НЕФТЯНЫЕ АППЕТИТЫ ДРАКОНА

Магжан Куанышбаев

В последние годы Пекин превращается в одного из главных акторов в новой «Большой игре» в Центральной Азии. Ставки здесь велики: геополитическое значение региона, как «пуповины» крупнейшего континента, на стыке России, Китая и Мусульманского мира, геоэкономический фактор, интересы поддержания безопасности. Но особое значение в списке приоритетов приобретает энергетический контекст.

Небывалый в течение последней четверти века экономический рост в соседнем Китае вызывает постоянный энергетический голод и заставляет импортировать нефть и газ. Добыча нефти в самой Поднебесной переживает застой, а чрезмерное потребление угля оборачивается настоящим кошмаром для окружающей среды. Поэтому делается все, чтобы покрыть разницу между спросом и предложением за счет стремительной экспансии за рубежом.
О каких же цифрах идет речь? В 1999 году, например, добыча нефти в КНР составила 160 миллионов тонн – пятый показатель на планете. Тогда нефтяной дефицит равнялся 28 миллионам тонн. Всего год спустя, по данным Китайской национальной нефтяной компании, спрос на импортную нефть достиг 35 миллионов тонн. К 2010 году он составит 100 миллионов, а к 2020 году перевалит за отметку 200 миллионов тонн.
Китай, таким образом, вырастает в крупнейшего потребителя «черного золота». Нынешнее лидерство США, по оценкам специалистов – временно, и уже в ближайшие годы бурно растущий «дракон» не просто потеснит американцев, но и будет контролировать большую долю нефтяных операций в мире. Не так давно китайское правительство создало несколько компаний (добывающую CNPC (КННК), офшорную CNOOC и нефтехимическую Sinopec) для ликвидации неумолимо растущего дефицита на ГСМ на внутреннем рынке. Эти группировки, внешне выступающие на мировом рынке как бы самостоятельно, на самом деле патронируемые Пекином, уже присоединились к глобальным нефтедобывающим корпорациям. Задача перед ними простая – экспансия и участие в разработке месторождений по всему миру – от Бразилии, Африки и Ближнего Востока до Каспия. Причем она не ограничивается насыщением экономики Поднебесной, но и включает участие в самостоятельных, коммерчески выгодных проектах.
Стоит иметь в виду, что между нефтяными корпорациями КНР существует определенное территориальное размежевание интересов. Известная нам Китайская национальная нефтяная корпорация (КННК) специализируется на трех стратегических направлениях: в Северной Африке с опорой на Судан, в Центральной Азии с опорой на Казахстан и в Южной Америке с опорой на Венесуэлу. Ближний Восток, по-видимому, до сих пор не привлекал существенные инвестиционные вливания этой корпорации. Этот регион значительно больше привлекает инвестиции Китайской нефтехимической корпорации, которая одновременно является и главным китайским импортером нефти (до 80% всего объема импорта). В 2003 году ей удалость осуществить прорыв на иранский рынок, а в начале 2004 года получить контракт на разработку крупнейших газовых месторождений в южной части Саудовской Аравии, что вызвало тогда серьезное недовольство в США и попытки вытеснить китайскую компанию из этого региона.
Новые геополитические реалии – создание в непосредственной близости от китайских границ структур передового базирования американских войск, взятие под контроль Ирака и, не исключено, в будущем Ирана – заставляют Китай спешно реагировать на эти вызовы. Достаточно сказать, что в 2000-м две трети покупаемой китайцами за рубежом нефти приходились на долю именно Персидского залива. А в 2010 году, если Пекин не совершил бы прорыва в ином направлении, доля персидского «черного золота» могла достичь 80 процентов. Поэтому китайцы намного раньше, то есть до того, как Вашингтон взял под контроль иракскую нефть, не скрывали своей заинтересованности в выходе в такие регионы, откуда нефть могла бы попадать к ним напрямую, минуя пролив Малакка, находящийся под контролем американцев.
Показательно, что, продвигая свои внешнеэкономические интересы, Пекин не обращает внимания на всякие политические предрассудки. Это можно было отчетливо наблюдать, когда китайцы, не присоединились к американским санкциям против так называемых «стран-изгоев», добились увеличения числа концессий на разведку и добычу нефти в Ираке и Судане, а также приобрели паи нефтяных месторождений в Венесуэле. Ведется масштабное освоение нефтяных активов в странах Африки.
