Из жизни женщин…

Ярослав Разумов  

«Народ и падает, и возвышается, вместе с женщиной» — такую древнюю поговорку однажды прочитал автор этих строк в старой позапрошлого века книге. Современность дает много подтверждений этому, взять хотя бы демографический кризис в европейских странах. Существует масса оценок видных социологов, согласно которым это результат далеко зашедшей эмансипации женщин. Но речь не только об этом. Вместе с женщиной народы не только падали и возвышались; если можно так сказать, то через женщину народы и открывали друг друга.

Какую бы серьезную работу путешественников, многих географов, а тем более ученых — предшественников тех, кого сегодня называют антропологами, в XIX – начале XX веках ни возьми, в них обязательно очень рельефно представлена женская тема. Справедливости ради надо сказать, что так было всегда, любое знакомство с другими культурами вызывало интерес к роли и месту женщин в них; примеров масса, вспомнить хотя бы оценки индийских женщин в «Хождении за три моря» Афанасия Никитина. Но ближе к нашему времени люди стали стремиться к системному знакомству с другими народами, появились профессиональные путешественники, интереснейшая литература на этот счет, в том числе и «специальная» по данной теме. К сожалению, со второй половины минувшего века все это было стерто телевидением, сделавшим дальние страны и жизнь их обитателей и обитательниц доступнее, но и снивелировавшим очень многое.
В первоначальную эпоху открытия мира для широкой общественности (а это вторая половина XIX века, когда пресса и книгоиздание уже были массовыми и широко доступными) женская тема обязательно присутствовала в книгах и статьях о путешествиях. Иногда ее образы становились «визитной карточкой» той или иной страны, как, например, гейши – Японии. Ни одно более или менее подробное описание этой страны не обходилось без касания темы гейш. Вот достаточно типичный пример этого из книги «По белу свету» от 1903 года (второе издание) известного в свое время путешественника А. Елисеева (сохранена авторская орфография):
«Приглашена была лучшая группа гейшей из десяти танцовщиц и пяти девиц. Все… были очень красивы, одеты в роскошные шелковые киримоны и в высшей степени обладали искусством занимать гостей, не переходя за известные границы приличия. Самые танцы были очень однообразны, хотя и сопровождались весьма оживленною мимикой.., игрою на четырехструнной гитаре, издававшей монотонные мелодии, не лишенные, однако, чувства».
Вот совершенно иной пример обращения к женской теме, удивительно актуально звучащий сейчас, почти сто лет спустя. Издававшийся в Санкт-Петербурге журнал «Женщина» в 1909 году (No. 17, 31.03.1909) рассказывал историю 18-летней девушки из небогатой семьи из Копенгагена. Ей предложили хорошо оплачиваемую работу гувернантки в Бельгии, а кончилось все это «веселым домом» в Лондоне, где ее «насилуют и бьют и она чувствует себя совершенно беззащитной». История, рассказанная в старом журнале, даже по нашим циничным временам способна произвести тяжелое впечатление, а заодно дать возможность понять, что такие вещи, как международная торговля женщинами – отнюдь не только явление нашего времени (датская девушка в итоге оказалась в публичном доме в Турции, где и погибла). «Так была растоптана низкой шайкой негодяев цветущая, юная жизнь. Такия потрясающие драмы ежедневно плетут эти гнусные пауки в больших городах», — писала автор статьи.
К этой проблеме в начале XX века обращались очень многие в разных европейских странах; раздавались призывы создать международную организацию по борьбе с торговлей женщинами, принять международное же законодательство… Некоторые истории будто списаны слово в слово с сегодняшних реальных драм. «Монотонны сценарии, твои, Господи», однажды что-то возникнув, уже не исчезает, а лишь по-иному звучит вновь и вновь, написал в одной из ранних книг Эдуард Лимонов…
Интересно, что буквально параллельно с историями о расширяющейся торговле женщинами публиковались материалы о борьбе женщин за свои права. Сейчас мало кто помнит, что основные гражданские права, как, например, право участия в выборах или равные условия при найме на работу даже в крупнейших европейских странах дамы получили менее ста лет назад. На начало прошлого века пришелся апогей борьбы за них, возглавлявшейся движением так называемых «суфражисток» (слово «гендер», насколько известно, тогда не знали, но дело уже было). В Англии даже был случай демонстративного самоубийства женщины-суфражистки: желая привлечь внимание к проблемам социального положения женщин, она бросилась под лошадь на скачках в присутствии всей политической элиты Великобритании. Международная координация, во всяком случае, в масштабах европейских стран и США, была налажена у суфражисток очень хорошо. Уже упомянутый журнал «Женщина» в мае 1909 года писал о пятом женском конгрессе в Лондоне. «Зал убран разноцветными флагами и знаменами. На них яркими шелками вышиты имена великих женщин – писательниц, святых, королев и поэтов». Вопросы, поднимаемые на конгрессе в свое время, наверное, воспринимались как очень важные, но сейчас читаешь об этом с улыбкой. Например, главной проблемой сторонниц предоставления права голоса женщинам во Франции была следующая: француженки, живущие в сельской местности, находились под сильным влиянием приходских священников, и либералы опасались – если дать женщинам право избирать, не усилит ли это клерикальные круги? Сейчас это нам трудно даже вообразить. Все-таки кое-что в сценариях и сюжетах Всевышнего за ушедшие сто лет поменялось.
Надо сказать, что в европейских обществах того времени были и многочисленные противники уравнения женщин и мужчин в политических и социальных правах. В том же Лондоне вскоре после съезда суфражисток был конгресс их противников, собравший более 5 тыс. участников и участниц…
