Одержимость Ближним Востоком ослабляет Америку

В Нур-Султане идет обещающий стать долгим судебный процесс между экс-депутатом Парламента Танибергеном Бердонгаровым и лидером движения против насилия «Не молчи» Диной Смаиловой.

Дина СМАИЛОВА: «Танирберген Бердогаров устроил «цирк»

— Заявление в суд Нур-Султана по обвинению меня в клевете и оскорблению личности было подано Танирбергеном Бердонгаровым 21 августа 2019 года, — рассказывает Дина Смаилова, —  Эго был его ответ на мой пост о том, что он достиг дна, предоставив после решения суда площадку для родственников осужденных за изнасилование. После видео-интервью с ними, он устроил опрос с голосованием: «Кто врет: проводники или потерпевшая?».

Все это проходило на фоне того, что потерпевшая пассажирка скоростного поезда Talgo переживала тяжелейший стресс, вылившийся в попытку суицида. До этого, столкнувшись с равнодушием к ее беде в правоохранительных органах, женщина настолько не верила, что суд вынесет справедливый приговор, что решила «проспать» этот момент и наглоталась снотворного… Через пять дней после этого ее нашли совершенно обезвоженной, без сознания…

После приговора суда первой инстанции, поднялся большой шум: проводники-насильники были осуждены всего на 2,5 года. И тогда потерпевшая, одев маску, шляпу и темные очки, встретилась с журналистами. На пресс-конференции, которую организовали общественники Нуржан Альтаев и Мурат Абенов, присутствовала около 50 разных СМИ. В течение 30 минут, находясь под  колоссальным напряжением, жертва изнасилования рассказывала всё, что с ней происходило в ту злосчастную ночь в купе Talgo. И снова для нее начались круги ада. Какой канал ни включишь, везде она видела себя. Не выдержав напряжения, сделала попытку суицида — хотела выпрыгнуть с 19 этажа, в последний момент сестра сняла ее с  подоконника.

А в это время экс-депутат Мажилиса Парламента Танирберген Бердонгаров решил дать слово другой стороне. Более того, он обратился к своим подписчикам с вопросом: «Кто врет: проводники или потерпевшие?». Это была самая настоящая провокация: народу сказали «фас» и он стал писать своё мнение. Большинство — в обвинительном ключе: зачем ходила в ресторан, зачем выпивала…

Выступившие на его канале родственники насильников озвучили личные данные потерпевшей (имя, фамилия, места работы), а также заявили, что она требовала с них четыре млн. тенге. Позже Бердонгаров под давлением общественности сделал другое видео, но люди успели не только посмотреть первый вариант, но и скачать его. И я в том числе. Этот вариант я собираюсь предоставить суду в качестве доказательства.

С самого начала этой истории я пыталась вразумить экс-депутата, ссылаясь на то, что потерпевшая крайне тяжело переживает случившееся. Но, когда, умоляя его удалить видео, высылала ему заключение врача о тяжелом психологическом состоянии потерпевшей, он даже не реагировал на них. И тогда я, оскорбленная этим «цирком», написала в социальных сетях, что экс-депутат достиг дна. Меня поддержали сотни женщин и мужчин. Но в суд Танирберген Бердонгаров подал только на меня. Якобы я оскорбила и оклеветала его, но я продолжаю считать, что этим своим поступком он унизил каждую казахстанскую женщину. Мы ведь ежедневно подвергаемся домогательствам — на работе, дома, на улице… Зачастую, не найдя понимания в правоохранительных органах и в судах, нам приходится выходить к журналистам, чтобы рассказать о нарушениях, которые мы видим там. Но Танирберген Бердонгаров всё это обесценил в погоне за личной популярностью.

 Танирберген БЕРДОНГАРОВ: «Правила игры в информационном поле никто не отменял»

— Получается, что всем тем, кто занимается благими делами, можно распространять клевету в отношении других? – заявил Танирберген Бердонгаров, отвечая на вопрос, как стал возможен конфликт между ним и лидером движения против изнасилования Диной Смаиловой. — Вы спросите у нее, сможет ли она представить скриншот или другие доказательства того, что по моей вине были опубликованы личные данные жертвы изнасилования.

— А в чём конкретно заключается клевета в отношении вас?

