Приватизация или как бедные стали беднее, а богатые богаче

Арыстан Есентугелов

Объективно необходимую и неизбежную приватизацию государственной собственности  приходилось осуществлять так же, как и либерализацию цен в чрезвычайно сложных условиях. Причем ситуация в стране диктовала необходимость проведения этой работы, если не ускоренно, то хотя бы без излишнего замедления.

Экономика СССР и Казахстана еще с первой половины 70-х годов функционировала с неуклонно падающими темпами роста с резким ускорением падения с 1989 г. С 1990 г. тенденция снижения темпов роста экономики сменилась на сокращение абсолютного объема производства, причем процесс стал принимать лавинообразный характер, о чем было написано в первой главе. Все предприятия, включая сырьевые экспортоориентированные сектора, находились в тяжелом положении: техника износилась, технологии устарели, продукция, которая все еще производилась, была неконкурентоспособна, не пользовалась спросом, некуда было ее сбывать. Заводы в советские годы всегда работали на износ без реконструкции и технического перевооружения, чтобы не сорвать выполнение плана, да и инвестиции не выделялись для развития производства.
Теперь ко всему этому присоединилась еще одна страшная беда – предприятия на глазах обворовывались их руководителями разными способами: отмыванием денег, хищениями, захватом оборудования, помещения, уходом от уплаты налогов и т.д. Частая смена директоров стала массовым явлением, что уводило их от ответственности. Оставлять предприятия в госсобственности было смерти подобно для экономики.
Нужно было попытаться нормализовать ситуацию, продавая государственные предприятия в руки эффективных частных собственников. Но вопрос состоял в том, как и кому продавать предприятия частным лицам, когда таких частных лиц с крупным капиталом не было в стране. А те, у кого капитал был, с одной стороны, хотели наслаждаться жизнью, о которой они только слышали, а с другой — боялись засветиться со своими деньгами.
Не менее сложным было решение вопроса о ценах на продаваемую собственность, в силу того, что в стране еще не было рынка, не было опыта покупки и продажи предприятий, фондового рынка (его нет до сих пор). Трудно было тогда установить, сколько реально будет стоить неработающее и уже полуразрушенное или еле выживающее предприятие, тем более тогда, когда не было ни у кого достаточно весомого капитала на покупку целого предприятия.
Была еще не менее серьезная и крайне опасная проблема – политическая. Дело в том, что и после 1991 г. подавляющее большинство населения в постсоветских странах (кроме прибалтийских, естественно) и мыслями, и душою оставалось советским. То, что какое-то частное лицо будет владеть заводом или фабрикой, было дикостью. То, что этот завод уже бездействует или не может дать нужного эффекта, а новый частный владелец может вложить в него свои знания и заработанные деньги (или кредиты), приложит свои усилия, чтобы этот завод заработал, создал рабочие места, дал продукцию и заработок работникам, — все это их душу не согревало. Они могли сколько угодно раз задавать один и тот же вопрос: почему государство не запускает его и не обеспечивает его работу?
Опасность состояла в том, что вывести их «на улицу» и настроить не просто против рыночных реформ, но на борьбу за возвращение страны к прежней системе было не так уж трудно.
Подавляющее большинство депутатов Верховного Совета, областных Советов, чиновников местных органов власти составляли вчерашние коммунисты, временно спрятавшие свои партбилеты, предприятиями продолжали руководить «красные директора». Все это создавало в условиях ухудшающегося социально-экономического положения большой политический риск попытки возврата к прежней системе. Это подтверждали события в России: августовский путч 1991 г., мятеж ВС РФ 1993 г. и ситуация на выборах президента России в 1996 г. А ведь ситуацию в пользу новой системы решали только москвичи, а население всех союзных республик в 1991 г. не пыталось даже осудить августовский путч 1991 г. (кроме Киргизской Республики).
Все это наложило свой отпечаток на ход, методы и формы приватизации государственной собственности в Казахстане, которая началась по существу в 1991 г., а приватизация жилья – даже раньше, когда еще не было Закона о приватизации государственной собственности.
Начался процесс приватизации государственной собственности официально принятием 22 июня 1991 г. Программы разгосударствления и приватизации на 1991-1992 гг. Основной формой приватизации была определена передача предприятий в коллективную или акционерную собственность. Это не требовало серьезных затруднений и особых усилий. Согласно аналитической Записке Госкомитета РК по статистике и анализу, представленной от 18.03.1996 г. в Комитет по экономике, финансам и бюджету мажилиса парламента РК, по принятой программе в 1991-1992 гг. в промышленности было приватизировано 23% от числа государственных предприятий на начало 1991 г., в строительстве – 40%, в сельском хозяйстве и торговле – 23%, в общественном питании – 8%. Приватизировались в основном мелкие и средние объекты этих отраслей.
