Рост проблемных активов может привести Казахстан к потере государственности

Казахстанская экономика стремительно превращается в огромный фонд проблемных кредитов. «Так живет весь мир», — скажете вы. И будете правы. Но для нас это может означать потерю государственности.

В конце 90-х в Казахстане был создан Фонд проблемных кредитов с благородной целью – улучшить качество банковского кредитного портфеля. Но сегодня, судя по всему, об этом уже мало кто помнит. Теперь он превратился в доходный бизнес для тех, кто скупает активы по дешевке, и в «братскую могилу» для неэффективных проектов, которых в нашей стране становится с каждым годом все больше и больше. К чему это приведет? Об этом мы побеседовали с финансовым консультантом Расулом Рысмамбетовым.

– Расул, что такое Фонд проблемных кредитов в мире и что такое ФПК в Казахстане? Каковы наши особенности?

– В свое время ФПК создали при Нацбанке, чтобы покупать у банков их проблемные активы. Это была своего рода централизованная компания для реструктуризации и сбора долгов. Все было логично. И прозрачно. Можно сколько угодно критиковать Нацбанк, но вся его отчетность доступна, в отличие от правительства. Поэтому ФПК забрало правительство и передало его в минфин – так было легче манипулировать активами, списывать их или продавать по дешевке. Дело в том, что реструктуризация в Казахстане как понятие не работает. Вернее, работает, но в интересах определенных лиц.

Наиболее ярко это иллюстрируют выкупы проблемных активов Казкома, БТА и Цесны – то есть проблемные активы ушли на баланс ФПК. Официально это подали под соусом спасения рабочих мест и депозитов населения. Но мало кто говорит вслух о том, что речь шла о десятках бизнес-центров, миллионах гектаров земельных участков, недвижимости и т.д. Я не исключаю, что это сегодня через «откаты» продается за половину рыночной стоимости. Поэтому ФПК сегодня – это «золотая курочка», и никто не собирается оздоравливать активы или заниматься реструктуризацией долгов. И речь идет о триллионах тенге после запуска таких предприятий.

– Ну может, это не так уж и плохо? Это тоже своего рода возвращение активов в экономику – лишь бы они начали работать.

– В ваших словах есть логика. Но есть нюансы. Во-первых, тогда ФПК должен быть не государственной, а частной компанией. Точнее, группой частных компаний, которым должны быть переданы госактивы. Но и это тоже нужно делать только после того, как будет проведен аудит одной, а лучше двумя международными аудиторскими компаниями. Мы не можем вот так просто взять и вновь отдать огромную часть казахстанской экономики за половину стоимости отдельно взятым лицам, как это происходит сейчас. Потому что, не исключено, что как раз именно эти люди до этого эти предприятия и завалили.

ФПК сегодня нуждается в принципиально новой концепции. В свое время была идея его продать крупным международным управляющим компаниям, чтобы вложить туда средства фондов уровня Темасек. Но правительство не пошло на это предложение.

– С учетом того, что ФПК превратился в братскую могилу для неработающих производств, почему правительство не продало его?

– Потому что проблемные кредиты в экономике Казахстана не исчерпываются ФПК. Есть еще Инвестиционный фонд, НУХ Байтерек, есть проблемные активы у ФНБ Самрук-Казына, есть NPL банков, и даже СПК – это маленькие районные фонды. И это не считая огромного квазигоссектора типа КТЖ, КМГ, ОХК… Вся экономика Казахстана накрепко опутана взаимными долгами, невозвращенными долгами и ни один уважающий себя инвестор просто не решится даже начать распутывать этот клубок.

А если государство начнет его распутывать, то среди создателей проблемных займов в ФПК вы найдете немало участников списка казахстанского Forbes. Фактически, это мешок компромата на олигархов.

Львиная доля экономики страны – это проблемные кредиты. Мы все друг другу должны и платит за все это Нацфонд и ЕНПФ, а точнее мы с вами — народ. И это нормально на первый взгляд. Так живет весь мир. Но проблема в том, что мы живем за счет нефти, металлов и немного сельского хозяйства. Но во всех этих отраслях сейчас очень непредсказуемая ситуация и у нас нет другой экономики, куда бы эти деньги могли бы плавно перейти. И в этом наше главное отличие от продвинутых экономик мира – мы не так диверсифицированы.

Хотя на самом деле, заниматься реструктуризацией – это всегда хороший бизнес. Казахстан нуждается глобальной в реструктуризации внутренних долгов. Потому что иначе цена может оказаться слишком большой. Посмотрите, кто должен ЕНПФ. Не все заемщики ЕНПФ кризисные, но часть из них плывут благодаря ЕНПФ.

(источник – сайт ЕНПФ, раздел Развернутая структура портфеля)

Как мы видим, ЕНПФ активно снабжал ликвидностью банки второго уровня, как в марте 2015 года и предлагал председатель Нацбанка Кайрат Келимбетов. Однако, далеко не все вложения ЕНПФ были логичными, рыночными и прибыльными. ЕНПФ финансировал и в КазАгро и кризисный КТЖ, а также деньгами пенсионеров рисковали в банках, у которых нет инвестиционного рейтинга. Тут и другие игроки, которые должны бы сами зарабатывать деньги, а не получать их у ЕНПФ – Казатомпром, Самрук-Казына, Казэкспортастык. Есть даже Казахстанский фонд устойчивости (это наши ипотеки со стабзаймами для банков).

