Мы искренни в своих заблуждениях

Карлыгаш Еженова  
 

— Последние события подхлестнули дискуссии о создании партии бизнеса. Как вы к ней относитесь?
— До расстрела Алтынбека Сарсенбаева я был очень далек от политики, и она меня совершенно не привлекала. Но сейчас я, как и мои многие друзья, попросту убедился в том, что наша политическая инфантильность потворствует тому, чтобы власть попросту уничтожила нас как личности, как класс. Многие из нас задумались о том, чтобы свернуть бизнес и уйти из страны. Тоже вариант. Но я догадываюсь, что после этого мы просто перестанем себя уважать. Потому что мы все-таки любим эту страну и если ее национальная буржуазия сейчас ее предаст, то она не вернет свой социальный долг перед обществом. Партия бизнеса нужна. И немедленно. Если раньше шел процесс зарождения национальной буржуазии, то сейчас можно говорить о том, что она приобрела какие-то очертания и вполне эволюционно участвует в законотворческой жизни страны. Должен произойти качественный рост наших бизнесменов. От мелких склок они должны перейти к собственной общественной самоидентификации и преследовать не личные амбиции, а интересы бизнеса, который не будет расходиться с интересами страны. То есть мы говорим о партии умеренно правых. На прошедших выборах мой личный экзит-пул продемонстировал 100-процентную поддержку президента. Все, кого я спрашивал в своем окружении, а оно состоит из разных социальных слоев населения, в один голос утверждали, что голосовали за президента. И если мы возьмем статистику роста вкладов населения, мы увидим, что ни до выборов, ни во время них, ни после не наблюдалось темпов снижения вкладов населения. Таким образом, народ своим кошельком демонстрировал свою уверенность и заинтересованность в дальнейшей политической стабильности в стране. Но сегодня мы чувствуем себя обманутыми. Нам не нужна стабильность ценою жизни самых ярких представителей национальной элиты. Я не понимаю, почему накануне выборов оппозиция не выдвинула ни одного эмоционально насыщенного заявления. В данном случае мне все равно, кто является реальным владельцем компании «Эйр-Астана», но заявлением о том, что сервис хамский, оппозиция не сказала ничего. Меня, как гражданина, очень сильно беспокоит бытовая коррупция и соответственно тот беспредел, который начинается как следствие этого. Также меня очень сильно пугает поведение детей высокопоставленных чиновников. В частности, инцидент, в котором замешан сын Раханова или сын генерального прокурора. Вот против чего я бы голосовал и соответственно голосовал за того, кто бы об этом сказал.

— Как вы думаете, почему?
— Причина – в отсутствии духовности. Я не говорю о религии. Я имею в виду очень низкую внутреннюю культуру. Цивилизованное общество тем и отличается, что очень бурно реагирует на нарушение нравственных принципов. А мы почти к этому привыкли. Вслед за экономическим ростом мы должны больше внимания уделять пропаганде не только здорового образа жизни, но и этики поведения, искусства, литературы. Также очень много говорится о поиске страны в мировой системе координат и, наверное, одна из основных задач, которая стоит перед правительством, — определить тот уровень участия государства в частном бизнесе, который допустим. Руководство страны должно четко понимать, что существует точка, за которой кончается либерализация рынка и начинается чиновничий беспредел, выливающийся в абсолютную коррупцию. Президент поставил благую цель войти в число 50 развитых стран, но, учитывая размеры нашей экономики, без поддержки государства частному бизнесу будет очень сложно.

— В чем эта поддержка должна заключаться?
— Есть стандартные пути – участие в капитале, преференции по налогообложению, таможенные пошлины и т.д.

— Но ведь государство ясно сказало, что никаких преференций никому не будет, и я согласна с этим. Раздача преференций – это опять поле для коррупции.
— Казахстан — образца 2005-го кардинально отличается от Казахстана даже 5-летней давности. Пора говорить о возможностях страны. А не о ее прошлом. Человечество никогда бы не перешло на компьютеры, если бы народ циклился на том, что уже существует печатная машинка. Слушая последнее выступление президента перед новым правительством, я вижу его попытку перенести уровень взаимоотношений бизнеса и государства на качественно новый уровень. Если раньше государство нуждалось в налогах и предприимчивости бизнеса, то сейчас точно также бизнес нуждается в помощи государства. И мне совершенно непонятны все эти экивоки на политэкономию. Во всем нужно искать здравый смысл и перестать бояться друг друга.

— Но для любого процесса нужен лидер. Первая волна лидеров абсорбировалась в бизнесе или власти. А вторая харизматиков не дала. И дело даже не в харизматиках, а в том, что нет четкого понимания, что такое новый уровень взаимоотношений.
— Я думаю, когда денег было в стране мало, многое строилось вокруг нескольких людей. В условиях, когда экономика выросла, ушла необходимость в консолидации вокруг одного или нескольких человек. В стране появилось целое поколение образованных компетентных менеджеров в разных областях. И если какая-то критическая масса уже есть, то не революционно, а эволюционно люди будут формировать новую культуру взаимоотношений бизнеса и власти. Без лозунгов, через ежедневную работу.

