Почему даже Кулибаеву не удалось спасти казахстанский бизнес?

С тех пор, как в конце 2013 года была создана НПП «Атамекен» доля МСБ в экономике достигла 29,5%. Однако сказать, что это является заслугой НПП тоже нельзя. С 2010 года доля малого и среднего бизнеса в ВВП РК выросла с 20,6% до 25,6% в 2015 году. Таким образом, темпы роста бизнеса были примерно такими же, как и до появления НПП.

Если предположить, что каждые 10 лет МСБ растет на 10 процентов, то заявленные 50% МСБ в ВВП мы получим к 2040 году. Однако пандемия сделала и эти перспективы весьма туманными.

По данным «Атамекен», созданной властями для «защиты прав и законных интересов предпринимателей», из опрошенных 8 228 субъектов малого и среднего бизнеса (МСБ), в которых работала 131 тысяча, 10 процентов работодателей намерены уволить около 12 тысяч сотрудников. Еще 35 процентов хотят отправить в отпуск без содержания 46 тысяч работников. А консалтинговая компания KPMG, которая провела исследование о влиянии пандемии коронавируса на экономику Казахстана, считает, что МСБ страны будет отброшен по своему состоянию к началу 90-х. Масштаб потерь некоторые эксперты оценивают от 100 млрд до триллиона тенге. Около 300 тысяч из 1 325 000 субъектов МСБ приостановили свою деятельность, то есть каждое четвертое предприятие. Напомним, что речь идет об около 3,5 млн. занятых или 40% экономически активного населения страны.

В условиях такого «обнуления» НПП Атамекен самое время вспомнить, зачем оно, собственно создавалось – «для усиления переговорной силы бизнеса с Правительством РК и государственными органами». Интересна при этом сама формулировка – словно речь идет о двух противоборствующих группировках, хотя по логике у обеих стоит общая задача развития бизнеса как станового хребта любой экономики. При этом, «главная задача «Атамекена» – защита прав и интересов бизнеса и обеспечение широкого охвата и вовлеченности всех предпринимателей в процесс формирования законодательных и иных нормативных правил работы бизнеса». Теперь самое время разобраться, насколько они с ней справились.

Как мы уже писали выше, рост доли МСБ на 5% — весьма сомнительный результат, как и количество действующих предприятий, выросшее на 8%. Поскольку НПП дальновидно не ставило себе каких-то KPI в этом смысле, то решимся предположить, что и это весьма скромное достижение.

А ведь НПП превратился за годы своего существования в весьма влиятельную структуру, которую одни называют еще одной квазигоскомпанией, а другие – еще одним министерством из-за достаточно громоздкой и разветвленной структуры. Без визы НПП не подписывается ни один программный документ правительства, не говоря уже о законах и подзаконных актах.

А с учетом того, что президиум НПП РК «Атамекен» возглавляет Тимур Кулибаев, а председателем Правления является Аблай Мырзахметов эту «некоммерческую организацию» можно смело назвать монстром. При этом, в этом НПО семь заместителей председателя Правления, аккредитовано более 200 ассоциаций и союзов, ее членами являются практически все банки и нацкомпании, индивидуальные предприниматели и фермерские хозяйства.

На сайте НПП опубликован впечатляющий список достижений. «За годы работы к нам поступило более 27000 обращений от бизнесменов страны. Более 40% проблем – решены положительно. Благодаря поддержке «Атамекена» предприниматели сэкономили 133,6 млрд тенге. Это отмененные штрафы, пени, доначисления, предотвращенные имущественные убытки. Системные проблемы, которые требуют внесения изменений в законодательство – включаются в республиканский Реестр проблем. В нем свыше 600 вопросов, 428 из них – полностью решены, 123 вопроса – на стадии решения. 75% всех замечаний и предложений бизнеса – включены в законопроекты и нормативные правовые акты! Всего за время работы «Атамекен» выдал 26 821 экспертное заключение в законопроекты и нормативные правовые акты. 

«Атамекен» совместно с Правительством существенно упростил и улучшил условия ведения бизнеса в Казахстане. Сокращено количество проверок. Было 183 000 (2013 год), стало 81 000 (2017 год). Сокращено количество разрешений, которые должны получать предприниматели, на 72%. Было — 1115, стало — 315. Сокращено количество различных требований к предпринимателям на 58%. Было — 30 500, стало — 13 000. (Только в органах СЭС сократили количество требований к бизнесу с 11 000 до 1 700). Таким образом, бизнес получил возможность ежегодной экономии на 5,5 млрд тенге и общей (единовременной) экономии на 600 млрд тенге». В части саморегулирования Проведена инвентаризация 15 000 функций государственных органов, проанализировано 140 государственных функций, из которых 56 (40%) поддержаны к передаче: 32 в саморегулирование (из 94 функции); 5 в конкурентную среду (из 46 функций). Административные штрафы для предпринимателей снижены на 30% (по 157 составам правонарушений). Бизнес получил возможность оплачивать штрафы с 50% скидкой (по аналогии с физическими лицами, например, при нарушении ПДД). Из Уголовного кодекса исключена статья «Лжепредпринимательство». В 6 статьях предусмотрено освобождение от ответственности, если нарушение совершено впервые и добровольно возмещен ущерб. В итоге, более 20 000 бизнесменов остались в экономическом обороте, сохранили свои предприятия, и соответственно, рабочие места». Более подробно с этим отчетом вы можете ознакомиться здесь

https://atameken.kz/ru/pages/939-dostizheniya.

