Холодный декабрь 86-го

КАК ЭТО БЫЛО
Декабрьские волнения в столице Казахстана стали «первой ласточкой» в СССР в ряду выступлений против существующего строя. Детонатором трагедии, как известно, послужило злополучное решение о снятии с должности многолетнего руководителя КазССР Динмухамеда Кунаева и замене его на «чужака», хотя глубинные причины заключались в ущербной политике Кремля, в надменном отношении к национальным окраинам. Это было, по сути, первое в стране столкновение двух сил: молодой, неокрепшей демократии и реакционной административно-командной машины.
Сам Динмухамед Ахметович за всю историю местной партийной организации был всего третьим казахом, занимавшим высший пост. Был и оставался человеком системы, беспредельно верил в социалистический выбор. Как первый секретарь ЦК Компартии, активно проводил в жизнь политику Центра. Но он много сделал для социально-экономического развития Казахстана. Демонстрируя тип партийных деятелей, обладавших широкой эрудицией и культурой, бережно относился к представителям науки и искусства. Будет правильно сказать, что Кунаев представлял собой авторитарный тип руководителя с претензией на просвещенного лидера. И, тем не менее, 16 декабря 1986 года на пленуме ЦК Компартии Казахстана с указания Москвы он был освобожден от должности. Один из ветеранов Политбюро ЦК КПСС оказался объектом кампании по борьбе с коррупцией, затеянной реформаторами из команды Горбачёва.
Новым боссом в Казахстан был направлен «верный солдат партии», как он сам себя называл, Геннадий Колбин. Кстати, это был первый и последний прецедент в истории СССР, когда во главе национальной республики поставили чиновника, не только не представляющего коренного этноса, но даже и не жившего в ней. Это ущемило достоинство казахов, их национальное самосознание, вызвало чувство обиды. На этот комплекс причин накладывались провалы в социальной и национальной политике, экономике, маргинализация населения. Все это, соединяясь в едином векторе, дало мощную этническую мобилизацию, вызвав импульсивный всплеск недовольства. Буквально на следующий день после скандального пленума ЦК значительные массы казахской молодежи и студенчества вышли на центральную площадь столицы.
Партийное руководство не пожелало вступить в диалог с молодежью — вместо этого площадь была оцеплена, стянуты войска Алматинского гарнизона, в школы, институты, университеты направлена строгая директива — не выпускать учащихся за пределы учебных заведений. Предпочтение было отдано силовому решению вопроса.
На безоружных юношей и девушек были мобилизованы милиция, войсковые и пожарные части. Избивая и калеча людей саперными лопатками, обливая в стужу холодной водой из брандспойтов, митинг удалось разогнать лишь к вечеру. В городе ввели комендантский час, беззащитная казахская молодежь превратилась в объект репрессий. При этом подверглись аресту свыше 2400 демонстрантов, телесные повреждения получили 1722 человека. Статистика о количестве погибших в те страшные дни замалчивается по сию пору. В ходе последующих преследований к уголовной ответственности привлечено 99 человек, 309 студентов отчислены из учебных заведений, 758 человек исключены из комсомола, что было равноценно полнейшей обструкции.
Установлен факт вывоза за город большого количества задержанных на площади им. Брежнева — их вывозили специальными машинами и автобусами за 25—50 км от города и оставляли полуодетыми в поле на снегу, с некоторых были сняты брюки.
Уже теперь бывший начальник политотдела МВД КазССР генерал-майор Калматаев писал: «Разве не нарушение соцзаконности, что парней и девушек, задержанных после очередной «операции», по несколько часов (в декабре) заставляли лежать на земле? При этом солдаты добивались, чтобы они обязательно грудью задевали землю, а тот, кто хоть на секунду смел поднять голову или оторвать грудь от земли, сразу же получал очередной удар дубинкой. Я об этом безобразии неоднократно докладывал в течение 17—18 декабря бывшему второму секретарю ЦК Мирошхину и бывшему министру внутренних дел Князеву. Мирошхин зло усмехнулся: «Ты, может, им одеяло принесешь из дома?»

Динмухамед Кунаев: «Оправданий себе не ищу, решения принимал правильные и неправильные: были и ошибки, и удачи. Но одно знаю точно: нельзя много лет подряд быть «во главе». Теряется чутье по отношению к окружающим тебя лицам. Свежих мыслей не понимаешь или не принимаешь, перестаешь быть критичным по отношению к себе. Делаешь неизбежные промахи, и более всего — в кадровой политике».

