Имитация или необходимость?

Досым Сатпаев, политолог, кандидат политических наук  

Если американский кандидат на пост президента на следующий день после своей победы думает уже о следующих выборах, то в Казахстане ситуация кардинально иная.

Эти выборы нужны были президенту для того, чтобы в оставшийся семилетний период решить те ключевые проблемы, от которых зависит траектория дальнейшего экономического и политического развития страны. По сути, действующий глава государства получил очередной временной карт-бланш в тот момент, когда страна находится на распутье.
Вряд ли можно сказать, что это будут легкие времена, так как в ближайшие несколько лет необходимо будет выполнить две основные задачи. Во-первых, получить конкретные результаты от реализации индустриально-инновационной программы правительства, которая должна окончательно подготовить Казахстан к вступлению в ВТО. А это невозможно без развития реального сектора экономики и увеличения внутренних инвестиций, что должно повысить конкурентоспособность страны. Конечной целью является освобождение Казахстана от «проклятия сырьевых ресурсов», которые, с одной стороны, дали толчок к развитию экономики, а с другой — грозят законсервировать республику в состоянии сырьевого придатка.
Совместное заседание палат парламента с участием президента по поводу назначения премьер-министра показало, что никто не собирается менять коней на переправе. Возвращение Даниала Ахметова в свое премьерское кресло говорит о том, что у него еще остался кредит доверия со стороны президента. Хотя если исходить из того, что казахстанское правительство давно уже является простым техническим органом в структуре государственной власти Казахстана, то смена правительства больше процедурный вопрос. С одной стороны, это хорошо, так как личностный фактор отходит на второй план и появляется та самая преемственность политики, которая всегда была слабым местом всех постсоветских государств. Даже если бы место премьера занял другой человек, а состав правительства был бы обновлен на 100%, ясно, что им пришлось бы реализовывать те социально-экономические программы, которые были разработаны предшественниками и озвучены в многочисленных выступлениях главы государства. Будь то его прошлогоднее февральское послание или последняя инаугурационная речь.
Хотя, как это ни прозвучит парадоксально, но последним трем правительствам повезло меньше всего. С первого взгляда, кажется, что все они работали в достаточно комфортных экономических условиях при росте цен на сырье и увеличении объемов его экспорта. Но вся проблема заключается в том, что со времен правительства Токаева стало ясно — дальнейшие перспективы долгосрочного экономического развития страны зависят от не менее активных и глубоких политических реформ. Как отмечал известный польский экономист Гжегож Колодко, рано или поздно у всех динамично развивающихся постсоциалистических государств возникнет потребность в демократизации, так как без нее невозможно будет продолжать экономические реформы. И наиболее актуально этот вопрос стоит именно перед правительством Ахметова. Действительно, как можно рассчитывать на вхождение в число 50 самых конкурентоспособных государств мира, когда экономика страны полурыночная. Когда граница между крупным бизнесом и властью такая прозрачная, что не знаешь, где заканчиваются государственные и появляются узкогрупповые интересы. Непонятны перспективы и вроде бы успешной банковской системы страны, где одним из факторов риска некоторые международные рейтинговые агентства называют высокую концентрацию банковских капиталов в руках узкого круга физических и юридических лиц, которые к тому же связаны с отдельными представителями власти. Получается, что, перефразируя классика, экономика Казахстана это концентрированное выражение узких интересов элитных группировок. Но можно ли достичь поставленной цели лишь одними реорганизациями и перестановками, тем более что за последние 14 лет в Казахстане их было великое множество. И практически всегда казахстанские чиновники демонстрировали чудесный пример размножения людей неполовым путем, когда бюрократия, выражаясь словами американского писателя-фантаста Айзека Азимова, разрасталась, чтобы поспеть за потребностями разрастающейся бюрократии. Не так давно бывший экономический советник президента России Андрей Илларионов, давая характеристику российской экономической и политической системе, назвал ее закрытым акционерным обществом корпоративного типа. Думается, что похожую аналогию можно провести и по отношению к Казахстану. В конечном счете при ответе на вопрос о том, началась ли в Казахстане политическая модернизация, следует исходить из того, что каждый из нас ждет от существующей политической системы. Если к ее развитию предъявлять высокие требования, то полноценная политическая модернизация в стране еще не началась. В то же время было бы неверным говорить о наличии политической стагнации.
