Птица Самрук несет все яйца в одну корзину

Дмитрий Карпов  

Создание холдинга по управлению госактивами «Самрук» остается горячей темой в течение длительного времени. О политическом решении по этому поводу президент Нурсултан Назарбаев объявил еще осенью 2004 года, тем не менее все это время различные группы влияния «перетягивали одеяло на себя», пытаясь добиться максимально выгодной формы управления госактивами. Результатом стала победившая с помощью иностранной консалтинговой компании «MCKinsey&Company» концепция холдинга как активного акционера. Она была сформулирована в противовес концепции холдинга-суперменеджера — сурового, но справедливого управляющего, пришедшего взамен неэффективного менеджмента национальных компаний.

Главной функцией холдинга остается контроль и определение стратегических задач с помощью советов директоров. Это в какой-то степени перекликается с процессами в казахстанском частном секторе, где активизация по улучшению корпоративного управления также происходит по линии создания не номинальных, а реальных советов директоров. Тем не менее о «Самруке» до сих пор известно не все, вернее совсем немногое, что заставляет предугадывать, какие активы окажутся в руках холдинга, а также то, каковы будут границы его влияния. Все это, вероятно, находится еще в процессе торговли. Среди того, о чем можно говорить как о свершившимся факте, — назначение председателем правления Сауата Мынбаева, который возможно лучше многих других правительственных менеджеров укладывается в имидж «технократа», а не политического руководителя. Обещанное привлечение именитых иностранных менеджеров в холдинг пока не состоялось, однако для этого оставлен определенный люфт в виде мест независимых директоров в совете директоров холдинга. В совет директоров по должности также войдут министры экономики и финансов. В свою очередь в советы директоров национальных компаний, как ожидается, кроме их председателей правления войдут представители руководства холдинга и независимые директора.
Контуры предстоящей реформы, связанной с госсобственностью, прокомментировал министр экономики и бюджетного планирования Кайрат Келимбетов. Рассуждая о том, не было бы лучшей моделью назначить независимых директоров, при этом, оставив управление нацкомпаниями в отраслевых министерствах, он довольно скептически отозвался о такой модели, отметив, что министерства не заинтересованы всерьез в улучшении корпоративного управления. Первыми тремя компаниями, чьи госпакеты акций попали в «Самрук», стали «Казахтелеком», «КЕГОК» и «Казпочта». В интервью агентству «Интерфакс Казахстан» г-н Келимбетов также назвал в числе компаний, которые на первом этапе будут управляться холдингом, и КТЖ и «КазМунайГаз». На самом деле наиболее принципиальным вопросом, возможно, является как раз то, попадет ли в «жернова» «Самрука» вся собственность национальных компаний «без изъятий и ограничений». При этом именно с КТЖ и «КазМунайГазом» связано наибольшее количество сомнений в эффективности менеджмента. Исключение этих компаний из списка означало бы, что новый холдинг — это не попытка реагировать на какие-то масштабные вызовы, а просто очень ограниченный эксперимент. Министр также отметил, что на первом этапе в холдинге будут аккумулированы активы 20 — 25 крупных компаний, к его расширению власти, возможно, вернутся через 3 года.
Г-н Келимбетов также подчеркнул, что за правительством останутся стратегические решения, касающиеся тех или иных национальных компаний, и, в частности, решения о приватизации. Или какие-нибудь наиболее масштабные темы, связанные, например, с использованием доходов «КазМунайГаза». Все происходящее напоминает чем-то недавнюю российскую административную реформу в казахстанском исполнении, где холдинг заменяет в триаде «министерства-агентства-компании» уровень агентств. Возможно, холдинг выглядит более совершенной или, по крайней мере, современной формой, но сама реформа в России пока вызывает скорее негативные оценки из-за того, что произошло не ослабление, а усиление бюрократии.
