Презумпция виновности

Мунавара Палташева  

Генеральная прокуратура РК внесла на рассмотрение парламента законопроект «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных незаконным путем, и финансированию терроризма». Несмотря на благородную миссию, вынесенную в название этого документа, он вызвал множество вопросов и споров. Законопроект предусматривает, в частности, создание органов финансовой разведки при Генпрокуратуре, которые без суда и следствия смогут приостанавливать любые финансовые операции, если их сумма превышает $30 тыс. и если они подпадают под расплывчатое определение «подозрительные». По просьбе «Эксклюзива» законопроект комментирует Мунавара Палташева.

— Разумеется, мы отдаем себе отчет в том, что закон о противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных незаконным путем, и финансированию терроризма, без сомнения, необходим. Однако в условиях стабильного развития страны законопроект требует доработки и должен затронуть более широкий круг злободневных для бизнеса проблем.
Отмывание денег в Казахстане направлено, прежде всего, на подпитку коррупционной чиновничьей среды. Оно связано с проявлениями бандитизма и преступности, причем отечественного происхождения. Оно подрывает нравственные устои нашего общества, поскольку ведет к процветанию проституции, наркомании, нерегулируемого игрового бизнеса. Именно эти явления — прямая угроза нашему обществу. Вот на что наряду с предотвращением угроз терроризма в первую очередь должны быть направлены усилия разработчиков законопроекта.
Между тем мы убеждены, и это мнение подкреплено опытными экспертами в сфере юриспруденции, что за популистскими рассуждениями о необходимости борьбы с «отмыванием» денег и терроризмом реализация данного законопроекта может привести к нарушению прав и свобод граждан, в том числе и предпринимателей, поставить немало новых преград на пути развития отечественного бизнеса. В идеологии законопроекта заметно игнорирование вопросов защищенности прав предпринимателей при проведении финансового мониторинга и предупреждении незаконной легализации доходов, полученных незаконным путем. Такая идеология при формализме данного законопроекта может расширить сферу злоупотреблений отдельных чиновников, банкиров и т.д. и тем самым дать дополнительные возможности для коррупционных нарушений.
Ряд норм носит субъективный характер и может толковаться двояко, привести к произволу по отношению к предпринимателю. В частности, это относится к введению такой категории, как «подозрительность» при осуществлении финансового мониторинга. Любая финансовая операция по воле представителя банка, оператора почты или нотариуса – работника любого органа финансового мониторинга — может быть объявлена подозрительной и приостановлена.
Не произойдет ли так, что в стране возникнет новый контрольно-надзорный орган? И не получится ли так, что бизнес, стремящийся выйти из «тени», вновь вернется в ее объятия?
Пока не будет четкого механизма реализации норм закона, по старой традиции мы можем бюрократизировать благородное начинание в деле борьбы с отмыванием денег.
Словом, было бы желательно сбалансировать идеологию законопроекта – обеспечить необходимую борьбу с отмыванием незаконно полученных денег и терроризмом одновременно с ориентацией на соблюдение конституционного принципа защиты прав и свобод человека и гражданина. Необходимо защитить интересы добросовестных предпринимателей, обезопасив их от возможных злоупотреблений со стороны контрольно-надзорных органов.
Возможные ссылки на то, что эта защита имеется в других законах, – некорректны, поскольку законы как одноуровневые акты подчиняются принципу приоритета последнего по сроку принятия закона. В данном законе также должны быть оговорены недопустимость злоупотреблений и ущемлений прав и свобод граждан и юридических лиц, непричастных к отмыванию денег и терроризму, а также ответственность субъектов финансового мониторинга и должностных лиц государственных органов за возможные допущенные нарушения.
В этих же целях следует тщательно продумать вопрос о соотношении регулирования различных отношений в данной сфере с помощью закона и подзаконных, особенно ведомственных, нормативных правовых актов. В законопроекте многие вопросы отнесены к подзаконному регулированию ведомственными актами. Это, как показывает практика, нередко порождает появление новых многочисленных барьеров на пути бизнеса.
За кадром остается техника и методика отмывания денег, полученных незаконным путем: фиктивные «бумажные» контракты, не обеспеченные поставками с переводом за них денег, фиктивные — строительство, приобретение производственного оборудования, ремонт, создание фиктивных фирм-однодневок и фирм-невидимок, сомнительно работающие некоторые дорогие магазины и рестораны, в которых почти не бывает посетителей, но большой штат персонала и т.д. Реальным может быть лишь комплексный – финансово-товарный и т.д. (финансовый и таможенный, финансовый и архитектурно-строительный и т.п.) контроль.
Крайне формально разработана статья, касающаяся операций с деньгами и иным имуществом, подлежащим финансовому мониторингу. В настоящей редакции она представляется неэффективной и сконструированной будто бы специально так, чтобы ее можно было без затруднений обойти (например, перечисление, перевод, получение такой-то суммы в такой-то срок – но ведь можно или сумму уменьшить на 1 цент, или перечисление произвести на час позже – и уже закон не будет на это распространяться). Создается впечатление, что создан специально «дырявый», если не сказать — попустительский пункт. Это же относится и к срокам вступления закона в силу – через 6 месяцев. За это время можно будет успеть совершить столько запрещенных законом финансовых операций, что потом под его статьи подводить будет некого.
Необоснованно в законопроекте сделан акцент при определении понятия нелегальной деятельности как «незаконной». Между тем согласно международной Конвенции, принятой в 1990 году, речь должна идти о «преступной» деятельности. Подобный вариант принят и в России. Если руководствоваться требованием проекта, то можно признать незаконным любое административное правонарушение. Это может также породить неуверенность бизнесмена в каждом своем шаге.
Разработчики закона ссылаются на использование мирового опыта при его подготовке, особенно при введении такого рычага, как право органа финансового мониторинга приостанавливать провидения финансовых операций сроком на 5 дней. Между тем во Франции блокирование операций происходит лишь на 12 часов, в Италии и Польше — 48 часов, Бельгии – до 2 рабочих дней. Как видим, есть разница.
Отдельные нормы законопроекта порой носят казуистический характер. С некоторых пор отечественные законоразработчики, не принимая во внимание того, что закон еще не принят, параллельно вносят дополнительный законопроект о внесении изменений и дополнений в законодательные акты Республики Казахстан. Причем их количество столь велико, что ставит предпринимателя в крайне затруднительное положение.
В частности, нынешний законопроект требует изменений и дополнений в 23 кодекса и закона страны, он содержит более 50 поправок в нормативные акты.
Все это добропорядочный предприниматель должен непременно изучить, ибо это касается его дальнейшей деятельности.
Но о какой деятельности может идти речь, если, по сути, он должен бросить все дела и уяснять юридический, логический и стилистический абсурд, который внесен, например, в Кодекс об административных правонарушениях: «Часть первую статьи 541 после цифры 168-1 дополнить словами 168-3 (частью четвертой)». И никаких комментариев. Есть еще один немаловажный аспект. В связи с предполагаемыми изменениями в Закон РК «О прокуратуре» именно она будет осуществлять финансовый мониторинг, т.е. в ее структуре появятся новые комитеты и их территориальные подразделения. То есть предполагается органы прокуратуры поставить во главе системы финансового мониторинга. Исходя из этой логики, прокуратура сама будет осуществлять эту функцию и сама же себя контролировать на предмет соблюдения законности, что является ее конституционной прерогативой. Вряд ли это будет оптимальным вариантом с точки зрения обеспечения конституционного принципа приоритета прав и свобод человека и соблюдения законности, а также принципа сдержек и противовесов.
Законопроект нуждается в существенной переработке.

• 75
• 76