Полет фанеры над Парижем

Не сказать, что хороших композиторов и исполнителей в СССР не имелось, отнюдь. Однако общая унылость и серость совкового бытия, неспособность преподнести музыку зрелищно и вкусно оставляли примерно такое же впечатление, что и хорошая еда, но поданная без соли, да еще сопутствующей сервировки. Народу же, который жаждал не только куска хлеба, строго указывали, что слушать, а также в каких порциях. Что касается собственно прелестей американской или европейской индустрии развлечений, то приобщиться к ним прежде удавалось немногим. Власти видели в этом враждебные социалистическому строю элементы и насколько возможно пресекали импорт. Среднему обывателю оставалось слушать Кобзона, Зыкину, Магомаева, Бюль-Бюль оглы. Лишь немногим тайком удавалось привезти из загранкомандировок виниловые диски и «катушки» с записями The Beatles, Rolling Stones, ABBA и прочих кумиров 1960–80-х, которые затем подпольно тиражировались в сотни низкопробных копий. Кто-то просиживал ночами у радиоприемника, настроив свои «Маяки» и «Весны» на манящие мелодии и ритмы зарубежной эстрады. Редкие программы, которые все же пробивались с экранов советского ТВ, в основном ограничивались либо трансляцией итальянской эстрады, либо незамысловатыми хитами из социалистических стран, в частности чешского Карела Готта или эстрадного балета ГДР. Но времена изменились.
С обретением независимости Казахстан тоже последовал в общем потоке музыкального влечения ко всему западному, хотя, видимо, в силу устоявшейся за период советского общежития традиции, стандарты моды, будь-то в одежде, масс-культуре или музыке, продолжали формироваться с оглядкой на Москву. Некоторые «продвинутые» алматинцы тех времен даже многозначительно замечали: «То, что попадает на западные прилавки, через год появляется в Москве и Питере, и лишь через два-три – у нас».
Попутно шел процесс подгонки своей казахстанской эстрады под изменившиеся реалии жизни. Здесь сошлись главным образом три направления: западное, российское и свое, казахское, которые иногда могли плодотворно сочетаться, рождая прекрасные композиции, как в случае с «Роксанаки», «А-Студио», «Уркер», а иногда вступать в противоречия, которые доходили порой до курьезов. И, тем не менее, на протяжении почти всех 1990-х, если не считать мэтров казахской советской эстрады, как, например, Розу Рымбаеву, группу «Дос-Мукасан», Нагиму Ескалиеву, тон на отечественной ниве поп-музыки задавали все же россияне. Собственно, в тот период и зародился феномен с неблаговидным названием «чёс», когда звезды из Москвы и Петербурга, а нередко даже их двойники собирали на перифериях целые стадионы, конечно, не бесплатно. Все начиналось с приснопамятных «Миража» и «Ласкового мая», пугачевых, киркоровых и газмановых и иже с ними. Впрочем, приобретя по ходу внешне чуть более цивильные черты, чёс живет и здравствует поныне.
Зарождение казахстанского шоу-бизнеса шло тяжело. С одной стороны, появились первые качественные звукозаписывающие студии, музыкальные радиостанции, фестивали и тусовки. О себе заявили довольно масштабные песенные проекты наподобие «Азия дауысы» или «Жас канат», пускай со временем многие из них свернулись. Равно как формировался свой underground, где в основном делали первые эксперименты молодые рок-группы и неформалы. С другой стороны, опусы периода взросления в стиле а-ля Led Zeppelin были с восторгом встречены лишь теми, кому было сильно за тридцать, и людьми, отягощенными интеллектом, то есть – меньшинством. При этом случалось немало забавных эпизодов типа обязательных по тем временам прослушиваний в Союзе композиторов, когда после исполнения очередного «творения» один из композиторов высказался: «Я ничего не понял. Лично для меня: шум начался – шум кончился».