Ситуацию к лучшему может изменить только политическая реформа, которая должна привести к изменению взаимоотношений между властью и бизнесом, между элитой и оппозицией. Суть правильного решения заключается в осознании того, что невозможно создание полноценного рыночного механизма и поддержание долговременного экономического роста в условиях закрытой политической системы. В конечном счете, как отмечал известный политолог, автор теории «полиархии» Роберт Даль, благодаря децентрализации экономической системы, когда многие экономические решения принимаются относительно независимыми лицами и компаниями, рыночный капитализм избавляет от необходимости иметь сильное, даже авторитарное управление. Рыночная экономика может действовать на авторитарные режимы, как мощный «растворитель». Любая конкурентоспособная экономика должна быть прозрачной, в том числе и для общества.
Таким образом, политическая модернизация и есть та самая вторая важная поствыборная задача, которая стоит перед Казахстаном. И многих волнует вопрос о том, в какой форме она будет проводиться. Либо в виде имитации политического реформирования, либо в форме косметического ремонта некоторых элементов политической системы, либо затронет сам каркас сверхпрезидентской власти в Казахстане. От ответа на этот вопрос зависит и перспектива Казахстана стать председателем ОБСЕ в 2009 году. Хотя ясно, что сегодняшний Казахстан не соответствует демократическим стандартам этой международной организации. Конечно, у Казахстана в ОБСЕ появилось свое лобби, в первую очередь в лице постсоветских государств, даже Украины и Грузии. Но их политический вес не очень велик. Другое дело, если ОБСЕ вдруг посчитает, что председательство Казахстана может дать новый толчок в политическом реформировании страны. Или же побоится потерять свое влияние на постсоветском пространстве, что, кстати, уже происходит. В этом случае было бы нелишним задаться вопросом, зачем все это нужно правящей элите Казахстана. Ради чистого PR или же как доказательство своей демократической ориентации? Кроме того, руководство страны само себя загоняет в состояние политической «вилки». Либо публичный позор в случае отказа Казахстану в его стремлении возглавить ОБСЕ. Либо международный скандал в случае вынесения вотума недоверия Казахстану, как председателю ОБСЕ, из-за невыполнения заявленных целей.
При этом следует сразу осознавать, что политические реформы, скорее, возможны сверху. Это означает, что многое будет зависеть от политической воли элиты, от того, захочет она начать серьезную политическую модернизацию или нет. За последние полтора года уже несколько раз звучали тезисы о необходимости политического реформирования в Казахстане. Впервые Нурсултан Назарбаев говорил о необходимости реформирования летом 2004 года на внеочередном 7-м съезде партии «Отан». В своем выступлении он обозначил основные политические ориентиры и позже в прошлом году в своем Послании к народу эти ориентиры конкретизировал. Установил, так сказать, границы, до которых власть готова идти. Нельзя сказать, что эти границы очень широки. Но для президента они гарантируют стабильность сложившихся политических отношений по всем направлениям, что устраивает основную часть политической и бизнес-элиты. К тому же для президента важно контролировать политический процесс, в том числе и с точки зрения выдвижения демократических инициатив. Это вполне естественно в условиях доминирования модели «реформирования сверху». Настораживает то, что после триумфальной победы на президентских выборах элита находится в состоянии эйфории и самолюбования, которое может окончательно перерасти в политическое самодовольство. В этом случае, говоря языком системного анализа Дэвида Истона, будет нарушена петля обратной связи, когда оппозиция будет окончательно вытолкнута на периферию политической жизни, а институты гражданского общества поделены на «лояльных» и «нелояльных». Такая опасность есть. Но существует и определенная надежда на возможность выбора иного пути. И здесь надо отметить, что связь между качеством политического менеджмента и политической модернизацией прямая. Это, кстати, хорошо показала ситуация в экономической сфере страны, где невозможно было бы провести эффективные рыночные реформы без кадрового усиления экономического блока правительства.