Данный акт в целом не сопровождался и не мог сопровождаться внесением какого-либо вклада в экономику. Во-первых, обнищавшие работники предприятий не могли инвестировать в производство, во-вторых, надежда на то, что работники предприятия, став совладельцами собственности, будут проявлять большую заинтересованность в прибыльной работе предприятий и резко повысят производительность труда, изначально была иллюзией. О том, что таких изменений в коллективных предприятиях не произойдет, убедительно показал опыт Югославии. Даже в капиталистических странах такие предприятия не добивались заметных результатов.
Все дело в том, что коллективная форма собственности существенно не меняет мотивы к производительному труду. Она играет на руку директорам предприятий, особенно, если необходимые институты власти и общества только зарождаются (они до сих пор остаются весьма слабыми, в целом действуют малоэффективно). Они только разбазаривали остатки активов предприятий, а рабочие, не имея ни прав, ни чего-либо ощутимого от бесплатно полученных акций безрезультативно (во многих случаях символически) работающих предприятий, вели себя как нейтральные наблюдатели.
Передача предприятий в коллективную и акционерную собственность, когда «на улице» бурлила гиперинфляция, деньги перестали выполнять функцию средств обращения товаров, кругом процветали неплатежи и бартер, продукция не имела надежных рынков сбыта, была не более чем популистской затеей, игрой на психологию масс, будто бы власть реализует принцип социальной справедливости. Это было попыткой успокоить народ, предотвратить возможную конфликтную ситуацию, так как передача или продажа объектов всенародной собственности отдельным лицам могла только разогреть огонь отрицательного отношения общества к частной собственности, выработанного в течение 70 лет в ходе повальной политико-идеологической обработки населения СССР.
Чтобы данная форма приватизации приобрела какую-то теоретическую увязку с рыночными реформами, вписывалась в цели реформ, власть придумала рассматривать ее как «расширение социальной базы реформ», подчеркивая этим одновременно существование опасности для их последовательного проведения.
Процесс приватизации государственной собственности в Казахстане заметно изменился с принятием 5 марта 1993 г. «Национальной программы разгосударствления и приватизации на 1993-1995 гг.» (правда, снова вставлялось слово «разгосударствление», видимо, из желания несколько притупить режущее слух советских людей, хотя бывших, слово «приватизация», т.е. «превращение в частную».
В этом процессе были предусмотрены так называемые малая, массовая приватизация и приватизация по индивидуальным проектам, а также приватизация государственных сельскохозяйственных предприятий. Использовались методы прямой продажи объектов, продажи объектов с сохранением условий аренды, продажи на денежных аукционных и аукционно-конкурсных торгах, продажи с использованием голландского метода, т.е. с установлением минимальной цены продажи. Использовались методы продажи объектов с предоставлением льгот и безвозмездной их передачи.
За 1993-1995 гг. в стране были приватизированы 15 189 объектов, в том числе 5185 малых предприятий, или более 34% всех приватизированных объектов. Это в основном предприятия торговли, бытового обслуживания и общественного питания, аптеки и др.
В приватизации госсобственности в рассматриваемом периоде преобладала продажа через денежные аукционы и аукционно-конкурсные торги. На долю этих форм приватизации в 1994 году приходилось 55%, а в 1995 г. – 75% от общего числа приватизированных предприятий.
В 1994 г. началась также массовая приватизация. Началась она с купонной приватизации. Ее суть состояла в выдаче населению так называемых приватизационно-инвестиционных купонов (ПИКов) в виде сертификатов, удостоверяющих именное право на получение части госсобственности, и создании инвестиционно-приватизационных фондов (ИПФ), которые должны были аккумулировать ПИКи и использовать их как платежные средства на специализированных купонных аукционах по продаже до 51% госпакетов акций АО. На каждого жителя в городе выдавались 100, а в сельской местности – 120 купонов. В стране было создано 169 лицензированных ИПФ.
Купонная приватизация преследовала благие цели, но была совершенно нереалистичной и даже вредной для экономики: бесплатная раздача в обмен на купоны акций акционерных предприятий поровну, что рассматривалось как распределение собственности по справедливости, поскольку собственность в СССР была общенародной, созданной трудом советских людей.
