Безумству сильных

Кажется, это уже набило оскомину — про историю. Которая то трагедия, то фарс. Суть не в повторении мысли Гегеля. Девяносто девять лет назад, по данным переписи 1913 года, среди жителей Казахстана было не более 2% грамотных. Проблему начали решать, и в относительно короткое время идея всеобщего образования распространилась довольно широко.
Вот картинка. 1912 год. Учитель Садык Утегенов получил в Оренбурге деньги на устройство школы в Туркестане и привлечение учеников из числа местного населения. Он возвращался верхом на лошади, когда на него напали головорезы. Они избили деда, отобрали коня и деньги. Утегенов отправился домой пешком, рядом бежал верный пес. Через несколько часов бандиты нагнали его в степи, вернули награбленное и сопроводили «кортежем» до дому. Оказалось, их главарь-атаман, прочтя сопроводительные документы, сильно разгневался и велел нукерам вернуть учителю то, что будет основой для развития народа.
Спустя сто лет ситуация меняется кардинально. Программа «Сто школ, сто больниц» значится первой в списке расследований финансовой полиции. С 2007 года на лакомый кусок посягали многие. Только за 2010–2011 годы «государству причинен ущерб на 1,5 миллиарда тенге», и это — только выявленные факты. Это касается собственно строительства. А наполнение тех же школ партами-досками, интерактивными картами, доступом к Интернету? Да и не это главное.
Главное — учителя. Их катастрофически не хватает. Даже в центре Алматы. В некогда цветущем совхозе в 60 км от Алматы английский язык почему-то преподает бывший совхозный бухгалтер, а учитель математики поставил двойку шестикласснику, потому что решил, что «интеграл» — составляющее обсценной лексики (нецензурная брань). Про учебники уже не хочется, надоело. Просто надо не обращать на них внимания (несмотря на бюджетные затраты). Одно слово — фарс.
А дети как-то пробиваются вперед. Несмотря на все преграды, которые им ставят «согласно учебной программы». Несмотря на переполненность классов. Несмотря на то, что под видом перехода школ в категорию «интеллектуальные» (по всей видимости, остальные школы интеллектуальными уже не являются) всем детям отдали на руки документы, и родители, привыкнув к тому, что без коррупционных нарушений обратно в школу уже не попадешь, ищут другие школы, тоже переполненные. Фарс.
Это в третьем классе малыши страдают от выговоров учителей «Скажи родителям, что если не внесут деньги в благотворительный фонд школы, я поставлю двойку». Их закаляют страхом и негативом. К старшей школе они становятся настолько пуленепробиваемыми, что замечания учителей возвращаются бумерангом. Они знают, во сколько обойдется родителям снесенный во время перемены и нарочно слабо прикрепленный стенд. Они носят в школу двойные комплекты учебников — рекомендованные министерством и те, по которым можно сносно получать знания. Они готовятся к показательным выступлениям перед появлением комиссии.
Администрации школ и педагогическим составам — еще хуже. Они, будучи в целом «в адеквате», знают, что в учебниках — маразм. Что представители многочисленных комиссий и проверок на самом деле так же близки к образовательному процессу, как кабачок относится к семейству хищных. Они вынуждены быть буфером между родителями и Министерством образования, растягивать учебную программу согласно утвержденным планам, писать отчеты, вникать в нюансы новых государственных программ. А хочется — растить людей, нацеленных на будущее, гордиться их успехами и носить некогда гордое имя Учитель.
Дети привыкли и к ЕНТ. Часть не выдерживает — слишком велики у неокрепшей души ожидания будущего и слишком примитивно работает ЕНТ-гильотина. В свою очередь, чиновники опасаются, как бы ненароком в эту всенародную лотерею не выиграли. Используют массу милых правоохранительным органам методов, от физического обыска до установки камер слежения. И, что удивительно, следят! Какие, к чертовой матери, уголовные преступники-рецидивисты? Кому они мешают? Другое дело — сломить человечка, который несколько месяцев готовил пресловутые шпаргалки. Блюдут бюджетные средства, в которые свою лепту и родители учеников внесли. То же и с комплексным тестированием выпускников колледжей. Позвольте заметить: а как же, собственно, обучение в колледжах-то? Не выдерживает никакой критики? Так, быть может, стоит не барьерные ограждения вокруг выпускников ставить, а проверить деятельность этих колледжей? Фарс.
Дальше — больше. Вы ведь знаете о рейтингах коррумпированности вузов? И о ставках за зачеты-экзамены? И о том, что студентам-таки, независимо от качества полученных знаний, дипломы выдаются? Более того, можно и в магистратуру за деньги, и в докторантуру. Бюджетные затраты, как только приняли новую образовательную госпрограмму на 2005—2010 годы, в долларовом выражении сократились в 4,5 раза. Зато объем услуг, оказанных учреждениями образования, с 2003 по 2006 год вырос в 3,7 раза. Предоставление образовательных услуг превратилось в частно-государственный бизнес — объем услуг, оказанных учреждениями образования, только в 2009 году составил $4,4 млрд. Для сравнения: банки и строительный сектор в кризисный год спасали меньшей суммой. За семь лет «образователи» оказали услуг на $18 млрд. Разница между бюджетными вливаниями и объемом услуг составляет 1207%. То есть услуг оказано на 1207% больше, чем государственной «заботы».
Удивляет одно. Мы двадцать лет пытаемся удержать образование в узде — а студенты и школьники занимают хорошие места на международных интеллектуальных турнирах! В чем причина? Если больной очень хочет жить, то врачи бессильны?
Позже он вошел в состав Алаш-Орды. Собрав состоятельных людей области, убедил их в необходимости появления казахского издания «Казак», редактором которого стал Ахмет Байтурсынов. Садыка Утегенова расстреляли в 1937-м.

Комментарий независимого редактора:
Во-первых, не совсем понятно, откуда взяты данные, которые легли в основу этого графика; они вызывают некоторые сомнения.
Во-вторых, в тексте к инфографике даны вырванные из разных источников факты, и системной оценки министерства, на мой взгляд, не получилось.
В-третьих, тон статьи не кажется мне объективным. Из общего контекста можно согласиться только с критикой административного подхода к решению вопроса качества образования. Анализируя деятельность Министерства образования, не стоит ответственность за решение всех вопросов, находящихся в ведении правительства, взваливать на систему образования. Например, высокий уровень коррупции в Казахстане и возрастающие, но пока недостаточные затраты на образование — это в первую очередь проблема правительства, а не Министерства образования. Есть задачи, за которые отвечает министр, а есть системные вещи, за которые он не несет ответственности, хотя и борется с ними.
Пример адресной критики: говоря о программе «100 школ, 100 больниц», можно обратить внимание на то, что в Казахстане свыше 7500 школ, из которых порядка 3300 — не малокомплектные. Большинство из них построены еще в советские времена. Если программа «100 школ, 100 больниц» рассчитана на три года, то в год у нас строится 33 школы. Несложные подсчеты (делим 3300 школ на 33) приводят нас к выводу, что обновление всех школьных зданий мы получим через сто лет. Даже принимая во внимание, что, помимо реализации данной программы, идет планомерное обновление школ, — это все равно очень низкие темпы для страны, строящей инновационную экономику, «экономику знаний».
Ну а то, что «дети как-то пробиваются вперед», несмотря ни на что, как раз можно расценивать как результат работающей системы образования, который нельзя не заметить.

• 75
• 66