США призывают власти Казахстана улучшить ситуацию с правами человека

«Я очень уважаю депутата Божко. И поддерживаю этого правильного человека: тех, кто ничего не делает, а потом требует, чтобы им дали все – квартиры, пособия и т.д. —  надо призвать к порядку», — считает генеральный директор Мясного Союза Казахстана, молодой фермер Максут Бактыбаев.

Правильный человек

 — Я уже 10 лет занимаюсь сельским хозяйством, — рассказывает выпускник механико-математического факультета МГУ и Королевского колледжа Англии. – За эти годы я сделал для себя несколько выводов. Во-первых, роль сельского хозяйства и фермерства в стране сильно недооценена. Во-вторых, странное отношение к реальной, несырьевой экономике в целом. В теории все понимают ее роль в становлении государства, но так как практиков в нашем правительстве мало, дальше планов и программ дело не идет.

Немного фактов. Наша страна занимает пятое место в мире по площади пастбищ — 180 млн. гектаров земли, плюс более 30 млн. гектаров пашни. Если перевести на количество проживающего населения, то тогда мы занимаем первое место в мире по сельскохозяйственным ресурсам. Но та же Бразилия, имея 188 млн. гектаров пастбищ, является экспортером говядины номер 1 в мире. Там живет 200 млн. человек, а животноводство, обеспечивая всю страну и занятостью, и доходами, двигает экономику вперед.

А у нас есть полезные ископаемые, нефтяные и газовые ресурсы. Их добывать куда проще: можно отдать лицензию какому-нибудь иностранному инвестору и жить на проценты от доли. О плюсах говорить не буду, а минусы – люди перестали к чему-то стремиться, конкуренция, а следом и развитие человеческого капитала исчезают. И что теперь мы видим? Безработицу (нефтегазовая отрасль может обеспечить всего лишь 1,5-2 млн. человек), бедность и отсутствие уверенности в завтрашнем дне. Деньги, куда нужно, не идут, а куда не нужно — направляются с космической скоростью. Причин этому две. Первая – чиновники настроены на быстрые результаты, а в сельском хозяйстве, как и в любом секторе реальной экономики, их не может быть априори. Особенно в животноводстве: там нужна системная работа хотя бы в течение пяти лет. Но у нас век чиновника – год-два. За это время ему нужно успеть показать «хорошие» результаты, чтобы двигаться дальше по карьерной лестнице. Поэтому все новости у нас в будущем времени. Откроется предприятие, подписан меморандум, нацелены на экспорт…

В таких странах как Япония, Китай, Южная Корея, Малайзия до Второй мировой войны люди жили на чашку риса в день, а середине ХХ века там провели земельные реформы: государство выкупило в рассрочку землю у латифундистов, и всем желающим раздали по несколько гектар. Когда люди начали работать на себя, производительность труда выросла раз в пять. Сельское хозяйство обеспечило всех работой, появились деньги, их начали тратить. Это дало импульс развитию других отраслей. Сегодня названные страны являются мировыми лидерами по ВВП, по обеспеченностью налогами, по экспорту, но если разобраться — никакого чуда, японского или корейского, не было. Была планомерная работа с низов, а АПК – базовая отрасль экономики. Это я к тому, что, не имея развитого сельского хозяйства, нельзя получить результаты.

Когда депутат Парламента Владимир Божко говорил, что людям незачем переезжать из сел в города, то, разумеется, не имел в виду, что их не нужно пускать туда. Он хотел сказать, что политика поддержки города и села в Казахстане разбалансирована, разрыв между ними колоссальный. Сейчас люди бегут туда, где есть инфраструктура, дороги, школы, жилье, какая-то работа… Но города не могут всех принять, количество рабочих мест ограничено, а жилье не из дешевых.    

Возьмем Алматы или лучше – Нур-Султан. Бюджет столицы составляет примерно 500-700 млрд. тенге в год. Если разделить на миллион человек, то 500 тысяч на человека. Бюджет любого село с населением в тысячу человек составляет в среднем 7 млн. тенге или 7 тысяч на человека. Этих денег хватает только на содержание аппарата акима.  А что, в селах живут люди с другими паспортами?

Наша страна занимает 9 место в мире по площади. До начала ХХ века население занималось кочевым скотоводством, в советское время было создано 2,5 тысячи колхозов и совхозов, и соответственно сел, в которых жило больше половины населения. А в 90-е 95% этих предприятий прекратили свое существование в результате приватизации и сельчане остались без постоянной работы. Если не исправить дисбаланс, население Казахстана окажется в двух-трех городах. Владимир Карпович Божко именно это и хотел сказать.