 Население, владея акциями предприятий, должно было получать свои дивиденды, а ИПФ – инвестировать производства. Им полагалось получать на свое содержание 10% денежных доходов от владения или продажи этих акций, остальные 90% этих доходов должны были попадать в руки вкладчиков купонов. По замыслу авторов купонной приватизации, так должно было создаваться справедливое общество – общество всеобщего благоденствия. Как в сказке. Главное, как будут работать, будут ли работать вообще предприятия, откуда возьмутся у ИПФ инвестиционные средства, мало кого волновало.
Тем не менее процесс купонной приватизации был запущен, централизованно было проведено 22 купонных аукциона, размещено 1127 млн. купонов по покупке акций предприятий с общей номинальной стоимостью 3138 млн. тенге1.
На купонных торгах выставлялись акции предприятий, многие из которых по заключению Агентства по статистике и анализу не обладали привлекательностью для покупателей. Сказано было мягко. Это были предприятия, которые находились либо на грани банкротства, либо уже были банкротами — предприятия строительства, снабжения и торговли, легкой промышленности, машиностроения, производства товаров народного потребления. Среди них практически не было предприятий базовых отраслей с экспортоориентированным производством, остающихся жизнеспособными даже в такой тяжелый период и имеющих хорошую перспективу на будущее.
23 июня 1995 года правительство своим постановлением завершило массовую приватизацию. Власть стала понимать бесперспективность купонной приватизации, и еще до ее окончания был разработан и опробован отмеченный выше новый вид продажи пакетов акций – денежные торги через открытый аукцион, тендер, инвестиционный или коммерческий конкурс в зависимости от экономического состояния и значимости акционерного общества.
По данным Государственного комитета по приватизации, в целом на денежных торгах за период 1994-1996 гг. из 3805 акционерных обществ, переданных на приватизацию, было выставлено 1773 АО, продано 1242 АО (посредством продажи, естественно, госпакетов акций АО)1.
Началась практика продажи акций и по биржевому методу. В период денежных торгов на Центрально-Азиатской фондовой бирже было продано 174 госпакета акций АО, выставлялось в предлистинг 63 АО, из которых было продано 46 АО.
Имела место продажа АО и на инвестиционных конкурсах. В 1995-1996 гг. этим методом было продано 92 АО с суммой инвестиций около 4 млрд.200 млн. тенге.
В 1997 г. завершилась в основном массовая приватизация с выставлением на торги еще 1066 госпакетов акций.
В целом продажа собственности по использованным методам торгов имела следующую структуру: на английских аукционах — 43% госпакетов, голландских – 36%, инвестиционных конкурсах – 8%, тендерах -12%, с помощью прямой адресной продажи – 1%.
Здесь рассмотрен процесс приватизации государственной собственности в Казахстане, происходивший в 1991-1997 гг., т.е. до завершения массовой приватизации, которым была охвачена основная масса предприятий промышленности, строительства, торговли, общественного питания, бытового обслуживания и др. отраслей.
 Процесс приватизации по индивидуальным проектам и в сельском хозяйстве рассматривается отдельно, поскольку он происходил несколько иначе и имел особые значения и последствия для долговременного развития казахстанской экономики, соответственно сама приватизация и ее последствия оцениваются иначе.
Малая и массовая приватизация происходила под девизом: главное — это скорость приватизации и формирование как можно большего слоя собственников для обеспечения торжества социальной справедливости. Безусловно, и экономические, и политические факторы наступательного ведения рыночных реформ требовали проведения приватизации как можно более быстро, нельзя было затягивать процесс слишком долго, ибо это могло иметь для экономики высокую цену. Ведь стране достались в наследство от советской системы устаревшие в технико-технологическом плане и давно уже неэффективно работающие предприятия. Нахождение их дальше в государственной собственности было бы чревато либо массовой их остановкой, либо превратило бы их в балласт для государства. Их поддержка стала бы огромным бременем для бюджета страны (субсидии, неоправданные инвестиции, растрачивание материальных и трудовых ресурсов и т.д.). В итоге экономический кризис затянулся бы на долгие годы, поставив необратимость только что начатых рыночных и политических реформ под большой вопрос. Страна не выдержала бы длительного процесса реформирования экономики, не имея реальную перспективу ее роста в ближайшие годы. Да, приватизация действительно сама по себе может не привести к эффективному росту экономики, но она является стержнем всех радикальных экономических преобразований, без которых не может возникнуть в постсоветской стране эффективно развивающаяся экономика.