Между тем было ясно, что, как и во многих других сферах, шоу в условиях рынка неотделимо от мира денег. Но в случае с Казахстаном эта неразлучность «сладкой парочки» порой давала совершенно противоположный эффект – на большую сцену, телевизионные экраны выходили не столько талантливые яркие личности, сколько посредственности, единственным преимуществом которых являлось спонсорство влиятельных покровителей. Хит-парады 1990-х также зачастую составлялись с пристрастием организаторов. А в народе ходили всевозможные версии вокруг того, кто является пассией какого-нибудь толстосума, через чью постель зажглась та или иная «звезда», кто приходится дочкой, племянником какого-нибудь олигарха. Появился даже специальный термин – агатайство. Как закономерный итог, девальвировала сама планка популярности, когда, записав пару-тройку «хитов» в компьютерной обработке, обладатели заурядных голосов и сомнительного слуха просыпались наутро знаменитыми.
При этом общая неразвитость инфраструктуры шоу-бизнеса, провинциализм не давали возможности «раскрутиться», казалось бы, даже самым даровитым представителям отечественной эстрады. Собственно, тогда в поисках лучшей доли и подались в Россию «А-Студио», Мурат Насыров, «Бахыт-Компот», чтобы мир посмотреть да себя показать.
С наступлением 2000-х казахстанский шоу-бизнес все же начал обретать приличествующий лоск. Появилась целая плеяда грамотных менеджеров, продюсеров – Кыдырали Болманов, Нуржан Бейсенов, многообещающая молодежь. Некоторые даже сумели вырваться за привычные рамки и приобрести популярность за пределами страны: группы «Улытау» и «101», Макпал Исабекова, Айкын, Дильназ Ахмадиева и другие.
Тем не менее в сравнении с Западом, даже соседней Россией, уровень казахстанского шоу-бизнеса оставлял желать лучшего, в чем были причины как субъективного, так и объективного характера. При обилии новых исполнителей, альбомов их качество и оригинальность были весьма слабы. Временами создавалось впечатление, что в потугах осовременить национальный колорит большинство клипов создавались под примитивный шаблон с юртами, всадниками и прочими атрибутами аульной жизни. Из-за проблем материального характера, помноженных на относительно небольшую зрительскую аудиторию, редко какой артист мог собирать аншлаги, не говоря уже о настоящем шоу, соответствующем канонам жанра. В основной массе то были привычные с советских времен выходы певцов на пустые либо блекло оформленные сцены, песни также преимущественно исполнялись под пресловутую «фанеру».
Сохранилась проблема хороших песен, композиторов, текстов. В Казахстане есть только, как говорят эксперты, полтора композитора, которые продолжают славные традиции. Шамши Калдаяков, Тлес Кажгалиев, Тулеген Мухамеджанов – у этих и других композиторов, которые привнесли в казахстанскую эстраду советских времен немало хорошего, сегодня практически нет преемников. Большие проблемы и с вокалистами. Другой головной болью была и остается необеспеченность авторских прав. Это привело к такому уродливому явлению, как пиратство. Нелицензированные, а именно подпольные диски пользуются спросом и приносят доход их производителям, лишая средств обладателей авторских прав. Власти борются с пиратами, но пока безуспешно.
Финансовый кризис, начавшийся с осени 2007 года, добавил свою ложку дегтя. И без того скудный доход местных служителей эстрады автоматически упал в два-три, а то и в пять раз. Концерты резко пошли на убыль, та же самая картина наблюдается с корпоративными вечерами – главными источниками гонораров.
Что ж, приходится констатировать, что шоу-бизнес остается одной из самых отсталых отраслей экономики Казахстана. Он все еще слабо конкурентен по сравнению с западным и российским. Для них наша страна представляет интерес лишь как импортер музыкальной продукции. На уровне государства на шоу-бизнес смотрели и продолжают смотреть, как на милые капризы высокородных чад либо эскорт-сопровождение всяких юбилеев и тоев, но не бизнес, в который можно и нужно вкладывать серьезные инвестиции.
Однако и одним бизнесом, пускай и потенциально прибыльным, вопрос не ограничивается. Музыка, в том числе популярная, есть один из индикаторов развитости любой страны, ее самобытности, культуры. Это также мощный инструмент воспитания молодежи, который выронен из рук государства. Свято место пусто не бывает, и в условиях беспризорности шоу-бизнеса в цене оказываются не истинные таланты, а «звезды-однодневки», пошлости ниже пояса да заезжие гастролеры-дельцы.