— Этот избранник народа недавно заявил, что получателей адресной социальной помощи нужно ставить в стойло.

— Его опять неправильно поняли. Если прочесть его высказывание без эмоций и домыслов, то тех, кто ничего не делает, а потом требует, чтобы им дали за счет наших с вами налогов  – квартиры, пособия и т.д. —  надо, действительно, призвать к порядку с помощью общественного мнения. Не нужно потакать иждивенчеству. Речь, конечно, идет не о тех, кто реально относится к социально уязвимым слоям. Недавно смотрел видеорепортаж с митинга около Дома министерств с требованием предоставить жилье многодетным матерям. Митингующим говорят, что для этого надо встать в очередь. В ответ крики: «Дайте нам здесь и сейчас!» Но почему им должны давать в обход закона? Да, возможно, очередь двигается медленно. Но вместо строительства бесплатного жилья, которого никогда не будет хватать, государство должно больше создавать условий для бизнеса, чтоб люди могли сами заработать себе на жилье и бытие.

  Разбитые окна

— А как вы сами попали в сельское хозяйство?

— После механико-математического факультета МГУ уходят в фундаментальную науку, или —  в инвестбанки и международные компании. Второе образование — магистратура по «Болашаку» в Королевском колледже Англии, который входит в лучшую десятку (в мое время занимал даже 5 место) университетов мира. Но не знаю, по какому стечению обстоятельств – счастливому или несчастливому, в 2008 году, когда я окончил его, из-за мирового финансового кризиса ни одного из нас на работу не взяли. Наоборот – уволили даже уже работавших. Так я вернулся в Казахстан, стал заниматься мясным животноводством.

—  Вы не смогли найти себе работу по специальности?

— Да нет, проблем с этим не было. Я сначала устроился в одну строительную корпорацию финансовым директором, но занимался многими проектами — строительством заводов, жилых зданий и т.д. Когда появился проект по сельскому хозяйству, я взялся за него просто потому, что знал английский язык. В итоге человек, который предложил его, пропал, а мы уже взяли обязательства перед большими чиновниками, что доведем проект до конца. И мне пришлось вникать, ездить по Европам, Америкам и Австралиям, чтобы изучить их опыт. Потом вместе с консультантами из Северной Америки долго выбирал место для фермы. Остановились на поселке Азат Аккольского района Акмолинской области. Здесь до развала был крутой колхоз-миллионер с фермой на пять тысяч голов дойного стада. Мы думали, что среднестатистический житель села горит желанием найти работу, а сельское хозяйство знает по умолчанию. Но уровень человеческого капитала в селах, где нет постоянной работы, упал, как выяснилось, практически до нуля. К 2011 году, когда мы запускали ферму, работать на ней оказалось практически некому.

Когда нет постоянной занятости, человек начинает снижать свои социальные потребности, ему уже не нужен телефон последней марки, машина, ремонт в доме. Есть две коровы, пенсия стариков-родителей – и ладно, с голоду не помрем. Алкоголизм, воровство, мелкие интриги… Есть общеизвестная теория разбитых окон. Если в здании разбито одно окно и никто его не заменяет, то скоро в нем не останется ни одного целого окна, а потом все превращается в свалку. То же самое стало происходить с нашими селами, когда их перестали финансировать. Ни воды, ни света, ни отопления, ни дорог, ни культуры. Все серое, обшарпанное, мрачное.

Когда к нам приезжают иностранные партнеры, особенно китайцы, то они ожидают увидеть наше сельское хозяйство таким же передовым, как в советское время. Они в то время работали вручную, а у нас все уже было механизировано, чисто, опрятно. А теперь, видя разбитые села, они спрашивают: «Как это так?! Почему у вас теперь хуже, чем у нас!»

Почему так получилось? Я склоняюсь к мысли о том, что идея о приватизации и разрушении совхозов-колхозов пришла извне. Некие советники были заинтересованы не в развитии нашей страны, а в выкачивании ресурсов. Появилась мода считать, что сельское хозяйство — это XIX век, зачем им заниматься, если есть нефть и газ? Это не что иное, как прямая диверсия. В развитых странах, знают, что занятость в сельском хозяйстве – это незыблемые истоки, село нельзя трогать. Понятно, что удержать после развала Союза две тысячи колхозов и совхозов было очень сложно. Тем более, что больше половины из них работали неэффективно. Поэтому Россия и Казахстан и пошли по легкому пути — все приватизировали, и тем самым государство сняло с себя ответственность. Украина сейчас реанимировала свое сельское хозяйство, несмотря на текущую политическую ситуацию. Беларусь сохранила его в том виде, в каком оно было в советское время. У них, я думаю, не было другого выбора из-за отсутствия нефти и газа. 