—  Ну она говорит, что я якобы поддержал насильников, опубликовав какие-то личные данные о потерпевший. И эту ложь распространяет через социальные сети человек, который, я надеюсь, искренне отстаивает правду других! Да, я предварил видео-интервью с родственниками осужденных у себя на YouTube-канале вопросом: «Кто врёт: проводники или потерпевшая?» А что, в социальных сетях запрещено законом проводить опросы? Любое издание делает опросы, не задумываясь об этической стороне вопроса, лишь бы это было в рамках правового поля. Но в чем тогда проблема? Мы живём в демократической стране, где любой может делать замеры общественного мнения и высказывать свою точку зрения. А вот госпожа Смаилова позволила себе распространять откровенную ложь в мой адрес. Я обратился в суд после того, как целый ряд СМИ, ссылаясь на ее пост в социальных сетях, опубликовал «новость» о том, что экс-депутат Парламента фигурирует в деле об изнасиловании. Мне, как и любому человеку, неприятно было читать это. Представьте: вдруг я или кто-то другой написал бы на своей страничке что-то ужасное про вашего близкого человека или про вас. Назвал бы воровкой, женщиной легкого поведения или еще кем-то. Вот видите – вам стало почти плохо. Я тоже близко к сердцу принял высказывания правозащитницы. Мне незнакомые люди стали писать осуждающие сообщения, друзья и знакомые спрашивали: «Ты действительно за насильников?». И я вынужден был оправдываться, что всего лишь дал их родственникам возможность высказаться. Причём, трибуну им предоставил ведь не только я. Отец одного из проводников давал интервью ещё на канале Евразия, кажется. Но почему-то Смаилова на них нападать не стала, она в качестве мишени для информационной войны выбрала только меня.

—  А как вы лично относитесь к проблеме изнасилования?

— Как любой человек – плохо. У меня трое детей и я, как никто другой, заинтересован в том, чтобы в стране был порядок и чтобы любое преступление, в том числе и распространение клеветнических сведений, наказывалось по закону.

— Не только Дине Смаиловой, но и многим другим пользователям Фейсбук, судя про переписке с ней, показалось, что вы на самом деле за насильников.

— На своем Youtube-канале я только предоставил возможность родителям этих проводников — убитым горем матери и отцу — высказать свою точку зрения, и вы увидите, что я никак своей собственной точки зрения не высказывал.

— У многих нет сочувствия к родителям, воспитавшим сыновей-насильников.

— А вот вы сейчас берете интервью и у госпожи Смаиловой, и у меня, который представлен ею защитником насильников, надеюсь не из личных симпатий или антипатий, а просто потому, что осуществляете свою профессиональную деятельность? По правилам, каждой из сторон  нужно дать возможность высказаться, потому что аудитория ждёт объективного журналистского расследования. Я же не говорил о том, что нужно проинтервьюировать самих проводников и так далее. Я просто сказал: посмотрите на ту мать и отца тех людей, которые воспитали этих людей. Послушайте, что они скажут. Почему они плачут? Нормальные люди это или нет? Есть их вина в том, что их дети выросли насильниками? Это же нормальный процесс в сфере масс-медиа.

— Предоставив трибуну для родственников насильников, не попытались дать выступить и потерпевший тоже?

— Родственники этих проводников сами пришли ко мне. Если бы пришла потерпевшая, я бы и ей тоже предоставил слово, потому что я заинтересован в интересном контенте на своем канале, иначе его не будут смотреть. Но она находилась в таком состоянии, что ей не нужны были никакие интервью. Я же видел, как она выходила к СМИ перед этим: в маске,  шляпе и очках.

— Вам ее не было жалко?

— Не имею достоверной информации о факте изнасилования. Если это действительно было, то да – жалко.

—  А вы подали в суд на издания, которые вслед за Смаиловой заявили, что экс-депутат Парламента замешан в деле об изнасиловании?

— В будущем, возможно, и подам, но вообще к ним претензий минимум. У них есть алиби: они ссылались на нее, плюс, наверняка, есть аудиозапись.

— А чем вы сами сейчас занимаетесь?

— Предпринимательством (изготавливаю мебель) и общественной деятельностью, связанной с благотворительностью. Наша организация занимается, например, покупкой с помощью меценатов и спонсоров квартир и домов нуждающимся людям, финансово помогает ветеранам войны и труда, проживающим в Нур-Султане. На протяжении последних полугода ежемесячно закупаем им продуктовые пакеты на внушительную сумму. Но опять же, занятия благотворительностью не дают мне право говорить о Дине Смаиловой, например, или о каком-либо другом что-то, что не соответствует действительности.

 — Что вы от неё хотите в конечном итоге?

— Просто извинений в печатном виде. Этого будет достаточно. А лично к Дине Смаиловой, повторяю, я не испытываю никаких отрицательных чувств. Но то, что она спасает жертв изнасилования, не даёт ей индульгенцию на совершение проступков, которые противоречат закону. Если, допустим, какой-то меценат пожертвует церкви или мечети $10 млн., то что — ему отныне будет позволено нарушать правила дорожного движения? 

— Скажите честно, вы предоставили трибуну после приговора суда родственникам осужденных для того, чтобы сделать рекламу своему youtube-каналу?

— Так ведь и вы сейчас ради этого (чтобы ваше издание читали) берёте у меня интервью. Разве кто-то отменял правила игры в информационном поле или мы с вами по разным причинам охотимся за информацией? Повторяю: никаких личных претензий к правозащитной деятельности Дины Смаиловой я не имею. Мне лишь хочется, чтобы ни она, ни кто-либо другой не распространял не подтвержденные сведения. 

• 131
• 134