Почему юань до сих пор не стал конвертируемым

Ожидалось, что юань станет «в основном» конвертируемым к концу 2015 года, а полностью конвертируемым к концу 2020 года. Но ситуация стала развиваться не так, как ожидалось.

В начале 2012 года Народный банк Китая (НБК) воспользовался, как он считал, «стратегическим шансом» для ускорения либерализации капитального счёта, начавшейся в 2009 году.

Проблемы начались в 2014 году, когда наблюдавшийся с 1990-х годов профицит капитального счёта Китая сменился дефицитом. К концу следующего года этот дефицит стал настолько большим, что совокупный платёжный баланс Китая тоже стал отрицательным, хотя профицит счёта текущих операций Китая оставался на уровне выше $300 млрд. В прошлом году дефицит капитального счёта Китая составил примерно $200 млрд.

Для защиты юаня НБК проводил активные интервенции, но этот процесс оказался дорогостоящим. Менее чем за два года валютные резервы Китая сократились с пикового значения $4 трлн в середине 2014 года до чуть менее $3 трлн.

Поначалу многие безразлично отнеслись к этим потерям. Некоторые эксперты утверждали даже, что никаких потерь вообще нет, и что в реальности произошло позитивное перераспределение ресурсов – государственные резервы превратились в иностранные активы в частном владении. Эти эксперты указывали, что со второго квартала 2014 года по конец 2016 года, когда валютные резервы Китая сократились $1 трлн, сумма иностранных активов в собственности частного сектора выросла на $900 млрд.

Однако в этой аргументации не учитывается, что за тот же период совокупный профицит счёта текущих операций Китая составил $750 млрд. А по определению профицит счёта текущих операций страны должен быть равен приросту объема её чистых иностранных активов. Поэтому в реальности произошло следующее: $850 млрд валютных резервов Китая исчезли.

Более того, данный процесс начался намного раньше. Совокупный профицит счёта текущих операций Китая в период с первого квартала 2011 года по третий квартал 2016 года составил $1,28 трлн, а объём чистых иностранных активов за тот же период сократился на $12,4 млрд.

Иными словами, начиная с 2011 года, почти $1,3 трлн китайских иностранных активов испарились

В прошлом году, осознав эту опасную тенденцию, НБК резко нажал на тормоза в процессе либерализации капитального счёта и ужесточил контроль за движением капитала до такого уровня, который не наблюдался со времён Азиатского финансового кризиса в конце 1990-х годов.

В расчётах НБК разница между изменениями в счёте текущих операций страны и её чистой международной инвестиционной позицией отчасти отражается в статье «Чистые ошибки и пропуски». Когда капитал утекает из страны, соответствующие транзакции должны отражаться на счетах НБК. Но в такой стране, как Китай, где отток капитала является нелегальным, а инвесторы стремятся уклониться от контроля за движением капитала, подобные транзакции могут вообще никак не регистрироваться. Вместо этого, они отражаются в статье «Чистые ошибки и пропуски». На протяжении последних лет показатели этой статьи  в Китае стали резко отрицательными, что, на мой взгляд, вызвано ускорением бегства капитала из страны.

Некоторые эксперты в Китае утверждают, что данная негативная тенденция в разделе чистых ошибок и пропусков является просто результатом статистических ошибок. Но когда речь заходит о пропавших $1,3 трлн, подобные утверждения вряд ли можно воспринимать всерьёз. И они не учитывают тот факт, что на протяжении последних шести лет показатель чистых ошибок и пропусков в Китае движется лишь в одном направлении, постоянно увеличивая дефицит НБК.

Хотя показатель чистых ошибок и пропусков в Китае должен быть связан с бегством капитала, эти цифры не обязательно идеально совпадают; размер чистых ошибок и пропусков может быть больше или меньше, чем реальные цифры оттока. В случае Китае верным выглядит второй вариант, и причина проста: бегство капитала может быть зарегистрировано и как обычный отток капитала, который не влияет на сумму ошибок и пропусков.

Например, некоторые китайские корпорации, совершающие сделки слияния и поглощения за рубежом, выводят крупные объёмы капитала из Китая легально

Однако никто не знает, превращается ли потом этот отток в чистые иностранные активы, принадлежащие китайским резидентам. Именно поэтому для измерения масштабов оттока капитала надо учитывать ещё и разницу между инвестиционной позицией в конце года, чистыми «финансовыми транзакциями» и «другими изменениями в позиции».

Сделав это, мы можем прийти к убедительному выводу. Начиная с 2012 года, а особенно с 2014-го, Китай испытывает масштабный отток капитала. Если бы в 2016 году правительство не предприняло действий с целью замедлить (или даже остановить) процесс либерализации капитального счёта, результаты оказались бы по истине губительны.

В прошлом главная задача Китая заключалась в том, чтоб остановить импорт «тёмной материи»: будучи одним из крупнейших в мире чистых кредиторов, Китаю было необходимо избавляться от дефицита инвестиционного дохода.

Сегодняшняя задача – избежать «аннигиляции материи»: Китай должен защитить свои чистые иностранные активы от исчезновения

В начале 2013 года, когда либерализация капитального счёта шла полным ходом, я писал буквально следующее: «поскольку китайская финансовая система является слишком хрупкой, чтобы выдержать внешние шоки, а мировая экономика переживает трудности, НБК поступит не очень мудро, сделав ставку на возможность создания более здоровой и надёжной финансовой системы с помощью быстрой либерализации капитального счёта». Более того, «на фоне широкой программы реформ в Китае дальнейшее открытие капитального счёта могло бы подождать, а если учесть сомнительность выгод либерализации и её значительные риски, то не просто могло бы, а должно». Четыре года спустя этот совет стоит вспомнить.

Юй Юндин – бывший президент Китайского общества мировой экономики, директор Института мировой экономики и политики при Китайской академии социальных наук, работал в Комитете монетарной политики Народного банка Китая с 2004 по 2006 годы.

Copyright: Project Syndicate, 2017.
www.project-syndicate.org

• 65
• 64