Создавать свое, а не подражать

За все годы независимости Казахстан, наверное, как никто другой на пространстве СНГ проявил себя на ниве заимствования иностранного опыта. Вполне оправданная, на первый взгляд, тактика поведения, особенно для такой молодой страны, как наша. Цели преследовались также самые что ни на есть рациональные — применить уже готовые рецепты для развития, ибо издавна замечено: легче подражается, чем создается.

Уже в самом начале 1990-х республика предприняла попытки следовать турецкой модели развития. Продвинутость рыночных реформ в стане анатолийских тюрков, успешный опыт секуляризма в традиционном мусульманском социуме, да и родственные узы служили тогда достаточным основанием. США, Европа, в общем-то, не возражали подобной ориентации Казахстана, а также других государств Центральной Азии и Кавказа. Скорее, даже наоборот. Наряду с прозападной позицией Анкары, являющейся к тому же членом НАТО, такая лояльность ложилась в унисон геополитическим устремлениям Белого дома — максимально отдалить регион от опеки бывшей метрополии в лице России. Однако в силу разных обстоятельств и, несмотря на расширение сотрудничества между некогда разрозненными частями Тюркского мира, Турция для нашей страны перестала ассоциироваться с образцом для подражания.

Взамен внимание отечественных стратегов переключилось на страны Юго-Восточной Азии. Динамичные темпы роста местных экономик, современные технологии и конкурентоспособность — вот что, в первую очередь, привлекало повышенный интерес. Собственно в этот период и была презентована знаменитая стратегия развития — «Казахстан-2030». Неудивительно, что документ сей был наполнен именно мотивами и амбициями «азиатских тигров», по образцу которых планировалось взрастить другого представителя из семейства кошачьих — центрально-азиатского «барса». Труды азиатских реформаторов в описываемый период пользовались бешеной популярностью. Считалось признаком недалекости, а то и дурного вкуса, если ученые мужи не цитировали Мохатхира Мухаммада, Ли Куан Ю и прочих мэтров. Забегая вперед, заметим, Программа-2030 уже в 2011 году была объявлена досрочно выполненной. Это вызвало в обществе немало вопросов. Однако в новых политических условиях и при сопутствующей конъюнктуре ее место заняла не менее грандиозная «Казахстан-2050». О барсе, параллелях с другими экземплярами животного мира, правда, уже речи не велись.

Справедливости ради, скажем, что время от времени страна все же возвращалась к опыту Южной Кореи, Сингапура, Малайзии, влиянием которых были навеяны такие многообещающие проекты, как хабы, социально-предпринимательские корпорации, кластеры и другие модные новинки. Не факт, что привнесенные зерна дали пышные всходы на казахской почве. Но привычка следовать зарубежному опыту осталась, который использовался как для определения главного вектора развития, так и прорыва в отдельных сегментах. Среди таковых отметились: Китай, Норвегия, Израиль, Австралия, Франция, Канада, Кувейт, Объединенные Арабские Эмираты, и даже далекий Чили. В пылу следования наработкам других и презентации все новых и новых прорывных инициатив как-то незамеченным оставались вопросы, во имя чего все это и каким образом?

Например, это касалось прямолинейного перенесения готовых рецептов без учета экономических, географических, национальных и иных особенностей, что вряд ли гарантирует успех. Сколько было случаев, когда эксперимент, прекрасно зарекомендовавший себя в одном месте, оказывался совершенно неприемлемым, а то и вредным — в другом. Как в известной поговорке «Что русскому здорово, то немцу смерть». Во-вторых, большинство этих экспериментов так и остались чернилами на бумаге по банальным причинам: слабого планирования, недостатка профессионализма, коррупции, безответственности авторов и исполнительней соответствующих прожектов. Едва ли можно припомнить, чтобы хоть один чиновник извинился перед народом и подал в отставку за проваленный проект или трагедию по вине его госоргана. У нас, как правило, действовал другой принцип — «по поручению». В третьих, и это тоже можно отнести к разряду неписанных законов, копия всегда получается хуже оригинала.

Между тем глобальный финансовый кризис 2008-2009 годов расставил многое по местам. Фактически то немногое в экономике и социальных делах, что составляло предмет гордости Казахстана, накрылось медным тазом. Горькая участь постигла «самую передовую финансово-банковскую систему не только на пространстве СНГ, но в Восточной Европе», «уникальную пенсионную реформу», проекты превращения «Алматы в региональный финансовый центр» и создания фондового рынка, «строительный бум», «народное IPO», инновационные изыски и много что еще. Оказалось, что под лозунги о поступательном прогрессе страна топталась на месте, а по отдельным позициям вовсе сдала назад. Постепенно мы и не заметили, что к привилегированному списку стран, чей опыт представляет ценность, были включены Грузия, Монголия, которые на протяжении 1990-х имели несравнимо худшие стартовые условия, чем у Казахстана.