Такой объем проделанной работы может по праву вызвать аплодисменты. Но, как говорят в таких случаях, есть нюансы, значение которых пандемия обнажила особенно остро.

Во-первых, если внимательно изучить этот отчет, то станет ясно, что львиная доля «достижений» касается в первую очередь интересов корпоративного бизнеса. И в принципе, это вполне логично, учитывая, что только 2% предприятий платят членские взносы, поскольку их годовые доходы превышают 144 млн. тенге. В НПП введено 10 градаций для определения размеров обязательных членских взносов для бизнеса в зависимости от его оборота: минимальный взнос составляет 202 тыс. тенге, максимальный — 6 млн тенге, его платят в основном весь квазигоссектор, нефтяные компании, недропользователи, банки и крупные строительные компании.

Остальные 98% НПП великодушно освободил от членских взносов до 2022 года. Мы же рискнем предположить, что, с одной стороны, их никто не собирается платить и через два года, а с другой – НПП просто не захочет возиться с «мелочью». Но факт в том, что как раз «мелочь» и осталась безхозной.

Очень парадоксально складываются отношения квазигоссектора и НПП, как его основного донора. Несмотря на то, что часто и справедливо критикуемые нацкомпании исправно платят щедрые взносы, НПП нередко позволяет себе вмешиваться в их деятельность, то не согласовывая бюджеты, то регулируя план закупок. Не то, чтобы квазигоссектор жалко, но это противоречит статье 28 Закона об НПП о том, что она не вправе вмешиваться с деятельность субъектов предпринимательства, и даже обязана нести за такие факты правовую ответственность. Но, несмотря на жалобы, пока никто такой возможностью воспользоваться не решился. А зря. Получилось бы увлекательное зрелище.

С точки зрения «бизнес-модели» такая стратегия вполне логична: гораздо проще собирать взносы с нескольких сотен крупных предприятий, а потом «честно» отрабатывать эти деньги. А их поток ежегодно растет. Доходы нацпалаты в 2019 году составили около 7 млрд тенге, увеличившись за год на 200 млн тенге.

Однако проблема в том, что это неминуемо приводит к конфликту интересов – слишком часто то, что хорошо для корпоратов, плохо для «розницы». Таким образом, из поля деятельности НПП слишком часто выпадают те 98%, ради кого она создавалась. Либо нужно честно назвать себя Палатой защиты интересов корпоративного бизнеса. А интересы малого и среднего пусть защищает другая ассоциация или союз. Сытый голодного не разумеет…

Во-вторых, как это часто бывает в нашем сверхмонополизированной экономике, появление еще одного монополиста привело к деформации рынка. Взяв на себя слишком много функций, НПП практически парализовала работу отраслевых и региональных ассоциаций, которые, как следствие, оказались очень слабыми и с финансовой, и с профессиональной точки зрения. Хотя изначально предполагалось, что палата будет только координировать их работу, но НПП превратилось в еще одно узкое горлышко.

И наконец, в-третьих, справедливо критикуя квазигоссектор, НПП и само увлеклось выполнением непрофильных функций, что привело уже к двойному конфликту интересов: НПП стало любимым подрядчиком правительства и бенефициаром вполне приличных заказов на миллиарды тенге, вместо того, чтобы отдать их бизнесу. Только в 2019 году фактические суммы договоров с учетом передачи от одного госоргана другому и изменений сумм договоров составили 11,552 млрд. тенге. Это заказы МСХ, МИР, МОН, МТСЗН, минфина, с которыми вполне мог бы справится бизнес. Но НПП предпочло не делиться с рынком этими заказами. Может ли в таком случае НПП сохранять свою независимость, если оно получает деньги от своего оппонента? Для чистоты эксперимента Атамекен должен жить только на членские взносы, даже если для этого придется сократить свой огромный аппарат. А подряды пусть госорганы напрямую отдают бизнесу, если, конечно, их реальной целью не является поддержка нацпалаты.

Таким образом, НПП просто обслуживает интересы корпоративного бизнеса, а теперь и своего заказчика – госорганов. А те самые миллион мелких предприятий остались не у дел. При этом, они и есть одни из основных доноров бюджета, в отличие от корпоративного сектора, на помощь которого государство ежегодно выделяет сотни миллиардов тенге.

Каковы же выводы? На информационном поле все чаще вспыхивают большие и мелкие скандалы, связанные с деятельностью НПП. Однако признаков того, что палата намерена пересмотреть свою стратегию и функции пока нет. Поэтому, скорее всего, в ближайшее время это сделает сам рынок. Только не ясно, какой ценой.

• 114
• 114