Так, Китай сегодня получает около 30% своей нефти из «Черного континента». Лишь недавно ее компании заключили нефтяные соглашения, связавшие КНР с двумя крупнейшими странами материка — Нигерией и Южной Африкой. При этом инвесторы из Поднебесной не скупятся на предоставление льготных кредитов или безвозмездных субсидий для беднейших государств Африки. Эти, кстати, весьма немалые, средства идут на строительство инфраструктуры, больниц и школ, и представляют собой разительный контраст с жесткими, подчас грубыми требованиями МВФ и Всемирного банка. Так, только в 2006 году Пекин выделил более 8 млрд. долларов Нигерии, Анголе и Мозамбику, а Всемирный банк — лишь 2,3 млрд. долларов для всех стран Африки к югу от Сахары. Гана ведет переговоры о китайском кредите на сумму в 1,2 млрд. долларов для электрификации. В отличие от Всемирного банка, де факто инструмента внешней экономической политики США, Китай не обуславливает свои кредиты. КННК является также крупнейшим инвестором в Судане. Начиная с 1999 года, компания вложила в это самое большое по территории африканское государство, по меньшей мере, 15 млрд. долларов. Эта, связанная с нефтью, дипломатия привела к смешным обвинениям из Белого дома, что Пекин де пытается «обезопасить свои источники нефти», как будто бы вашингтонская внешняя политика сама не занималась этим все последнее столетие.
Однако приоритетное внимание китайцев обращено к примыкающим России и центрально-азиатскому региону. Ибо, закрепившись на местном рынке нефти и газа, протянув сеть трубопроводов, Поднебесная империя добивается ключевой стратегической цели – исключает ограничительное влияние третьих сил. Правда, Россия – это не только торговый партнер, но в некотором роде и конкурент Поднебесной. Хотя стороны и успели официально оформить намерения о взаимном сотрудничестве в энергетической сфере, доподлинно остается неизвестным, как может быть использована «нефтяная дубинка» в случае охлаждения климата во взаимоотношениях Москвы и Пекина. Китайцы прекрасно осознают это. Потому-то и возрастает для них значение Центральной Азии, особенно соседнего Казахстана, как потенциального поставщика углеводородных ресурсов.
При этом наличие крупных запасов полезных ископаемых при отсутствии экспортных пошлин и щадящем инвестиционном законодательстве превратили республики нашего региона в важнейший сырьевой придаток. А неразвитость обрабатывающей промышленности при дешевизне китайских товаров экономически уже привязал их внутренний рынок к КНР.
Еще в 1997 году между КННК и Министерством энергетики РК было подписано соглашение о строительстве трубопровода из Западного Казахстана в Китай.  Причем, в долгосрочной перспективе имелось в виду не только обеспечение растущих потребностей экономики КНР, но и других стран Юго-Восточной Азии, включая Японию и Южную Корею. В пользу этого маршрута говорило то, что, несмотря на свою протяженность, он лишен серьезных топографических проблем и начал бы обслуживать бездонный рынок еще до того, как достигнет перевалочных пунктов. Но реализация амбициозного проекта затянулась, что помимо прочего было связано с нежеланием других игроков на мировом рынке углеводородов, в первую очередь России и США, создавать альтернативы собственным (соответственно «Тенгиз–Новороссийск» и «Баку–Тбилиси–Джейхан») экспортным трубопроводам. Тем не менее, к концу 2005 года новый канал Атасу-Алашанькоу протяженностью 962 км. был пущен в строй. Его пропускная способность 20 млн. тонн нефти в год. В реализацию проекта КНР и РК вложили свыше 800 млн. долларов. На своей территории Китай подсуетился и проложил нефтепровод Алашанькоу-Душаньцзы длиной 252 км. В Душаньцзы находится нефтеперерабатывающий завод.
В самом Пекине убеждены, что «энергетическая дипломатия в отношении России, Казахстана и Мьянмы (прием ближневосточной нефти) чрезвычайна важна, поскольку касается поставок, которые могут поддержать Поднебесную во время кризиса. И каждый новый проект может стать дублером для других. Это демонстрирует, что КНР размещает яйца в максимально возможное количество корзин, не упуская ни единого шанса.
