим собой, которое вырывает меня из зоны комфорта и увлекает вперед, никогда и никому не позволит опутать мою волю и подчинить себе.

Продолжение следует.

• 79
• 78