Скорее всего, перспективы политического реформирования в Казахстане в значительной степени будут зависеть от того, какая из идеологических групп будет доминировать в президентском окружении. Либо «политические консерваторы», которые являются сторонниками сохранения жесткого политического контроля. Либо «реформаторы», которые готовы пойти на частичные политические реформы, осознавая, что без этого политическая конкурентоспособность Казахстана будет очень низкой. К последним, в частности, можно отнести лидера партии «Асар» Даригу Назарбаеву, которая в конце января текущего года призвала ускорить реформу всей системы власти. Это очень напоминает один советский анекдот про слесаря, который также призывал менять всю систему, за что и поплатился, оказавшись в кутузке. Он же не объяснил, что имел в виду только канализационную систему. Так и на этот раз. Непонятно, как можно поменять всю систему власти, не меняя самой власти. Но лидер партии «Асар» считает, что это возможно в случае усиления парламентского и общественного контроля за деятельностью исполнительных органов власти. Хотя опять возникают противоречия. Можно ли рассчитывать на активизацию данного контроля, если лидер партии «Асар» считает, что не следует спешить с введением в Казахстане местного самоуправления и выборности акимов. А ведь это составная часть механизма подконтрольности власти. И как при таких условиях можно наладить систему отчетности акимов перед народом, к чему также призывает Дарига Назарбаева? Тем более странно, что призыв не торопиться с созданием институтов местного самоуправления противоречит объявленным целям депутатской группы «Аймак», которую также возглавляет дочь президента. Ведь с момента своего формирования эта группа заявила, что одной из ее целей является активное участие в разработке и законодательном обеспечении административной реформы и местного самоуправления. Вместе с тем обращает на себя внимание то, что «Асар» стал активно использовать некоторые тезисы казахстанской оппозиции. В частности, о наличии разрыва между стремительным экономическим развитием в Казахстане и сохранением консервативной бюрократической системы. Также была упомянута и потребность в политической модернизации. В свое время в ходе президентских выборов об этом активно говорили лидеры демократической коалиции «За справедливый Казахстан». Если пропрезидентские партии такими темпами будут и в дальнейшем перехватывать лозунги оппозиционных сил, то к парламентским выборам 2009 года последние могут прийти с пустым идеологическим багажом. Вполне возможно, что политические инициативы лидера партии «Асар» появились не случайно, даже если учитывать высокую степень самостоятельности и непредсказуемости Дариги Назарбаевой по сравнению с коллегами по президентскому партийному лагерю. Уже существует предположение, что это начало презентации дочери президента в качестве его потенциального преемника. Возможно, но на данный момент маловероятно, учитывая то, что Назарбаева и до этого делала много заявлений, связанных с необходимостью политического реформирования страны. Кроме того, ее кандидатура в списке преемников вряд ли стоит на первом месте, учитывая то, что она всегда идет в одной семейной связке с Рахатом Алиевым, который неоднозначно воспринимается в элите, особенно после событий 2001 года. Кстати, возникает ощущение, что, требуя ускорить политическую модернизацию в стране, Дарига Назарбаева все-таки косвенно помогает и своему супругу, который курирует процесс получения Казахстаном кресла председателя ОБСЕ в 2009 году. Понятно, что результативность этого процесса будет зависеть от конкретных политических инициатив со стороны власти и ее партийных структур.
Интересно отметить, что съезд республиканской партии «Асар» прошел после аналогичного съезда партии «Отан», неформального конкурента асаровцев за место флагмана пропрезидентских сил. Кроме того, эти две политические партии, как, впрочем, и остальные участники «Народной коалиции», собираются принимать активное участие в разработке Общенациональной программы политических реформ, которая должна быть готова к июню текущего года. Но если «Отан» всегда страдал дефицитом идей, хотя и имел мощный административный ресурс, то «Асар» отличался большей креативностью. Скорее всего, «Асар» попытается перехватить инициативу у других участников формирования данной программы, пытаясь заложить в ее основу так называемый проект «дорожной карты» демократического развития Казахстана. В рамках этой карты существуют такие предложения, как расширение полномочий представительной власти вплоть до того, что правительство должно будет формироваться на основе парламентского большинства. Это говорит о том, что лидер партии «Асар» все-таки сторонница президентско-парламентской формы правления, необходимость введения которой, по мнению некоторых аналитиков, будет обсуждаться уже в 2007 году.
В то же время ясно, что партия «Асар», как и «Отан», уже готовится к парламентским выборам 2009 года. И, судя по всему, в этот раз Дарига Назарбаева рассчитывает взять реванш. Для этого она предлагает ввести смешанную избирательную систему, при которой половина депутатов мажилиса будет избираться по мажоритарным округам, другая половина — по партийным спискам. Это, естественно, потребует вносить изменения в Конституцию. Учитывая упомянутый тезис лидера партии «Асар» о формировании правительства партийным большинством, именно своей партии она хочет отдать главную роль в этом процессе. Но, как показал печальный опыт поражения «Асара» на парламентских выборах 2004 года, главная ошибка состояла в том, что асаровцы слишком увлеклись раскруткой партийного бренда и забыли о поддержке своих одномандатников, а также региональных партийных структур.