Без преувеличения, в XXI веке вопросы безопасности в Центральной Азии напрямую будут зависеть от ситуации вокруг освоения минеральных ресурсов на Каспийском море. Все более активное участие в этом направлении проявляет Россия, Иран, Западный мир. Неудивительно, что и Пекин не собирается довольствоваться ролью пассивного наблюдателя. Все в том же 1997 году КННК превратилась в держателя контрольного пакета акций в крупном совместном предприятии «Актобемунайгаз» в Западном Казахстане. Кстати, такой ход стал возможным лишь благодаря тесной увязке китайцами вопроса с перспективами строительства трубопровода Атасу-Алашанькоу.
«На наш взгляд, действия нашего правительства в отношении продажи госпакета акций «Актобемунайгаз» были поспешными, — заявила тогда директор Центра анализа общественных проблем Меруерт Махмутова. — Госпакет акций — важный инструмент влияния. Расставание с ним в стратегически важных отраслях экономики создает риски для будущего Казахстана. К тому же по всему миру сейчас наблюдается китайская экспансия. В страны завозятся неквалифицированные китайские трудовые ресурсы».
Следом Китайская инвестиционная компания СITIC приобрела право на разработку богатого нефтяного месторождения Каражанбас на западе Казахстана. Стоимость сделки составила 1,9 млрд. долларов. Добываемая здесь нефть транспортируется на морские терминалы в Черном и Средиземном морях. До сделки право на разработку казахстанского месторождения принадлежало компании Nations Energy, зарегистрированной в Канаде.  Разведанные запасы Каражанбаса, находящегося на полуострове Бузачи в Каспийском море, составляют 340 млн. баррелей нефти. Сейчас на нем добывается более 50 тыс. баррелей в день. Правительство Казахстана поначалу возражало против продажи права на разработку месторождения китайскому инвестору. Однако договоренность в конечном итоге была достигнута. В частности, после того, как СITIC предоставила национальной компании «КазМунайГаз» право в течение года выкупить половину акций предприятия, разрабатывающего месторождение.
Некоторые члены парламента Казахстана высказывали опасения, что Китай получает слишком большое влияние на энергетические ресурсы страны. «Настораживает агрессивная экспансия КНР в нефтегазовую сферу. На наших глазах ведется большая работа по приобретению ряда нефтяных компаний, работающих в Казахстане. Это очень даже настойчиво и, можно даже сказать, прямолинейно», — заявил тогда один из мажилисменов. Депутат Виктор Егоров вовсе поставил под сомнение соблюдение национальных интересов: «Конкретный пример, как в КНР относятся к проблемам нашей экономики: Восточный Казахстан, Иртыш. Они делают отводной канал у себя. Каким образом это отразится на нас, на экологической обстановке Казахстана? Даже переговоры не хотят вести на эту тему. А дальше? Обладая 40% добычи нефти… Насколько вообще национальные интересы Казахстана здесь могут быть представлены?»
Между тем обращает внимание жесткая система защиты энергетической безопасности, которую Китай установил у себя внутри. Так, в ближайшее время вряд ли будет допущено строительство нефтеперерабатывающих предприятий с чисто иностранным капиталом. Что же касается предприятий со смешанным капиталом, то оно станет возможным при сохранении контрольного пакета за китайской стороной. Мощность каждого из вновь строящихся предприятий должна быть не менее 8 млн. тонн. Не будет поощряться созданные иностранным капиталом системы сбыта нефтепродуктов, включая автозаправочные станции. Строительство предприятий со смешанным капиталом в этой области также допускается при тотальном контроле властей в Пекине.
Как говорится, аппетит приходит во время еды. Так и КННК не собиралась останавливаться на достигнутом. В 2006 году среди множества претендентов на приобретение контрольного пакета акций другой крупной казахстанской нефтяной компании PetroKazakhstan «пальма первенства» снова оказалась в руках китайцев.  Сумма контракта составила 4,18 млрд. долларов. Однако и при этом «КазМунайГаз» получил пакет акций компании, как потом отмечалось, «необходимый для сохранения стратегического контроля Казахстана за деятельностью недропользователя».
