АРАБЫ ИДУТ!

Абу Алиев

В последнее время непривычно участились встречи руководства Казахстана с арабскими лидерами как рабочие, так и официальные. Только за последний год таковые имели место с Объединенными Арабскими Эмиратами, Оманом,  Саудовской Аравией, Иорданией, Египтом, Кувейтом, Сирией и прочими, причем с некоторыми по нескольку раз. Беспрецедентную активность выказывают между тем и арабские деловые круги, в частности, в строительном и финансово-банковском секторах нашей экономики, реализации масштабных инфраструктурных проектов и так далее. Причем финансовый кризис, серьезно ослабивший интерес мирового бизнеса к республике, никак не повлиял на напористость арабов. Скорее, даже наоборот. Впору воскликнуть: арабы идут! Но как и почему это происходит?

Ради ясности представления отметим для начала, что традиционно к арабскому миру принято относить 21 государство Ближнего Востока и Северной Африки. По состоянию на 2008 год это приблизительно 320 миллионов человек, ВВП, эквивалентный двум триллионам долларов США, более 70 процентов углеводородных богатств Земли. Впрочем, сами арабы — отнюдь не единое целое. Они исполосованы линиями разлома, пронизаны множеством экономических, идеологических и политических коллизий.
Изначально процесс установления отношений между государствами Арабского мира и Казахстаном не отличался интенсивностью. Хотя обретшие независимость республики Центральной Азии привлекали большое внимание в контексте крушения биполярного мироустройства и поиска собственного места под солнцем. Раздавались, например, голоса о необходимости оказания не просто моральной, но и материальной поддержки «братьям по вере» в деле возвращения в лоно мусульманского мира. Помимо экономического и сырьевого потенциала интерес подогревался обладанием Казахстаном в начале 1990-х, кстати, единственным тогда в мусульманском сообществе ядерным оружием.
Уже в те времена на Ближнем Востоке накачивали мускулы экстремистские силы. Особенно активные ячейки действовали в Египте, Саудовской Аравии, Алжире и Судане. С точки зрения таких вот кругов пополнение мусульманских рядов новыми, да еще и весомыми игроками представлялось весьма заманчивым. Понятно, что официальные власти не особо жаловали радикалов, да и не разделяли их взглядов. Хотя призывы насколько возможно приблизить единоверцев, взять некое шефство над ним действительно звучали и в высших эшелонах. Другим побудительным фактором служила негласная конкуренция с региональными центрами влияния, в особенности с Ираном.
Но уже после первых ознакомительных  турне по Центральной Азии предпочтение было отдано выжидательной тактике. Во-первых, в арабских столицах пришли к неутешительному выводу, что обладают гораздо меньшими ресурсами влияния в сравнении с тем же Ираном или Турцией. Во-вторых, их приоритеты сводились к решению злободневных проблем внутри Арабского мира. В-третьих, среди местных элит не имелось ясного представления о том, какую ориентацию изберут новые партнеры.
Некоторое оживление наметилось со второй половины 1990-х. Не в последнюю очередь благодаря вступлению Казахстана и других соседей по Центральной Азии в организацию Исламская конференция. Один из животрепещущих мотивов тогда заключался в доступе и привлечении льготных инвестиций путем вхождения в финансовое учреждение в рамках организации – Исламский банк развития (ИБР).
Тем не менее насыщение двустороннего сотрудничества реальным содержанием, главным образом, что касается экономической начинки, все еще оставалось мизерным.
Да, были единичные случаи с заинтересованностью арабов вкладываться в Казахстан. В частности, можно упомянуть участие компании «Оман ойл» в разработке нефтяных месторождений на западе страны, Каспийском трубопроводном консорциуме, ряде инфраструктурных проектов, финансировавшихся по линии ИБР. Но большинство даже фрагментарных попыток оканчивалось безуспешно. Так, к примеру, неудача постигла крупную саудовскую компанию, пытавшуюся войти на зарождающийся рынок сотовой связи в Казахстане, строительную фирму «Бен Ладен групп», которая работала над генеральным планом Астаны, других первопроходцев. Да и по большому счету на протяжении 1990-х отсутствовали ключевые условия для масштабного сотрудничества: дефицит информации друг о друге, отсутствие прямых транспортных коммуникаций, в общем-то, схожие экспортные статьи с креном на сырье, наконец, неразвитость экономики Казахстана вкупе с нестабильностью законодательства, частой сменой руководителей отраслевых министерств – все это влекло изменение оговоренных правил игры.