Хотя, как и на прошлых парламентских выборах, многое будет зависеть не от воли и желания отдельных партийных лидеров, даже если они члены президентской семьи, а от разработанной стратегии администрации президента. И в этой шахматной игре «Асару» могут отвести роль лишь одного из лидеров пропрезидентской «Народной коалиации», которая еще может пригодиться в случае укрепления старых и появления новых оппозиционных игроков. Но это в лучшем случае. Так как политические перспективы казахстанской оппозиции после поражения на выборах до сих пор туманны. Ситуация не прояснилась и после выхода Галымжана Жакиянова из заключения. Он уже заявил, что собирается продолжать общественно-политическую деятельность, хотя не совсем ясно в каком качестве. Ведь вся проблема заключается в том, что он вернулся в другую оппозицию, которую возглавляют другие люди и которая пока находится в деморализованном состоянии после поражения на президентских выборах и внутрипартийных расколов. К тому же количество оппозиционных партий и движений сократилось, когда регистрацию сначала не прошла ДВК, а затем и партия «Настоящий ак жол». Именно поэтому непонятно, какую роль отведет себе Галымжан Жакиянов в новой политической действительности. Хотя выбор у него невелик. Либо занять выжидательную позицию политика-одиночки. Либо создать новое оппозиционное движение. Либо попытаться возглавить оппозицию и вытащить ее из трясины многочисленных проблем. Но тогда возможны конфликты и трения с теми оппозиционными вожаками, для которых Жакиянов опасный конкурент в борьбе за лидерство в коалиции «За справедливый Казахстан». Галымжану Жакиянову с окончательным решением нужно поторопиться, так как в другом политическом лагере решили не сбавлять темпа после президентской кампании. Речь идет как о республиканской партии «Отан», которая уже озвучила основные направления своей деятельности в преддверии выборов в нижнюю палату парламента в 2009 году, так и о вышеупомянутой партии «Асар». Кроме того, власть может снова сыграть на опережение после того, как летом текущего года предложит свою национальную программу политических реформ. Можно предположить, что часть общества ждет аналогичной программы действий и от оппозиционных сил. Но нежелание оппозиции участвовать в разработке национальной программы политических реформ, как и в случае игнорирования работы в НКВД, в прошлом году может окончательно вытолкнуть оппозицию на периферию политической жизни. Более того, если прогноз о новом расколе в оппозиции подтвердится и часть ее лидеров вдруг вернется во власть, то в 2009 году «Отан» и пропрезидентская «Народная коалиция» будут конкурировать сами с собой.
Получается, что на данный момент оппозиция имеет только одну возможность остаться на плаву. Это участие в работе Государственной комиссии по вопросам демократизации и гражданского общества. Власти Казахстана достаточно активно рекламируют данную комиссию, которая к июню 2006 года должна разработать Общенациональную программу политических реформ. По сути, именно она даст окончательный ответ на уже упомянутый вопрос по поводу глубины политической модернизации в Казахстане. Хотя определенные намеки на то, что именно готова сделать элита в сфере политического реформирования, могут прозвучать уже в ежегодном Послании президента народу, которое появится намного раньше Общенациональной программы. Вполне возможно, что одним из важных политических решений в этом году будет расширение состава парламента за счет увеличения депутатских мест по партийным спискам. Но это не говорит о создании в Казахстане президентско-парламентской системы, так как власть не совсем искренна в своем желании по-настоящему реформировать парламент. И поэтому слова президента по поводу повышения роли парламента многими представителями элиты воспринимаются лишь как элемент политической игры. В свое время такой игрой, например, было введение механизма выборности акимов на низовом уровне, когда весь избирательный процесс был отдан на откуп маслихатам, тесно связанным с местной исполнительной властью. Как всегда, имитация заменила реальный процесс. Ведь вопросы такого уровня решаются не в парламенте, а в администрации президента, где сидят довольно неплохие политтехнологи, которые могут реализовать процесс увеличения количества депутатских мест ближе к парламентским выборам 2009 года. Но многие понимают, что просто увеличить количество депутатов и дать им возможность формировать правительство еще не говорит о том, что в стране будет создана реальная система сдержек и противовесов. Для этого необходимо большое количество факторов. И в первую очередь развитая, конкурентная партийная система. На данный момент она в основном состоит из партий одной идеологической ориентации.
Что касается взаимоотношений между властью и институтами гражданского общества, то здесь есть положительные моменты. К положительным тенденциям можно отнести появление инициативы по созданию общественной палаты. Насколько можно понять, это будет первая попытка установить постоянный контакт между институтами гражданского общества и властью в Казахстане. Случайность или совпадение, но аналогичные процессы начались и в соседней России, где общественная палата уже сформирована и приступила к работе по контролю над реализацией национальных проектов. И это несмотря на то, что сама идея возникла в двух государствах практически одновременно. Еще в сентябре 2005 года на II Гражданском форуме президент Казахстана выступил с инициативой создания палаты общественных экспертов. Изначально предполагалось, что в палату должны войти представители НПО, которые будут сотрудничать с законодательной ветвью власти в обсуждении общественно значимых законопроектов.