Осведомленные источники в этой связи замечают, что «с китайцами конкурировать очень трудно». Трудность, как для американских компаний, так и для представителей других стран, в том, что китайские фирмы готовы переплачивать за иностранные активы, если в результате покупка пойдет на пользу региональному влиянию и обеспечит КНР доступ к энергоресурсам. В этом ключе китайские бизнесмены выступают в качестве платформы, на которой Пекин строит свою внешнюю политику, в то время как их американские коллеги смотрят только на рыночные факторы.
Настойчивость поднебесной проявилась также в желании обрести доли в перспективном Международном консорциуме по разработке месторождения Кашаган, которое входит в пятерку крупнейших в мире с запасами в 13 млрд. баррелей нефти. При этом уже к 2014 году объемы добычи здесь ожидаются в размере 2 млн. баррелей в сутки.
Непомерные амбиции китайцев вызвали вполне оправданную тревогу западных компаний. Конкуренция конкуренцией, но, когда дело затрагивает корпоративные интересы, они демонстрируют поразительную согласованность и спетость. Это отчетливо проявилось летом 2002 года в ходе торгов на высвободившийся пакет акций в Кашаганском проекте. Тогда западные деловые круги выступили единым фронтом и блокировали участие компаний КНР. В ответ в Пекине пригрозили введением ответных санкций, в частности, против англо-голландской «Шелл». Один китайский чиновник заявил буквально следующее: «У нас хорошая память и мы долго будем это помнить. Такое решение неблагоприятно скажется на бизнесе «Шелл» в Китае».
Ясно, что выход Поднебесной к Каспийскому морю приведет к серьезному столкновению интересов Запада, России и собственно КНР. Но только таким путем Поднебесная сможет обеспечить предпосылки для энергетической независимости, что является одним из условий дальнейшего экономического роста. Необходимо отметить и то, что выход Китая к Каспию ослабляет значение Персидского залива и создает все необходимые предпосылки к установлению естественного энергополитического блока под эгидой Пекина. В данный блок гарантированно войдут не только Казахстан и Узбекистан, но и Туркменистан. А краткосрочный разрыв договора между Туркменистаном и российским «Газпромом» в 2006 году дал экспертам ясный сигнал к тому, что КНР уже сегодня готов покупать газ у преемника Туркменбаши по цене, вдвое больше той, что платят те же россияне. С этой целью готовится необходимая инфраструктура.
Так, один из последних совместных проектов Астаны и Пекина нацелен на  строительство двойного газопровода, длиной 1305 км. После завершения строительства в 2013 году он сможет пропускать по 40 млрд. кубометров газа в год: 30 млрд. будут предназначаться Китаю, 10 млрд. останутся в  Казахстане. При этом казахстанский отрезок трубопровода намечено проложить уже к лету 2010 года. Его стоимость  составит по предварительным оценкам 6 млрд. долларов.
Таким образом, Китай с присущей ему основательностью превращается в одного из главных действующих лиц в новой «Большой игре» в Центральной Азии и посылает вызов другим геополитическим соперникам — России, США, ЕС, Ирану и Турции. Вкладывая огромные средства в нефтегазовую отрасль региона, Поднебесная заботится не только о легком и надежном доступе к энергоносителям, но также налаживает прочные стратегические связи с местными столицами. Одновременно прилагаются усилия, чтобы создать новую зону влияния на Ближнем Востоке, развивая тесные отношения с Ираном и Ираком в расчете на прямые поставки энергоносителей в КНР через Центральную Азию. В этом случае не далек тот час, когда США потеряют монополию на ближневосточную нефть со всеми вытекающими отсюда последствиями для глобального рынка нефти и газа.
Нефть и большая политика понятия неразрывные — это уже аксиома наших дней. Если верить некоторым китайским аналитикам, американская среднесрочная стратегия предполагает отторжение от Поднебесной ее западных окраин – Тибета и Синьцзяна – с целью возведения барьера в виде «мини-государств», отрезающего от углеводородных богатств Центральной Азии.
В настоящее время структура китайского импорта нефти выглядит так: 50% дает Ближний Восток; 12% — АТР; 30% — Африка; 5% — Латинская Америка. Однако известные проблемы военно-политический нестабильности и террористических угроз сдерживают узловое направление на Ближнем Востоке. В этих условиях Китай вынужден осваивать «рискованные» рынки — в Папуа Новой Гвинее, Анголе, Судане, Таиланде, Венесуэле. Всего же КНР проводит разведку и осваивает нефть и газ в 27 странах мира.

• 58
• 63