Казахстану интересна конституционная реформа России

Учитывая готовящийся, а возможно, уже осуществляемый передел власти (и ресурсов), можно предположить, что акторы пойдут на самые радикальные шаги. Это значит, что на кон может быть поставлено очень многое. И в этой связи следует опасаться возможной организации межнациональных, межконфессиональных и др. конфликтов. 

Расшатывая социальные связи, подрывая доверие к представителям любой ветви власти, дестабилизируя обстановку, натравливая друг на друга социальные группы, акторы преследуют определенную цель: добиться состояния всеобщего хаоса, во время которого внимание от важных процессов будет отвлечено, истинные цели скрыты, народ разобщен.

В таком состоянии страны и общества проще добиться цели тому, кто четко знает, что делает. Внутренние это силы или внешне – не суть. Они одинаково способны окончательно ввергнуть страну в хаос, и, возможно, для них это – жертва, которую они, не задумываясь, принесут на алтарь своим целям.

Вопрос: что тут можем сделать мы, народ? Как многое от нас зависит? Многое. Как минимум, сохранять самообладание и не подхватывать вбрасываемые в общество слухи, множа их и, тем самым, подбрасывая дрова в костер раздора.

Во всяком хаосе (а тем более рукотворном), без сомнений, есть структура, скрытая от стороннего наблюдателя. Важно ее увидеть, чтобы понять суть и механизмы произошедшего. Создаваемый, а, значит, структурированный хаос можно преодолеть, только создав в нем свою собственную структуру. Для этого нужна общая цель. Есть ли она у народа? Безусловно. При любой угрозе конфликтов народу необходимо не поддаваться панике, слухам и, более того, призывать любые стороны конфликта к быстрому нахождению компромисса, разрешению противоречий.

Как отреагировало общество на конфликт в Масанчи? Не зная причин и деталей происходящего, люди подхватили первые же кем-то вброшенные слухи о том, что казахи избивают дунган. Лишь позже стали появляться сведения о том, что послужило поводом для возмущения, затем появилась информация о странных действиях полиции, высказывались гипотезы о неких неместных людях, направляющих ход (сценарий?) события, далее стало известно о том, что казахи давали приют в своих домах соседям-дунганам и т.д.

Но к этому времени версия о погромах, устроенных якобы казахами (а не некими преступными элементами!), уже была внедрена в общество; виновная сторона назначена, и ею оказались не преступники, не бандиты, не прикрывающая их полиция и местная власть, а представители одной национальности – казахи, т.е. именно те, кто уже не раз требовал пресечь преступления именно в соответствии с законом.

Даже если теперь откроются имена истинных виновных, внедренное мнение о казахах останется. Так случилось и в случае с упоминаемым в эти дни конфликтом в Караганды. В первые же дни карагандинских событий разнеслись слухи о том, что казахи устраивают погромы и бьют армян. И хотя потом оказалось, что именно казахи оказались пострадавшей стороной и впоследствии армяне понесли наказание (за убийство и выброшенное тело убитого), в обществе продолжало циркулировать безосновательное обвинение казахов в желании устроить самосуд. И тот факт, что, на самом деле, казахи вышли к властям с требованием честного, объективного расследования случившегося, уже никого не интересовал, никем не ретранслировался, словно публика была разочарована правдой, не дававшей повода к бурным обсуждениям и обвинениям казахов. Вслед за раскрывшейся правдой почему-то не последовало всеобщего негодования поступками убийц, и лишь раздавались голоса сожаления об уезжающих из Караганды армянах (это их решение можно понять, — никто не захочет жить там, где, мягко говоря, подмочена репутация, и подвергать своих близких и детей возможным упрекам). Более того, в памяти людей сохранилась первая, вброшенная и подхваченная в панике версия, и теперь, спустя год, именно эту, обсуждаемую в первые дни конфликта, версию о преследовании казахами армян повторяют, сознательно закрепляя в сознании и памяти людей ложь. Между тем, никто не говорит о циничном убийстве казаха и его выброшенном теле, о нелегалах, спешно покинувших страну (как они здесь оказались? с чьего попустительства?), о трехдневном бездействии полиции. И, наконец, никто не упоминает тот факт, что казахи требовали от власти объективного расследования этого убийства и наказания убийц.

В этой связи возникает вопрос: кто вбрасывал эту ложь и почему люди сохраняют стойкое убеждение в виновности казахов, несмотря на очевидную и доказанную вину армян? Почему помнят «пену», а о правде конфликта словно и знать не хотят? Здесь уместно говорить о используемом приеме, условно названном «тень», действие которого основано на механизмах работы человеческой памяти. Воспринятая информация не сразу забывается, а еще некоторое время звучит и потому прочно закрепляется в нашем сознании. Более того, от этой эмоционально воспринятой информации сложно отказаться, изменить свое отношение к чему-то, вызвавшему сильное негодование. Подобным образом усвоенная информация, к тому же многажды закрепляемая повторением, ложится тенью на новую информацию, порой связывая невидимой нитью разрозненные, не связанные друг с другом события.