Сложно судить, что сыграло ключевую роль, но взамен шараханьям из стороны в сторону, вдруг пришло понимание: магистральный путь развития – постсоветская интеграция. Никого не смутило, что к концу нулевых из 15 государств, формировавших так называемое постсоветское пространство, подавляющее большинство отказалось от подобной идеи. Не вызвало подозрений, что отдельные нации не поддались на уговоры России об «интеграционных скидках» взамен лояльности в этом начинании. Ну а самое главное, если в прежние времена, подражая опыту других, мы теряли время, деньги, веру в осуществимость тех или иных планов, то в случае с интеграцией риски увеличились многократно. Речь, прежде всего, о суверенных правах и полномочиях государства, поскольку любая интеграция подразумевает передачу странами-участницами части суверенитета в наднациональный орган. Риски еще более возрастают, если интегрируется экономики, чьи страновые потенциалы разнятся между собой в десять и более раз.

Так или иначе, но в 2010 году был запущен Таможенный союз в составе России, Казахстана и Беларуси. Невзирая на обещанные радужные перспективы, связанные с данной интеграционной структурой, реальность складывалась иначе. И если в начале этого неоднозначного пути критику высказывали независимые эксперты, по ходу к ним присоединялись субъекты малого и среднего бизнеса, малоимущие слои населения, то в последнее время неудовлетворение плодами интеграции стали выказывать сами официальные инстанции. Казалось бы, есть смысл остановиться, призадуматься – верной ли дорогой следуем, понять — в чем заключаются недочеты и конечный интерес? Однако вместо этого темпы интеграции были беспрецедентно ускорены, что нет времени понять, зачем нужна подобная спешка во что бы то ни стало подписать договор о формировании Евразийского экономического союза на базе «таможенной тройки»…

В общем, вопросы относительно заимствования опыта других как стояли на повестке дня все эти годы, так и продолжают стоять. Вразумительных ответов, а тем более осознанных действий явно не достает. Впечатление, что мы каждый раз наступаем на одни и те же грабли, уже расшибая не только лоб, но и другие части лица. Причин такому поведению, наверняка, можно привести с дюжину. Однако, самая главная ошибка, как представляется, заключается в неверии в себя, в свой исторический, духовный, культурный, человеческий потенциал. Слабость в том, что нас влекут побрякушки в руках других, тогда как и не пытаемся разглядеть золото, на котором сидим, и обратить его себе же во благо. Ущербность в том, что мы не можем понять простую жизненную истину – никто кроме нас не заинтересован, чтобы мы были процветающими и конкурентоспособными. А достичь этого можно, сделав ставку исключительно на собственные силы и ум.

P.s. Когда некоторые умники говорят, мол, пускай унижаемся, но если лишимся протекции какой-то державы, нас тут же сожрут другие, я вспоминаю Израиль и Саудовскую Аравию. Первая на момент образования в 1947 году имела полмиллиона населения против 2 миллионов соседней Палестины и 120 миллионов враждебного арабского окружения. С тех пор произошло шесть крупных войн и во всех победу одерживал Израиль прежде всего за счет морального духа по одной простой причине — для нее каждая война была последней, тогда как для арабов — очередной. Саудия к моменту обретения независимости в 1932 году имела кочевое, разрозненное по племенам и очень бедное население в 4 миллиона человек (почти как казахи). Причем окружение было также непростым — 30-миллионный шиитский Иран и 15 миллионный Ирак, который считал монархии Персидского залива искусственными образованиями. США и Британия не раз угрожали, намереваясь захватить нефтеносные районы королевства. Но прошло время, Саудия жива и здорова, ее население 35 миллионов человек, среди которых практически нет бедных, по экономике страна входит в G-20. И все это благодаря не нефти (нефть есть у многих), а консолидирующей роли Ислама и национальной идее — Саудовская Аравия прежде всего. На этих примерах хочу сказать этим умникам, что выживаемость любой страны, ее независимость обеспечивается не благодаря чему-то, а вопреки. Надо, наконец, всем понять, что наша Родина — Казахстан никому, кроме патриотов нашей страны не нужен, и не сдаваться, еще не вступив в бой.

Расул Жұмалы

• 131
• 185