Пожалуй, единственным объектом, привлекавшим внимание арабов, а речь, прежде всего, касалась богатых нефтяных монархий Персидского залива, выступала прерогатива  элитной охоты в Казахстане. Особым почетом и показателем престижности у арабов традиционно считается охота с ловчими птицами (с соколами-балобанами на дроф-красоток). Интрига заключалась в том, что практически во всех арабских странах охота на  редких представителей пернатых, занесенных в Красную книгу, находится под строжайшим запретом. Казахстан в данном случае подвернулся на редкость кстати. В погоне за лояльностью арабов республика недвусмысленно демонстрировала готовность поступиться природными богатствами, «нефтяные магнаты» выражали согласие заплатить любую цену ради удовлетворения национальных утех. Контакт состоялся.
Вскоре правительством уже было принято несколько постановлений, которые санкционировали охоту, определили квоты на отлов. Шейхи же не скупились на ответные жесты щедрости, в том числе финансовую поддержку природоохранных служб Казахстана. Конечно, сама охота и арабские финансовые вливания не имели прямую увязку между собой, хотя и подразумевались. Любопытный факт  — в республике есть только два региона, где еще остались популяции соколов-балобанов и дроф-красоток, это Мангистауская и Южно-Казахстанская области. И именно в этих областях, кроме столицы, арабы возводят крупные инфраструктурные и социальные объекты.
Отдельного разговора заслуживает роль арабов в застройке Астаны. Никто в мире, кроме арабских эмиров, не выделял безвозмездные гранты на строительство столицы. Но ведь и Казахстан никому, кроме арабов, не предоставлял эксклюзивных прав на охоту с соколами. Так, Объединенные Арабские Эмираты и Саудовская Аравия направили на эти цели по 15 миллионов,  Катар, Кувейт и Оман — по 10 миллионов долларов США каждый. Среди реализованных на эти средства объектов выделим дворец президента «Ак орда», здание сената парламента, центральную мечеть «НурАстана», Дом приемов и т.д. Суммарный взнос в экономику республики арабских фондов, в частности, Исламского банка развития, Фонда Абу-Даби, Кувейтского фонда арабского экономического развития и Саудовского фонда развития превысил 200 миллионов долларов США. Все дело в том, что процветающие ныне арабские монархии не были бы таковыми без прагматизма и четкого долгосрочного расчета. Поэтому безвозмездная помощь братскому Казахстану не могла являться выражением альтруизма. Все в этом мире имеет свою стоимость.
Вроде бы оказанная помощь считается позитивным моментом в эволюции связей Казахстана с арабским миром. Вместе с тем инвестиции, носящие односторонний характер, не могут не настораживать. Тем более что они должны приносить дивиденды своим владельцам, если не экономические, то хотя бы политические. Потому при финансировании строительства Астаны те же шейхи могут апеллировать своими вкладами для заключения выгодных для себя контрактов с казахстанской стороной.
Наконец, сам торг национальным достоянием, каковой в том числе являются флора и фауна, ущербен в принципе. Ибо именно бережное отношение к национальному достоянию и формирует международную репутацию страны. Ее попросту нельзя оценить деньгами. Тогда в середине и конце 1990-х пресса, общественные и природоохранные организации и даже отдельные парламентарии пытались воспрепятствовать «соколиной дипломатии» — именно так в те годы был назван сей диковинный способ  межгосударственного сближения. И хотя назревающий скандал в конце концов удалось замять, проблема осталась. Специалисты считают, что в Казахстане таких уникальных птиц, как сокол-балобан, осталось всего 150-200 гнездящихся пар (в начале 1990-х годов их популяция насчитывала 4 тысячи). Есть опасность, что если ситуация сохранит нынешнюю динамику, то в течение трех лет этот вид птиц полностью исчезнет.
Между тем серьезным фактором, понудившим арабов обратить взоры на Казахстан, стали события 11 сентября 2001 года. Прежде всего, с точки зрения избыточного капитала арабских монархий. Тогда в пылу развязанной американцами «охоты на ведьм» их авуары  в западных банках оказались под угрозой замораживания.
Речь идет о внушительных  суммах. Например, в одной только Саудовской Аравии насчитывается свыше 50 тысяч миллионеров с общим состоянием  800 миллиардов долларов. Аналогичные показатели в  Эмиратах составляли более 300 миллиардов, в Кувейте – 200 миллиардов долларов. Поэтому свои накопления арабы спешно стали выводить в страны Азии, отчасти СНГ. 
Но в сравнении даже с игроками средней величины, наподобие Турции или Ирана, масштаб арабского присутствия в республике оставался мелким, уровень внимания – неадекватным. О сказанном можно судить хотя бы по такому факту: в период с 1991 по 2005 год из двух десятков арабских стран Казахстан на уровне глав государств посетили лишь ныне покойный палестинский вождь Ясир Арафат и эмир крошечного Катара.