Однако все это не оправдывало стратегию – скорость ради скорости. Существовала необходимость разработки и принятия глубоко продуманного закона «о приватизации», проработки форм и способов приватизации, которые привели бы к активному инвестированию производства, кардинальному изменению ситуации на предприятиях и быстрейшему росту экономики, и только после этого нужно было проводить приватизацию быстро. Мы вообще не имели элементарного опыта в приватизации государственной собственности, а предстояло приватизировать огромную массу — более 37 тыс. больших, средних и малых предприятий с многообразными индивидуальными особенностями. У нас не было ни теоретической основы и методических материалов, ни возможности для изучения практики приватизации государственной собственности в посткоммунистических условиях (с 70-летним пребыванием в коммунистическом режиме), многообразия ее форм и методов с учетом особенностей предприятий.
Действительно, совсем скоро стало очевидным, что не были продуманы до конца формы и способы приватизации с оценкой их последствия на экономику и социальное положение населения. Неправильно были поставлены цели приватизации, не в полной мере были отработаны правовые вопросы, технологии и организации, выбор схемы ее проведения. Не были в Законе регламентированы вопросы соблюдения приватизаторами постприватизационных условий и ответственности за их нарушение, учета долгов приватизируемых объектов при оценке стоимости, которая также определялась без принятия во внимание уровня инфляции и девальвации курса национальной валюты. Продажа собственности осуществлялась на формально открытых, но на деле нетраспарентных аукционах, конкурсах и тендерах. Не было продумано, как обеспечить надежность и честность приватизации при полном отсутствии политических, экономических и правовых институтов, институтов гражданского общества, создание которых потребует не одного года (страна до сих пор не имеет полноценных таких институтов).
Не совсем корректно поставленные цели — скорость приватизации, формирование как можно большего слоя собственников и восстановление социальной справедливости придали приватизации не экономический, а социально-политический смысл. Идея купонной массовой приватизации была перенесена в Казахстан, насколько мне известно, иностранным советником президента страны г-ном Бенгом из опыта Чехословакии. Но это было главной ошибкой в приватизации государственной собственности, которая завершилась, не сделав владельцев купонов эффективными собственниками. Во-первых, бесплатная раздача акций предприятий по своей природе не могла породить эффективных собственников. Во-вторых, приватизация должна быть не социальным, а экономическим процессом, она должна проводиться с целью повышения эффективности, конкурентоспособности и рентабельности предприятий, что возможно при крупных инвестициях в производство. Приватизация и инвестиции, приватизация и рост эффективности производства – неотделимы. К таким результатам приватизация могла привести только при условии, что собственность попадает в руки эффективных собственников, имеющих возможность инвестировать в производство и способность реструктуризировать предприятия. Такую приватизацию можно было бы осуществлять, только продавая предприятия за деньги на исключительно прозрачных аукционах, конкурсах, тендерах тем, кто предложит высокую цену, лучшие планы реструктуризации и инвестирования предприятий.
Таким образом, малая и массовая приватизация стала больше тормозом, чем фактором оздоровления предприятий и роста экономики, поставила многие предприятия на грань экономического краха, а экономику – привела к рецессии на долгие годы. Раздача собственности под девизом социальной справедливости, продажа предприятий на непрозрачных аукционах и конкурсах стали прикрытием закулисного раздела основной части собственности между небольшой группой влиятельных как на республиканском, так и на местном уровнях государственных чиновников. Поэтому приватизацию собственности в Казахстане народ окрестил «прихватизацией».
Она породила крупномасштабную коррупцию, взятничество и злоупотребления служебным положением. Государственные чиновники наживались как «прихватывая» лучшие части собственности, так и извлекая огромную статусную, т.е. чиновничью ренту. Они получали также и политические дивиденды (что для них было немаловажно), представляя себя борцами за восстановление справедливости, за превращение массы в хозяев огромной собственности и участников проводимых в стране реформ. На деле бедные становились беднее, богатые – богаче, на одном полюсе общества была основная масса населения, охваченная нищетой, зато ставшая собственниками, а на другом – кучка людей, ставших несметно богатыми, ибо бумаги (купоны) достались народу, а собственность – чиновникам. Таков был итог индивидуальной и особенно массовой приватизации собственности в Казахстане.

• 66
• 66