— Вам возразят, что последние поправки в закон о частном предпринимательстве усиливают административное давление государства. Точно также был воспринят новый состав правительства, и в частности, назначение Дунаева и очередное заявление премьер-министра по отношению к банковской системе.
— Я не стану комментировать заявления, лишенные экономической логики и здравого смысла.

— Проблема в том, что, на мой взгляд, до сих пор власть и бизнес – это как раз одно целое. Есть считанное количество счастливых исключений, когда крупный и успешный бизнес не имеет очень влиятельного акционера в Астане. И как раз сегодня все усилия направлены на то, чтобы избавиться от этой иногда слишком навязчивой опеки. Недавно я разговаривала с президентом одной не очень маленькой корпорации, и он признался, что его официальные платежи в бюджет не идут ни в какое сравнение с неофициальными выплатами.
— Моя практика показывает обратное – в стране существуют все условия для честного ведения бизнеса, который полностью исключает необходимость давать взятки. И ранее я говорил о цивилизованной форме отношений бизнеса и власти, а не о коррупции. Бизнес и власть – не одно целое. Это клановость и ограничение конкуренции, что очень пагубно для экономики страны. К тому же я говорил не о сегодняшнем дне, о перспективах либо радужных, либо трагических. Если мы не справимся с коррупцией, если не справимся с вопросом воспитания внутренней культуры, станем этакими эрзац-арабами в том смысле, как их воспринимает мир. Я ни в коем случае не пытаюсь обидеть нацию.

— Все любят говорить о том, что государство должно поддерживать свои компании, как Америка, допустим, «Боинг». Что это – более цивилизованная форма той же коррупции?
— Нет. Коррупция в любом ее проявлении губительна. Это гражданская позиция. Более яркий пример – Южная Корея. Страна, которая за несколько десятков лет из нищей страны превратилась в процветающую. Кризис случился после того, как сотрудничество бизнеса и государства переродилось в коррупцию. В тот момент, когда и чиновники, и бизнесмены не смогли отказаться от соблазнов и потеряли гражданскую позицию.

— Недавно прозвучала идея о банковском картеле – финансировании какого-либо крупного инфраструктурного проекта. Насколько это все реально и что это могло бы быть?
— Нет таких проектов. Интересные проекты не нуждаются в наших деньгах, они сами могут выходить на международные рынки капитала. Ставки казахстанских банков не конкурентоспособны по объективным причинам. И там, где много политики, тем меньше здравого смысла. Мне иногда кажется, что под политическими причинами многие люди прячут свою некомпетентность, инертность мышления или лень. Нет ничего проще, чем сослаться на некие политические течения, которые проходят исключительно в их мозгах.

— Вы можете сказать, что такое политическая модернизация?
— Первое, что приходит в голову, – выборность акимов. Я против. Как руководитель компании, которая имеет разветвленную филиальную сеть, я слабо представляю, как буду отвечать перед акционерами и клиентами в случае, когда не я назначаю директоров, а сотрудники. Страшно даже подумать, какого руководителя выберет персонал – какого угодно — доброго или мягкого, но только неэффективного. И как потом мне управлять этим человеком? И самое страшное – как мне потом отвечать за его действия. В стране получится то же самое. Спрашивать будут опять с президента.

— Но ведь в том все и дело, что не спрашивают!
— Нельзя в своих размышлениях и действиях отталкиваться только от прошлого. Не замечая настоящего и игнорируя будущее. Меняется страна, меняется портрет среднестатистического гражданина страны, меняется президент. И спрос, в том числе и внутренний, будет с любого. Никогда не следует забывать, что помимо личной власти президент несет огромную ответственность в первую очередь перед самим собой. Не надо делать из власти и из президента образ врага, пытаясь в каждом их действии найти подвох. Также я не рекомендовал бы власти искать врагов в бизнесе. Все это может быть несколько идеалистично, на грани политического инфантилизма, но только при этих условиях мы построим Великую страну. Великую, без иронии. Если мы говорим о молодой развивающейся стране, мы жестко должны ощутить свою общность и сопричастность к созданию Великой страны. Президенту нужно сказать: «Давайте построим Великую страну. Но для этого мне нужны ваша поддержка и понимание». Это может стать национальной идеей. Самое тяжелое испытание – это успех. Точнее – ощущение успеха. И преодолеть его — вот то, что нам сейчас нужно. Другое дело, что в обществе начинают превалировать страх и недоверие. Когда население перестает верить власти, она теряет свою прочность. Так всегда начинались цветные революции.

• 72
• 70