Тем временем «за мужество и самоотверженность», проявленные при подавлении «декабрьских беспорядков», боевым орденом Красной Звезды награжден министр внутренних дел Казахской ССР Г.Н. Князев. Государственных наград и почетных званий удостоены его заместитель Э.О. Басаров и другие ответработники правоохранительных органов. 1586 сотрудников МВД КазССР поощрены почетными грамотами, знаками «За отличную службу», «Отличник милиции», денежными премиями, благодарностями, путевками в санатории, 250 человек награждены медалями и столько же — почетными грамотами Президиума Верховного Совета Казахской ССР. Награждение участников избиения и убийства молодежи — одна из самых позорных страниц нашей истории. Не удивительно, что оно проводилось негласно, указы о награждениях и поощрениях не публиковались.
Представители старшего поколения, научная и творческая интеллигенция в мыслях были солидарны с казахскими декабристами, но выражать протест в открытую посмели одиночки. Большинство хранило гнетущее молчание.

ПО ЗАКОНУ БУМЕРАНГА
Расследование, начатое по инициативе популярного общественного деятеля и поэта Мухтара Шаханова, пролило свет на многие темные стороны декабрьских событий. Но это было значительно позднее, после похорон Советского Союза. Шаханов, в частности, писал: «Непосредственное руководство подавлением выступления и последующими репрессиями осуществляли представители Центра. Вместе с тем объективность требует признать, что моральную и политическую ответственность за пассивную, соглашательскую позицию самоустранения от влияния на принятие ключевых решений, ход событий и на развернутую за ними кампанию репрессий в равной мере должны разделить советское руководство, правительство, секретари и члены бюро ЦК Компартии Казахстана».
«Никто из местного руководства не выразил своего протеста, несогласия по поводу совершающегося беззакония, не потребовал созыва бюро, пленума ЦК, не обратился в ЦК КПСС, к народу. Никто из них не протестовал и против неправомерных действий правоохранительных органов, против превышения ими своих полномочий. В беседах с Комиссией многие бывшие руководители обнаруживали провалы в памяти, ссылались на шок, заявляли, что не видели нарушений, не знали о них, ссылались на злую волю Колбина и диктат Центра и т.д., всеми способами пытались оправдать себя».

В 2007 году тогдашний аким Алматы Имангали Тасмагамбетов (во времена СССР — первый секретарь ЦК ЛКСМ Казахстана) совместно со строительной компанией «Базис-А» с большой помпой презентовали проект возведения торгово-развлекательного центра на площади Республики. На той самой, где пролилась кровь казахских декабристов. Вековые ели, украшавшие площадь, выкорчеваны, сама площадь из-за подземных работ треснула. Год спустя выяснилось, что торгово-развлекательный центр строить не будут. Теперь в акимате ломают голову, что делать на месте изрытой площади плача и гнева…

Более того, вместо объективного анализа причин трагедии были предприняты попытки найти крайнего. Под пресс попал и бывший руководитель Казахстана. Комиссия Шаханова позже обнародует: «В адрес Кунаева выдвигалось обвинение, что он своим отказом выступить перед демонстрантами выразил неприятие решения об избрании Колбина и в какой-то мере повлиял на переход мирной демонстрации в массовые беспорядки. Комиссия располагает противоречивыми сведениями на этот счет. Действительно, после двух телефонных звонков от Мирошхина и Колбина Кунаев прибыл в ЦК около 11 часов утра 17 декабря, просидел в приемной секретаря два часа, а около 13 часов Колбин, после очередного телефонного разговора с Москвой, заявил: «Вы свободны и можете отдыхать, с ситуацией справимся сами». И «справились»…
Между тем в постановлении ЦК КПСС волнения в Алма-Ате были обозначены как проявление «казахского национализма». По бездумной воле Кремля многонациональную республику в одночасье ввергли в атмосферу межэтнического отчуждения. Народ, всегда распахивавший объятия навстречу страждущим, гонимым, народ, пригревший в лихолетье миллионы русских, немцев, грузин, чеченцев, украинцев и других, превратился в объект злых нападок и притеснений на собственной земле.
То была чудовищная расправа, учиненная издыхающим режимом над непокорными и вольнолюбивыми ребятами. Даже тень спектакля-суда над героем восстания Кайратом Рыскулбековым напугала кремлевских ставленников. Лишились должностей ряд редакторов только за то, что опубликовали в своих газетах фотографии с процесса, где обвиняемый с гордо поднятой головой сам выглядел обвинителем. Постыдно, что многие из тех, кто записался в духовные поводыри нации, выступили подпевалами гонений, беспринципно обслуживающими заказ «сверху». На страницах многотиражек и с экранов телевизоров эта псевдоэлита клеймила собственную молодежь. С их подачи истинных сынов Отечества окрестили «кучкой наркоманов и алкоголиков». Поразительно, насколько живучи оказываются порой низменные качества и как ловко перерождаются их носители!
Вокруг событий декабря 1986 года многое остается пока скрытым от глаз, начиная от мотивов и подлинных организаторов кровопролития и заканчивая тем, кто находился по другую сторону баррикад. Но правда нетороплива, но и неминуема. Правда, которая еще пылится в архивах КГБ, которая не стерлась из памяти очевидцев той трагедии. Она — бумеранг, который обязательно возвращается.

• 61
• 52