Людям дают выплеснуть эмоции, и природа человека такова, что от сказанных в запале слов (даже после открытия новых сведений) сложно отказаться, как сложно и признать свою ошибку и отказаться от обвинений, брошенных в адрес невиновного. И главное: вынесший приговор/суждение уже не ищет ответов, а значит, тот, кто создал основу для конфликта остается в тени. Так используют эмоции человека, но ведь у него есть и разум. Суть всегда сложнее, требует осознания и признания того, что для устранения причин конфликта необходима долгая работа, сопряженная с потерей покоя, с риском получить неожиданный ответ, с необходимостью работать и над самим собой. Сильные эмоции, как первая реакция на происходящее, приводят к эмоциональному выгоранию, и психика человека уже неспособна или отказывается воспринимать нюансы, новые оттенки источника сильного эмоционального переживания, а, значит, и воспринимать суть, причины произошедшего.

Теперь, когда открывается более полная картина происходящего в Масанчи, о том, что кем-то, возможно, была умело разыграна национальная карта, как много людей заберет назад свои голословные обвинения в адрес всех казахов и принесет извинения? Увы, не принесет. Как не принесли извинения казахам после открытия правды относительно карагандинских событий. Более того, через время будут перечислять уже через запятую «погромы армян, дунган», тем самым, якобы подтверждая стремление казахов к несправедливому насилию. Так создаются ложные мифы.

К слову, говоря о «необразованных казахах», которые якобы пошли на подводу у подстрекателей в Масанчи, люди в соцсетях сами легко поддались провокациям и манипулированию. Пока в эпицентре конфликта люди пытались остановить беззаконие, пользователи соцсетей раздували пожар ненависти вместо того, чтобы призывать всех в воздержанности и говорить о необходимости выяснения причин конфликта и наказания зачинщиков. А ведь именно те, кто находился вдали от событий, должны были сохранять трезвость ума и контролировать свои эмоции. Получилось наоборот. Так кто в этой ситуации необразованный, невежественный и кровожадный? Смею предположить, что в ауле люди не менее умны и мудры, чем в городе. И уж точно аульчане более открыты, честны и незлобливы. Напомню, что наличие образования не есть показатель ума, мудрости, выдержанности, доброты и культуры. Попытки списать на зависть – слишком банальное объяснение произошедшего (почему тогда по всей стране не пытаются подобным же образом наказать неправедно разбогатевших?). К тому же, следует учитывать тот факт, что назывались конкретные поводы для недовольства, и они имели отношение вовсе не к материальному неравенству, а к унижению человеческого достоинства, которое не нашло должного наказания в рамках закона.

Еще важный вопрос, на который важно ответить самому себе: кто и почему подсознательно и бездоказательно априори готов принять версию о готовности казахов решать вопрос насильственным путем? На чем основано это убеждение? При том, что во всех конфликтах, которые можно отнести к межнациональным, действия казахов были именно реакцией на несправедливость, унижение человеческого достоинства, беззаконие. 

Просто краткого заключения К.Токаева о произошедшем в Масанчи недостаточно, тем более, на фоне еще незавершенного расследования. Народ должен знать, что там произошло, какие силы стали зачинщиками конфликта, кто координировал стрельбу и поджоги, кому принадлежит оружие и откуда оно? Был ли это межнациональный конфликт или конкурирующие кланы перевели свои разборки в национальное русло? Было ли основание для межнационального конфликта и кем, с чьего попустительства оно было создано?

Вопросы остаются открытыми, и именно казахи, в чей адрес раздаются необоснованные обвинения, заинтересованы в полном и объективном расследовании произошедшего, его предпосылках и причинах.

Если власть готова отстаивать декларирируемые ею мир и спокойствие, она обязана назвать истинные причины конфликта и имена всех без исключения виновных. Если этого не произойдет, то остается надежда только на мудрость народа, его способность консолидироваться и не позволить разыграть любую карту, сеющую вражду между гражданами страны и приводящую к жертвам людей. Может статься, что именно это позволит народу нейтрализовать любые преступные сценарии.

Способна ли власть решить проблему принципиально и, тем самым, минимизировать возможность повторения подобных конфликтов, очень легко переводимых в национальный контекст? Слово за властью. А пока вопрос не закрыт, а, значит, он по-прежнему актуален.

• 98
• 92