ЕАЭС как форма «улучшения жизни народов»

Внедрение КСО в бизнесе XXI века — вопрос не имиджа и престижа, а инструмент в борьбе за прибыль. В условиях, когда покупателю важно знать, не использовался ли детский труд на предприятии и не вызывает ли компания своей деятельностью экологическую катастрофу, бизнес стремится заработать кредит доверия, поддерживая социально важные проекты и обеспечивая прозрачность своих бизнес-процессов.

В Казахстане же корпоративная ответственность – понятие новое, еще не до конца изученное. О том, как выглядит КСО в глазах казахстанских бизнесменов и чем отличается от мировых стандартов в интервью с директором Центра исследования правовой политики (LPRC) Татьяной Зинович.

— Под корпоративной социальной ответственностью часто ошибочно понимают благотворительность. Расскажите, что на самом деле подразумевает КСО?

— Мировой совет бизнеса для устойчивого развития под корпоративной социальной ответственностью понимает обязательство бизнеса вносить вклад в устойчивое экономическое развитие, трудовые отношения с работниками, их семьями, местным сообществом и обществом в целом для улучшения их качества жизни. В Казахстане под КСО  понимается добровольный вклад субъектов частного предпринимательства в развитие общества в социальной, экономической и экологической сферах.

КСО – это не благотворительность, а вклад в улучшение положения людей, взаимодействующих с бизнесом (работников, потребителей, жителей местности, где бизнес активно работает и т.д.) , вклад в экологию, на которую бизнес неминуемо воздействует, вклад в экономику посредством добросовестных деловых практик и многое другое.

В современном понимании КСО состоит из семи основных аспектов: корпоративное управление, соблюдение прав человека, занятость и трудовые отношения, охрана окружающей среды, добросовестные деловые практики, ответственное отношение к потребителям и развитие и поддержка местных сообществ.

— В 2015 году LPRC провел исследование, которое показало, что практика КСО в Казахстане не соответствует международным стандартам и универсальным понятиям о корпоративной социальной ответственности. Расскажите про это исследование? Как вообще сейчас выглядит корпоративная социальная ответственность в Казахстане? Что казахстанские компании еще боятся внедрять, что еще непопулярно? Чем именно мировое понимание КСО отличается от казахстанского?

— Действительно, в 2015 году мы провели исследование “КСО case-study на примере 30 компаний Казахстана”. Целью исследования было определить лучшие практики КСО в компаниях, работающих в Казахстане, и проанализировать степень распространенности КСО. Мы исходили из того, что КСО – это философия развития компаний  и достижения коммерческого успеха путями, основанными на этических нормах и уважении к людям, сообществам и окружающей среде. В рамках обзора проведен анализ веб-сайтов 30 случайно выбранных компаний: национальных, частных и международных, работающих в Казахстане. Компании выбраны из различных сфер деятельности: добывающие, оказывающие услуги, производящие и продающие товары народного потребления, медийные, финансовые.

Мы исходили из гипотезы, что казахстанский бизнес находится на стадии осознания такого явления, как корпоративная социальная ответственность, в то время как в международном сообществе КСО уже стала необходимым требованием. Культура и практика КСО развивается в последние пять лет более активно, однако пока характерна лишь для крупных компаний, многие из которых – добывающие, и в то же время являются участниками международных деловых отношений, биржевой торговли и т.п. Практика КСО, бесспорно, развивается, однако пока в компаниях она перекошена в сторону благотворительности.

В рамках исследования было отмечено 46 проектов и практик казахстанских компаний в области КСО. Наиболее представленная область: благотворительность (25 из 46 проектов) – это преимущественно разовая поддержка социально незащищенных слоев населения, и даже если она системная – на протяжении нескольких лет – она не задает поддерживаемой группе устойчивости. Здесь отмечены такие проекты как проведение мероприятий образовательного, развлекательного характера для детей-сирот, детей-инвалидов, детей из малообеспеченных семей, поддержка талантливой молодежи через конкурсы и гранты, стипендии для малообеспеченных детей, проездные гранты, подарки в виде современной техники и оборудования и так далее.

На втором месте находится развитие сообществ (23 из 46) – сюда относятся проекты, которые – в отличие от благотворительности – создают устойчивость для получателей услуг и производят мультипликативный эффект развития. Это строительство и реконструкция инфраструктурных объектов (школ, детских садов, спортивных стадионов), профориентационная и мотивационная образовательная работа со школьниками и студентами, выделение грантов на научные исследования и разработки, развитие казахского языка и разноязычной современной литературы, вклад в развитие малого и среднего бизнеса.

С большим отрывом на третьем месте – права потребителя (4 из 46). Обновление оборудования для снижения вероятности катастроф, повышение качества обслуживания, забота о потребителях из социально уязвимых категорий (как, например, пенсионеры), а также забота о качестве продукта, если это продукты питания – неиспользование ГМО и так далее.

На четвертом месте – окружающая среда: 3 проекта из 46. Это покупка нового современного оборудования для снижения негативного влияния на природу, в одном случае – строительство объекта по производству возобновляемой энергии.

На пятом месте трудовые практики: 2 проекта из 46. Здесь были отмечены проекты по развитию персонала: создание лидерских программ и программ повышения квалификации.

Шестое и седьмое место – корпоративное управление и МСБ. Хотя корпоративное управление в теории – наиболее представленное направление, и есть на сайте почти каждой крупной компании, только одна компания объявила о достижении показателя в 50% независимых директоров в структуре своего управления.