Совершенно особым явлением в литературе о женщинах можно считать книгу немецкого исследователя А. Швейгер-Лерхенфельда. Он на основе собственных путешествий и изучения материалов других путешественников написал в конце 1870-х годов масштабную работу, озаглавленную пространно (опять же, оригинальная орфография перевода сохранена): «Женщина. Ея жизнь, нравы и общественное положение у всех народов земнаго шара». В 1882 году она была переведена на русский язык.
Наверное, современные антропологи найдут много возражений или, по меньшей мере, корректив в адрес взглядов данного автора. Но другой работы, сопоставимой по объему материала и в целом достаточно объективной (насколько это могло быть в эпоху абсолютно доминирующего европоцентризма), с точки зрения «женского преломления» в этнографии в те времена вряд ли можно найти.
Немало неожиданного можно узнать из этой работы, тем более что можно уверенно говорить, что многое из описанного в книге уже утрачено безвозвратно. Не всегда об этом стоит жалеть. Вместе с нивелированием культур, стиранием их особенностей, XX век все же принес избавление от многих дикостей и жестокостей. Например, образ прославленного Гогеном острова Таити и его обитательниц представляется уже не столь райским, когда прочтешь о распространенном там по крайней мере до конца XIX века обычае детоубийства. Оправдывалось это оригинально — тем, что безгрешные дети становились у богов заступниками за родителей. Впрочем, и в некоторых больших странах с очень давней культурной традицией, ныне во многом «задающих тон» развитию человечества, было такое. Чаще такой жестокой участи подвергались новорожденные девочки – когда вырастали, их трудно было выдать замуж. В то же время у других народов, в частности у папуасов, «девочки ценятся больше мальчиков, так как они вследствие обычая покупки при браках представляют до известной степени живой капитал семьи». Сами папуасы, несмотря на то что всю жизнь ходили голыми, вызывали у путешественников неизменное уважение за «чрезвычайную нравственность и целомудрие». В то же время на некоторых соседних с Новой Гвинеей островах Тихого океана был обычай общих жен у заключавших между собой военный союз мужчин (прообраз современных свингеров?). Цивилизационный феномен: соседние, в общем-то, народы могли жить, основываясь на совершенно противоположных нравственных и социальных нормах. И вечно голый папуас относился к жене лучше, чем иные, куда более развитые соседи…
Много забавного существовало в то время в отношениях мужчин и женщин. У одного восточного народа частью обряда сватовства было избиение женихом невесты, причем желание его жениться на ней считалось прямо пропорционально силе побоев. В Сиаме в принципе муж не имел права продавать жену, кроме одного случая – если иначе он не мог выплатить долги, которых наделала благоверная (на этот счет Швейгер-Лерхенфельд замечает, что такая практика найдет сочувствие у многих мужей в Европе). А самый оригинальный и в то же время мирный способ развода описан у бирманцев. Каждый из супругов, решивших положить конец совместной жизни, зажигал по свече, и ждали – чья свеча догорит быстрее. «Дом покидает та сторона, против которой высказалась таким образом судьба». Причем уходящий мог унести с собой из совместно нажитого добра лишь то, что было надето на нем (или на ней).
Особенно всегда интересовала европейцев полигамия мусульманского Востока. Порой, похоже, за этим интересом скрывалось что-то вроде затаенной зависти. Но немецкий исследователь как бы успокаивал соотечественников и вообще европейцев: «На самом мусульманском Востоке полигамистов не более 4-5%», из них большинство имеет не более двух жен. Объясняется это тем, писал Швейгер-Лерхенфельд, что «как повсюду, так и на востоке брак – дело дорогое». В подтверждение того, что этот вопрос универсальный, приводится поговорка, распространенная у арабов: «много жен – много денег, много бед». К тому же и женщины Востока, по крайней мере, во времена, когда писалась эта книга, уже были достаточно самостоятельны, чтобы демонстрировать свое негативное отношение к многоженству. «В высокопоставленных семействах супруг нередко просто обязывается контрактом к моногамии, кому же выпала на долю честь получить в жены принцессу или родственницу стамбульского двора, тому и думать нечего о многих женах».
А в Америке в то время развивались процессы, в чем-то похожие, в чем-то совершенно иные. Много известно о секте мормонов, практиковавших многоженство. Но параллельно с ним в США развивалось движение ультраэмансипированных дам, считавших, в частности, что «мужчина – только прототип животного, тогда как женщина по своим душевным качествам принадлежит к существам небесным». То, что это движение появилось именно в США, закономерно: там в отличие от большинства тогдашних стран был сильный «половой» перекос, молодых мужчин было значительно больше, чем женщин. «В Америке на брачном рынке спрос на женщину, а не на мужчину». И это вызвало в американских женщинах «то гордое сознание своего достоинства, венец которого представляет эмансипационная лихорадка». Но в целом сто лет назад иностранцы оценивали интеллектуальный и нравственный уровень американок в отличие от американцев достаточно высоко. «В то время как мужская часть населения уже с 14 лет начинает великую погоню за наживой и может посвящать лишь ограниченное время своему духовному развитию, нравы страны предоставляют женской половине достаточно досуга предаться умственному развитию». Не беремся оценивать, как и что именно изменилось за сто лет в этих процессах, но что-то наверняка поменялось.
Масштаб статьи не позволяет хотя бы вскользь упомянуть еще очень много интересного и забавного из жизни женщин. Но чем больше читаешь, тем больше убеждаешься в справедливости древней мысли, процитированной в начале этой статьи.

• 65
• 62