Родом из казахстана

Михаил Шолохов, писатель, нобелевский лауреат
«Мои довольно частые, в течение 30 лет поездки сюда нельзя объяснить только желанием отдохнуть здесь, поохотиться, порыбачить, хотя все это, конечно, заманчиво. Но основная причина моей привязанности к здешним местам лежит гораздо глубже. Я давно полюбил ваш чудесный край, очень интересуюсь культурой казахов, языком и обычаями».
Особо полюбилось Шолохову озеро Челкар, где он с 1945 года в течение многих лет жил на берегу в палатке по месяцу и более. Писатель не раз говорил: «Я счастлив, что мне правильно порекомендовали побывать на Челкаре. Я себя в этой обстановке чувствую замечательно, радует меня великолепное зрелище: разнообразие и своеобразие степного простора. Я прихожу к выводу: Челкар надо осваивать и превратить в место отдыха и оздоровления, надо сюда проложить дорогу, построить объекты, удобные для отдыха и лечения. Возможно, мы этого не увидим, но наши потомки увидят, я этому верю».
«Знаю, как открыт и прост казахский народ, какой он труженик, — говорил автор «Тихого Дона». — Знаю, что это смелый и решительный народ. Во время войны сам, своими глазами видел немалые беспримерные подвиги казахских воинов. Я ваш земляк. Вполне можно сказать — я казах. Я много слышал о хороших обычаях, традициях казахов, нам о них забыть нельзя. Казахи стараются жить в ладу с соседом, не ссориться. В этом я убедился давно. Трогает это, на размышления наводит. Нам, старшим, надо не забывать и делать так, чтобы и молодежь не забыла о старых обычаях казахов. Нам надо обогащать морально-культурный комплекс, чтобы он давал людям все лучшее, здоровое и полезное. А обогащаться он во многом может за счет хороших старых обычаев и традиций, от которых мы нередко бездумно отмахиваемся».

Юрий Лоза, поэт и исполнитель
— Раннее мое детство прошло на Урале, но когда мне было 8 лет, моя семья перебралась в Алма-Ату. В 13 лет я стал играть на гитаре. Позже, когда уже сложился как музыкант, выступал от Тургайской и Усть-Каменогорской филармоний. И мы часто ездили в Целиноград, нынешнюю Астану. Конечно, я помню, каким был Целиноград в советское время: пыльный, заштатный казахский город. Помню, как однажды мы заблудились. Ехали всю ночь, и — ни одного ориентира. Совершенно бескрайние степи. Наконец набрели на какой-то аул. Выяснилось, что нужный нам населенный пункт мы объехали вокруг полностью. Посмеялись над собой.
— Сейчас во многих странах–бывших республиках СССР выходит на первый план национальный вопрос. А существует ли он в Казахстане? Каковы ваши ощущения?
— Я вижу пока только отсутствие национального вопроса. Город производит впечатление большого интернационального центра. По большому счету, эта страна двуязычная. Я думаю, что каждый русский, который живет в Казахстане, должен выучить казахский язык хотя бы потому, что сами казахи говорят на двух языках. Тем более что тюркская культура и тюркские языки имеют одну корневую основу. Если выучить казахский, то легко будет общаться в Киргизии, Татарстане или Турции. Если русские в Казахстане будут учить казахский активно, то они точно помогут самим себе быстрее адаптироваться в нашем сложном интернациональном мире. Казахский язык красивый и поэтичный. В то же время я рад, что русские не являются второй нацией в Казахстане — это две одинаковые половины одного государства. На мой взгляд, такое признание русского языка — это проявление уважения к собственному народу. Я до сих пор немножко говорю по-казахски и понимаю то, о чем говорят. Если бы жил там, обязательно бы говорил по-казахски. В свое время Александр Зацепин жил там и вернулся потом в Москву. У нас есть композитор Андрей Мисин, который приехал из Алматы и пишет теперь для Аллы Пугачевой. И я дитя Казахстана. Если назвать всех, кто к нам приехал из Казахстана, получится очень много. Алматы дал нашей культуре больше, чем даже крупные города России. Казахстан всегда жил по интернациональным законам.