Права человека и честная конкуренция – ноль примеров, это области практики, где мы не отметили ни одного проекта. Как мы видим, часть гипотезы исследования, что для большинства казахстанских компаний КСО – это благотворительность, подтвердилась.

Процесс осознания КСО в большей степени проявляется в своей первой стадии: разработка стратегий, принципов и политик КСО, которые формулируются и предоставляются крупными компаниями на сайтах для широкой общественности.

Теория может сильно отличаться от практики: например, корпоративное управление на сайте компании может быть прописано очень хорошо и иметь множество документов. На практике – мало информации о реализации этого направления, мало новостей и кейсов: какой процент независимых директоров работает в компании, как принимаются решения, как сотрудники компании могут получить информацию о ключевых решениях в компании.

Среди казахстанских компаний понимание и практика КСО лучше развиты в национальных компаниях с централизованным государственным управлением, где процесс стандартизации облегчен через управляющую компанию. В бизнес-компаниях, где менеджмент должен самостоятельно внедрять культуру и практики, представленность КСО уже беднее и кейсов меньше.

Международные компании в целом показывают хороший уровень развития КСО, но только с мировыми отчетами: здесь трудно получить отчеты, цифры, данные по Казахстану. Зачастую у представительств нет своего сайта и централизованной информации об их деятельности в области развития сообществ, хотя сама деятельность наличествует.

В отношении казахстанских компаний озабоченность вызывает тот факт, что наиболее развиты направления КСО в сфере развития общества и благотворительности – там, где получателем услуг и благ являются целые группы населения или все население. Направления, где под риском нарушений может оказаться отдельный человек, не представляют нам механизмов и практик по защите такого человека. Это такие направления, как права человека, трудовые практики и права потребителя.

Бесспорно, в этих сферах происходит множество конфликтов между бизнесом и человеком, которые остаются не только скрытыми, но и не отраженными в теории и практиках КСО компаний.

— Какой сейчас в Казахстане механизм регулирования и контроля за соблюдением стандартов КСО (есть вообще такой?)? Какие рычаги давления на компании есть у государства?

— Нормативных средств и механизмов регулирования нет. На практике компании руководствуются Государственным стандартом «Руководство по социальной ответственности» СТ РК ИСО 26000-2011. Это весьма детальный и хорошо проработанный международный стандарт. Тем не менее сам по себе он не является рычагом давления. Использование стандарта – дело добровольное. Другой вопрос, что государство должно создавать для бизнеса стимул для продвижения стандартов КСО. Разработать систему бенефитов, убедить бизнес любого размера продвигать практики КСО.

— На Западе имидж — это репутационный актив. В Казахстане же репутация не всегда так оценивается. За неимением аналогов и жесткой конкуренции в некоторых сферах бизнеса нарушение прав человека спускается “на тормозах”: люди все равно будут работать даже в диких условиях, потому что другой работы может не быть, а может, там меньше платят. То же относится, например, к концепции этичного потребления, которая у нас еще не набрала обороты: потребитель не готов отказаться от продукции компаний, нарушающих права человека, только из-за этих нарушений. Как заставить такие компании внедрить хотя бы базовые элементы КСО, если для них репутационный ущерб в принципе не представляет угрозы?

— Формирование культуры нетерпимости к нарушениям прав человека – сложный и длительный процесс, который зависит от государственной политики в отношении прав человека, бизнеса и общества. На западе культура ответственного ведения бизнеса складывалась не одно десятилетие. Такая задача стоит сегодня и перед нами. Чтобы решить этот вопрос в Казахстане, в первую очередь необходимо принять Национальный план действий по развитию ответственного ведения бизнеса, который в краткосрочной и среднесрочной перспективе будет продвигать культуру соблюдения прав человека бизнесом. Самому бизнес-сообществу необходимо решить вопрос по механизмам имплементации стандартов ответственного ведения бизнеса в предпринимательскую практику. Эта задача, с моей точки зрения, ложится на плечи Национальной палаты предпринимателей. Задача же гражданского общества – продвигать стандарты ответственного ведения бизнеса в массы. Например, в этом году Молодежная информационная служба Казахстана, Центр исследования правовой политики (LPRC) и Almaty Management University  при поддержке Посольства Королевства Нидерландов в Казахстане намерены провести первую международную летнюю школу по ответственному ведению бизнеса для студентов бизнес-Вузов, их преподавателей и молодых бизнесменов. Это беспрецедентный по масштабам и качеству проект в котором лучшие международные эксперты и 200 участников за неделю прокачают свои знания и навыки в области корпоративной социальной ответственности, социального предпринимательства, новых моделей бизнеса и дизайна мышления через призму ответственного ведения бизнеса.

— В продолжение к предыдущему вопросу: даже если транснациональные корпорации, озабоченные своим имиджем “дома”, могут следовать стандартам КСО в странах третьего мира, то что делать с местным малым и средним бизнесом? Как можно мотивировать их?

— Через информирование, обучение, создание культуры новых ценностей в бизнес-среде. Через государственную поддержку бизнеса, пропагандирующего и использующего подход КСО и соблюдения прав человека. Через этот комплекс мер есть шанс достигнуть существенного прогресса на любом уровне, независимо от размера, местонахождения и вида деятельности субъекта предпринимательства.

• 128
• 123