И это далеко не все проблемные активы в нашей экономике. Например, взять ФПК – он стоит около 1 млрд долларов, ИФК –одно время стоил около 100 млн долларов, NPL банков второго уровня – при портфеле в 15 трлн тенге, при нынешней траектории экономики может быть и 30%, что составляет 5 трлн тенге. СПК в регионах – наверное, не менее 2-3 млрд долларов, если принять во внимание их активы, с потенциалом профессионального использования.

Итого, навскидку, в экономике может находиться 15-20 млрд долларов активов, на которые у государства не хватает денег для развития. И нередко мы видим, как их отдают за бесценок, «своим» людям.

На наших глазах идет эпический «дембельский аккорд» распила. И все это не считая того, что рано или поздно банки столкнутся с ростом NPL. И очень скоро карета может превратиться в тыкву. И не факт, что государство сможет еще раз поддержать штаны банков.

– И что из этого следует?

– Из этого следует, что у нас есть очень реальная перспектива «слить» свою экономику. Впрочем, это уже произошло. И давно. Нефтянку уже давно контролирует Китай и немного США, а металлы – Россия. Теперь осталось дожевать остатки экономики и поверьте, никто ими не поперхнётся. Зато кому надо сохранят свои позиции и деньги. В конце концов, у них всегда есть альтернатива опять уйти фактически младшим партнером под Россию или Китай – на условии сохранения позиций.

Конечно, я с 90-ых годов сам читал – «экономика дышит на ладан» — однако мы сейчас в 2021 году. События никогда не разворачиваются в ключе, как это прогнозируется. Всегда есть возможность вытащить ситуацию. Поэтому озвучиваемые мной риски – это скорее крайний исход событий.

– Есть ли вероятность массовых банкротств предприятий?

– Банкротство очень сложная процедура, поэтому у нас чаще предпочитают идти по пути рефинансирования. Поэтому массовых банкротств не будет. По самым скромным подсчетам стоимость восстановления экономики – это как раз 15-20 млрд, долларах. Куда пойдут эти деньги? На создание новых активов вместо реанимации старых, что было бы более разумно. Прямо сейчас государство ищет деньги для сотен, а то и тысяч неработающих предприятий. И все это от неправильной концепции привлечения инвестиций. Когда мы просим деньги на проекты, инвестор понимает, что эти активы довели до кризиса мы сами. Поэтому осторожные инвесторы нам в руки деньги не дадут.

Деньги дают только под управляющие/операционные компании. Например, если у вас есть участок земли, вы ищете девелопера, а он ищет профессионального застройщика, а он ищет хороший цемент и так далее. Никому не интересно вкладывать в нас, лишь только потому что мы Казахстан.

– Сейчас государство собирается создать мега-ФПК, объединив его с Инвестиционным фондом и Казагро. К чему это может привести?

– Есть опасение, что они не знают, что со всем этим делать, поэтому идет сворачивание квазигоссектора – чего, кстати, мы всегда требовали. Вот… президент пошел навстречу.

Но к сожалению, у нас очень мало профессиональных управляющих. Поэтому некоторым проще реализовать схему расхищения проблемных активов, а не их оздоровления. Что касается объединения КазАгро с Байтерек – хотелось бы сначала посмотреть на результаты аудита КазАгро, прочесть досье их заемщиков, взглянуть, куда ушли эти деньги.

К сожалению, на волне сырьевой выручки, мы, как государство, редко занимались созидательным трудом. Даже нефть и металлы добывают кто угодно, только не мы сами. Фактически наша экономически-мускульная система немного деградирует – только недропользование как сердце гоняет туда-сюда кровь. Впрочем, большего никогда и не требовалось – только тратить деньги, осваивать.

Поэтому, есть два варианта – ждать, когда сердце остановится и все страна уйдет под внешнее управление. Второй вариант – самим пригласить диверсифицированный пул управляющих компаний и воспитать своих госменеджеров. Или мы делаем внешнее управление под нашим контролем, или внешнее управление все равно приходит, но уже без нашего контроля.

– А есть фантастический вариант, что мы осознаем масштабы бедствия и начнем сами расчищать авгиевы конюшни?

– Вот как раз, когда мы сейчас говорим об этом, это и есть попытка осознать масштабы бедствия. Казахстанская экономика так устроена, что 30% минимум находится в тени. И это нас спасает. Но если мы все-таки хотим стать государством, а не союзом областей, то нужно искать новых богатых людей. И думаю, они находятся в регионах. Список Форбс, боюсь, уже себя дискредитировал. Да, у нас акимы назначаются, часть олигархов – тоже, но в регионах есть достаточно сильные игроки, хорошие активы, которые стараются держаться ниже радаров во избежание рейдерства.

Это то, что попытается сделать Токаев – или перевербует старые элиты, или создаст новые. Мы одновременно в многообещающей и сложной региональной обстановке, между экспансивными и достаточно агрессивными Россией и Китаем. Нам еще повезло, что США заняты собой, а ЕС тоже. И очень хорошо, что никоновы и Си давят на нас. Может это нас хоть как-то мобилизует. Иначе, если мы потеряем независимость — история не даст нам еще одного шанса. Исторический опыт показывает, что никто не теряет независимость за день или за месяц. Процесс потери суверенитета достаточно малозаметный и виден лишь в исторических книгах. Поэтому нам надо понять – сможем ли мы реструктуризировать себя, сесть и договориться, что у нашей страны есть свое будущее, а не навязанное нам.