Братья Кличко, чемпионы мира по боксу
Виталий Кличко: «Наше с Владимиром детство прошло в Казахстане. Мы жили во многих местах: в Николаевке под Капчагаем, в Алма-Ате, жили под Семипалатинском, в поселке Луговое, что под Джамбулом. Воспоминания о Казахстане — это воспоминания о бескрайних степях, высоких горах, вершины которых круглый год покрыты снегом… Алые от цветущего мака поля до горизонта, взлетающие в небо космические корабли. Так что воспоминаний множество, и все они, особенно сейчас, воспринимаются с теплотой и некоторой ностальгией».
Владимир Кличко: «К сожалению, впечатления детства с возрастом забываются. В памяти остаются только самые яркие. Для меня такими остались старты космических кораблей с Байконура, взлеты реактивных истребителей на военных аэродромах, куда часто нас с собой брал отец. Очень холодные зимы и очень жаркое лето…»

Владимир Жириновский, политик
Бессменный председатель Либерально-демократической партии России и ныне вице-спикер Государственной Думы РФ Владимир Жириновский родился и 18 лет прожил в Казахстане, учился в алматинской школе № 25. Впрочем, его высказывания об исторической родине стоят особняком среди земляков и даже шокируют: «Граница с Казахстаном — она самая непонятная. Потому что если с Прибалтикой, Польшей, Финляндией это исторически сложившиеся были государства Польша, Финляндия, то Казахстан — никогда вообще в истории человечества не было такого государства. Это если даже хотя бы взять Узбекистан, был Ургенч, Бухара. Были ханства. На территории этих степей южно сибирских вообще ничего не было. Это в чистом виде выдумка Сталина. Казахи, узбеки дрались за Ташкент, чья это будет столица. Это вот там государство в Средней Азии. А всё, что сегодня относится к Казахстану, это Южный Урал и Сибирь. Вот как мы там оказались. Мы строили Туркестано-Сибирскую железную дорогу, то есть она сибирская, эта дорога. А туркестанская, потому что она туда, в Ташкент. А в результате в 1920-м создают автономную республику, а в 1936-м — союзную республику, в 1991 году — независимый Казахстан».

Александр Розенбаум, певец-бард
— Плохо помню нашу жизнь в Казахстане. Хотя, как ни странно, многие места узнал, когда несколько лет назад приезжал в Зыряновск. Вспомнил больницу, где работали мама и папа и где я дневал и ночевал, ибо родителям не с кем было оставить меня дома. Вспомнил наш дом, нашу лестничную площадку. Все это, конечно, стало гораздо меньше, поскольку я теперь гораздо больше… В Зыряновск мы приехали, когда мне исполнился год, и уехали через пять лет. Это был 1952 год: «дело врачей», гонения на евреев и всё такое прочее. Отец прошел войну, имел ордена и медали, все годы учебы в мединституте возглавлял партбюро курса, получил диплом с отличием и персональное приглашение с кафедры, после чего был распределен в Восточно-Казахстанскую область. Родители подчинились чужой воле. Спасибо, что на волне сталинской борьбы с космополитизмом их в тюрьму не запихнули, не расстреляли. Папа работал главврачом, его до сих пор в Зыряновске боготворят. Для старожилов я не популярный артист, а сын Якова Шмарьевича, авторитетнейшего доктора, депутата городского Совета.
Почти все с удовольствием вспоминают детство, юность, молодость. Я помню трубу во дворе, из которой всегда шел дым, помню деревянную лестницу, подъезд, забор и коридоры больницы, в которой работали родители. На площадке жили тетя Эля, тетя Фрида. В Зыряновске пошел в музыкальную школу по классу скрипки. А когда уехали в Ленинград, в музыкальной школе класса скрипки не оказалось. Пришлось уйти на рояль. Кстати, мама вспоминает, что первое слово, которое я выговорил, было слово «дым». Вид на трубу сделал свое дело.