Впрочем, между российской и казахстанской моделями есть несколько отличий. Во-первых, нашу палату общественных экспертов хотят создать при мажилисе, а в России она сформирована как составная часть правительственного контроля. Во-вторых, казахстанская модель общественной палаты не будет финансироваться из бюджета, а в России наоборот. И, в-третьих, инициаторами создания российской общественной палаты выступило несколько политологических структур, связанных с Кремлем, а у нас реальное авторство пока неизвестно. Но и в том, и в другом случае сама идея неплоха хотя бы потому, что это лучше, чем ничего. К тому же в очередной раз подтверждается тезис о том, что политические процессы в Казахстане и России все чаще имеют больше схожих черт, чем отличий. Несмотря на высокую легитимность президентской власти в двух странах, многие понимают, что дальнейшее продвижение социально-экономических и политических реформ требует участия общества. И здесь не только демонстрация политической открытости, но и прагматизм. Рано или поздно это произошло бы, так как по мере усложнения экономической и политической структуры государство просто не в состоянии эффективно контролировать многочисленные проекты. Кроме того, власть может всегда разделить ответственность за проводимую политику с институтами гражданского общества. Хочется надеяться, что создание общественной палаты будет не просто политической рекламой. И в нее войдут не только лояльные к власти НПО, но и те неправительственные структуры, которые представляют оппозиционную часть общества. Но организационное создание самой палаты это еще полдела. Неизвестно, как данное «чужеродное тело» воспримут в казахстанском бюрократическом аппарате, в качестве врага или партнера. Если исходить из слов президента о том, что даже его указания вязнут в номенклатурном болоте, что говорить о будущих рекомендациях общественной палаты, которые могут вообще раствориться в бездонных недрах государственного аппарата.
При этом самым важным итогом политической модернизации в Казахстане должно быть создание эффективного механизма сменяемости власти, который должен расставить все точки над «i» в определении политического будущего Казахстана. Рано или поздно смена власти в Казахстане произойдет, только когда и как? Тот факт, что бывший советник президента не исключает участия главы государства в следующих выборах, а лидер партии «Асар» Дарига Назарбаева ожидает, что реализация проекта «преемник» произойдет раньше, говорит о многом. В первую очередь о том, что внутри президентского окружения и среди многочисленных элитных групп также нет четкого ответа на два вышеупомянутых вопроса. Хотя, скорее всего, для Казахстана будет более приемлема российская модель передачи власти через поиск преемника из окружения президента, но не из членов его семьи, что позволит сохранить политическую стабильность в стране. У Назарбаева еще есть временной карт-бланш для определения удачного времени передачи власти. Тем более что в отличие от России в Казахстане давно уже принят закон о первом президенте РК, что дает возможность Назарбаеву сохранить за собой роль «серого кардинала» казахстанской политики уже в статусе экс-президента. Но хуже всего будет, если глава государства не успеет этого сделать. Вот тогда ничего хорошего ждать не придется. Если уж в Израиле, где давно существует отработанный механизм смены власти через выборы, неожиданный инсульт Ариэля Шарона чуть не вызвал серьезный политический кризис, что уж говорить о Казахстане. Здесь начнется жестокая борьба за власть между всеми влиятельными группировками, так как только это будет единственной гарантией сохранения многомиллионной собственности. И в этом случае то, что происходит в соседнем Кыргызстане, покажется детскими играми, так как ставки в казахстанской схватке за «Ак Орду» будут намного крупнее.
Вообще, как ни печально, но вопрос о «преемнике» — это «проклятие» всех политических систем, чья перспектива зависит от одного человека или узкой группы лиц. Здесь я вспоминаю одну интересную беседу на эту тему с экспертом грузинского фонда по стратегическим и международным исследованиям Арчилом Гегешидзе. На мой вопрос о наличии возможного преемника у Саакашвили, он заявил, что может быть после грузинской революции и возникло много разочарований, но одним из главных ее достижений было то, что вопрос о преемнике умер вместе со сменой власти. При Шеварднадзе этот вопрос был важен, сейчас уже нет. Поэтому следующий президент после Саакашвили придет к власти только через демократические процедуры, через выборы. Хотелось бы верить, что когда-нибудь такое можно будет сказать и по отношению к Казахстану.

• 72
• 61