Фактически главный вопрос, от которого зависит восприятие происходящей казахстанской реформы, — получит ли страна в результате какую-то универсальную модель. Будет ли эта модель основана на стандартизированной схеме, а не на политическом весе тех или иных менеджеров национальных компаний. Известно, что последние имеют периодами большее влияние, чем отраслевые министры, при том, что сохраняется и достаточно большая уязвимость менеджеров, так как объективные критерии их оценки отсутствуют в принципе. «Самрук» как раз и должен сформулировать цели для менеджмента и в идеале освободить его от излишнего административного пресса, во что, зная казахстанские реалии, верится с трудом.
Еще одной задачей холдинга является постановка более долгосрочных стратегических задач. Получение просто больших сумм от дивидендов на государственные пакеты акций будет явно выстрелом из пушки по воробьям, поскольку и департамент госимущества, входящий в минфин, в последнее время очень слабо влиявший на ситуацию в компаниях, тем не менее регулярно рапортовал о росте поступлений. Более половины поступлений при этом приходилось на «Казахтелеком», где активно присутствуют частные акционеры, но неизвестно в какой степени финансовые результаты были обеспечены именно присутствием частного интереса. Компания в течение длительных периодов не распределяла чистый доход.
В общем, все это выглядит попыткой инициирования достаточно серьезного импульса в области госсобственности, сопоставимого, быть может, только с «призывом» в конце 90-х большой группы управленцев из частного сектора, задачей которых было превратить бесформенные и неэффективные структуры в бизнес. Причем основой создаваемых кредитных историй тогда во многих случаях было как раз честное имя бизнесменов. С тех пор, однако, утекло много воды, и заадминистрированность государственного бизнеса серьезно усилилась. Даже серьезные попытки ответить на реально возникающие проблемы в виде создания варианта закона о госзакупках и системы госзакупок, по большому счету провалились. И возник вопрос о том, возможно ли вообще эффективно управлять госсобственностью без частного акционерного капитала. «Конфликт интересов», возникший бы в этом случае, и институт независимых директоров, как считалось, способствовали бы созданию более эффективной управленческой модели. Рост капитализации компании был бы к тому же единственно возможной объективной оценкой качества корпоративного управления, которая выставлялась бы рынком, а не «суперпрофессионалами» или «технократами» из «Самрука». Этот путь по нынешним временам был сочтен слишком радикальным даже для компаний, где нет стратегической инфраструктуры в виде трубопроводов или железнодорожных путей.
За неимением органического конфликта интересов было решено идти по пути создания искусственного конфликта интересов. Не меньше, чем от того, где пролягут границы «Самрука», будущее казахстанской госсобственности зависит от того, состоится ли эффективное размещение акций «Разведка Добыча КМГ» на международных рынках. Против этого возражает часть казахстанской элиты, но это создаст принципиально новую картину для госсобственности в целом. Усилия по избавлению от непрофильных активов силами самих национальных компаний были раскритикованы президентом, так как в одних случаях компании не проявляли достаточной активности в этом процессе, в других случаях не была обеспечена достаточная конкурентность и открытость процесса.
Очевидно, что само по себе привлечение частного капитала не означает построение эффективной модели. Достаточно сопоставить российский опыт в лице «РАО ЕЭС», где миноритарии в значительной степени иностранные были и остаются серьезной силой, влияющей, например, на принятие инвестиционных решений и опыт «Газпрома» эпохи крепких хозяйственников. В последнем менеджмент получил очень крепкие позиции, став и акционером и, что самое неприятное, владельцем отпочковывающихся наиболее выгодных бизнесов. Конечно, это тоже путь к коммерциализации компаний и их большей эффективности, но чрезмерно тернистый.
Получится ли в результате создания холдинга система, при которой менеджеры бизнес-компаний эффективно занимаются бизнесом, и, наконец, становятся в большей степени коммерсантами, а не чиновниками, а оставшиеся «в живых» чиновники определяют отраслевую политику, — является главным вопросом реформы.

• 64
• 67