Дела стремительно пошли в гору с 2006 года. Среди стратегических мотивов данной тенденции уместно выделить следующие: желание арабов диверсифицировать свои внешнеполитические и торгово-экономические связи, снизив тем самым уязвимость перед Западом. Одной из сфер приложения усилий в этом смысле и служили бывшие страны СССР, особенно Россия, Украина и Казахстан (напомним, в эпоху «холодной» войны арабы преимущественно делали ставку на Советский Союз); отпор нарастающим год от года нападкам на мусульманский мир, имея в виду весомость позиций Астаны в отношениях с ключевыми центрами влияния – Вашингтоном, Москвой и Пекином; иранский фактор в свете известных опасений арабских монархий и шанса использовать Казахстан в арсенале средств воздействия на Тегеран; посредническая миссия Казахстана в диалоге арабов с Израилем с прицелом на неплохие контакты между Астаной и Тель-Авивом, а также международные инициативы президента Н.Назарбаева, в частности, СВМДА и диалог между религиями (участвуют и арабские страны, и Израиль). Среди экономических мотиваций резонно отметить: нефтяной фактор; интересы частных компаний и инвестиционных фондов Арабского мира, размещение финансовых средств, продовольственная безопасность, имея в виду экспортный потенциал Казахстана. Помимо прочего нельзя не упомянуть личный доверительный тон, который установился между казахским лидером и его арабскими коллегами, – момент, возможно, не имеющий большого значения в диалоге с Западом, но отнюдь не в данном контексте.
Вероятно, свою роль сыграл такой элемент, как групповой сигнал, — когда вслед за первым арабом, разглядевшим в Астане надежного партнера, потянулись другие.
Буквально за два года торговый оборот Казахстана с Арабским миром вырос в разы и достиг 500 миллионов долларов США. Конечно, в сопоставлении с крупными торговыми партнерами, как Россия или Китай, объем незначительный. Но если принять во внимание динамику, то данный результат является весьма показательным. На Западе страны запущен казахстанско-эмиратский проект «Актау-сити» с бюджетом в несколько миллиардов долларов, в Астане возводится другой амбициозный проект – «Абу-Даби Плаза», один из гигантов строительной индустрии на Ближнем Востоке компания «Damac» также присматривается к Алматы и Астане. В ближайших планах: запуск целого ряда производств, социальных объектов с привлечением арабского капитала. 
По словам принца Аль-Уалид бен Талала, входящего в 10 богатейших людей планеты, председателя совета директоров компании Kingdom, «Саудовская Аравия будет наращивать не только свои капиталовложения в Казахстан, но и способствовать их привлечению из других арабских стран. Например, нас заинтересовал гостиничный бизнес. Мы привлечем в вашу республику, причем не только в Алматы и  Астану, но и другие регионы Казахстана,  такие компании, как Four seasons и Citibаnk».
Недавно эмиратский инвестиционный фонд выкупил 25% Казкоммерцбанка. Что уже говорит о многом. И здесь пристального внимания заслуживает тема исламского банкинга. Его специфика в том, что банковские проценты выведены, согласно шариату, из экономического оборота. Отношения банка и клиента основаны на принципах доверия, когда беспроцентная ссуда, как правило, предоставляется фирмам-партнерам банка. Что касается прибыли банка, то она создается в результате совместных операций. Растущий интерес и проникновение исламского банкинга логичны: наши БВУ нуждаются в альтернативных и более гибких инструментах финансирования, увеличении базы инвесторов и диверсификации источников фондирования. Казкоммерцбанк, Банк Туран-Алем и другие уже вплотную работают над внедрением этой формы банкинга. 
Есть движение и в обратном направлении. Так, одним из основных направлений частных инвестиций из Казахстана за рубеж являются ОАЭ, в частности, их рынок недвижимости. Объем экспорта нашей пшеницы в Египет уже приблизился к отметке 1 миллион тонн. В этой связи Астаной и Каиром рассматривается возможность строительства терминала и завода по производству муки в одном из средиземноморских портов. Подобные примеры прорывного сотрудничества можно перечислять долго.
В целом же отношения с Арабским миром имеют большую ценность для Астаны, причем не столько текущую, сколько перспективную: реализация крупных инвестиционных проектов с арабскими партнерами, а также перенос их опыта развития в Казахстан. Особенно это относится к ноу-хау шейхов в установлении государственного контроля над нефтяной индустрией.  Не меньшее значение имеют их колоссальные финансовые накопления. Как замечено в американском журнале Вusiness week, инвестиции из стран Персидского залива, основанные на доходах от нефти, менее всего подвержены ситуационной девальвации – в отличие от западных инвесторов, переживающих не лучшие времена из-за кризиса на кредитных и финансовых рынках. Стало быть, сотрудничество с арабами не только удачно ложится под идеологию многовекторной внешней политики Астаны, но и способно подставить плечо в трудный час, например, в случае с назревающим глобальным финансовым кризисом. Вот только сам тон сотрудничества было бы желательно выдерживать на принципах равноправия, не размениваясь по мелочам, в том числе не забывая о бедных соколах-балобанах.

• 52
• 37