В Казахстане после развала колхозов-совхозов началась огромная миграция в города и за рубеж. Весь ИТР, а это в основном представители некоренной национальности, уехали. Сам я вырос в Петропавловске. Наша семья купила дом в 15 километрах от города у бывшего директора мясокомбината, входившего в пятерку крупнейших по Союзу. Мой дед рассказывал, что он, продав в Москву несколько вагонов тушенки, покинул страну вместе с деньгами.

Поэтому тем, кто сохранил совхозы, нужно памятники ставить. Например, Ивану Адамовичу Сауэру, который превратил свой совхоз «Родина» в оазис. Таких хозяйств наберется около ста по Казахстану, а было две тысячи. В каждом, не считая учителей и врачей, работало по 300 человек. То есть село было полноценной инфраструктурой, где люди жили и не тужили. Чтобы вернуться  к тому уровню, я считаю, нам надо пойти по пути Японии, Китая, Кореи, которые провели правильную земельную реформу и создали класс самостоятельных фермеров.

По гектару в руки!

— Но пока село ничего, кроме прироста маргинального населения не дает. Экономист Чукин, подразумевая, видимо, село, считает, что высокая рождаемость Казахстану ни к чему.

—  Думаю, что это вырванные из контекста слова. Ни один человек в здравом уме не будет через СМИ пропагандировать сокращение населения. Скорее всего, экономист имел в виду то, что наша экономика располагает рабочими местами только для трех-четырех миллионов человек. Остальные выживают, как могут. И он прав. В условиях увеличивающейся динамики по росту населения, государство должно не то что успевать за этим процессом, а идти на опережение. Строить детсады, школы, больницы, создавать рабочие места. Слава богу, мы располагаем ресурсами для проживания в стране даже не 18 млн. человек, а 180 млн., и можем при наличии системной политики создавать какие угодно производства.

  — Откуда же ей появиться, если министры, как вы сами сказали, меняются как перчатки?

— Вот-вот! Горизонты планирования у наших чиновников составляют максимум два года. Но этого мало! Первый год он будет что-то придумывать, закладывать бюджет, на второй пытаться реализовать задуманное, но тут его снимают или дают новую должность. Новый аким или министр заявляет, что все пропахло коррупцией, и заводит уголовные дела, чтобы завтра на него не навесили грехи предшественника.

 В России сейчас губернаторов выбирают на пять лет. Когда они в качестве партнеров что-то обещают, то можно быть уверенным, что они это сделает. А с нашими чиновниками бизнесмены уже и знакомиться перестали. Все равно уйдет на другое место.

— Есть мнение, что Казахстан создал для сельхозпроизводителей такие преференции, что Европе и не снились. Просто надо уметь ими пользоваться.

— Я не согласен. Нельзя нас сравнивать с Европой. Там мелкие фермеры получают ежегодно 15-20 тысяч евро на каждую ферму. В Канаде – 9% от ВВП (раньше было 36%). В США размер субсидии варьируется от $30 до $70 за гектар, плюс в рамках программы продовольственной поддержки малообеспеченных семей предоставляются талоны на приобретение продуктов питания из расчета $135 на человека в месяц. Но наша главная проблема не в дефиците субсидий, хотя это тоже важно. Она в том, что сложно получить землю, хотя ее очень много.

— Почему?

 — Объясняю. В Европе, США и Австралии — в общем, в любой стране —  стоимость земли от тысячи до 20 тысяч долларов за гектар. У нас столько она никогда не стоила и стоить пока не будет, максимум — 50 — 100 долларов за гектар. А в сельском хозяйстве земля – это основной инструмент производства. В Бразилии или в Австралии, поставив землю в залог, можно получить любой кредит, банк берет ее охотно, потому что у них есть рынок земли, а у нас его нет: покупать и продавать права на аренду у нас запрещено. Соответственно, у нее нет официальной цены. Наше государство наконец это поняло, и сейчас в Земельный Кодекс вносится поправка и о том, что права аренды казахстанцы могут покупать и продавать.  

Мы, я имею в виду Мясной Союз Казахстана, давно говорим о том, что нужно создать единый, открытый и понятный для всех кадастр — кем и сколько земли занято. Сейчас мы вместе с группой экспертов лоббируем введение космического мониторинга земли, чтобы было видно, кто на ней работает, а кто – нет. Мы — за то, чтобы земля была государственная, чтобы ее давали в долгосрочную аренду, а налог на нее был высоким. Когда налог маленький, то люди сидят как собака на сене и ждут, пока кто-то ее купит.

 — На Дальнем востоке появилось такое понятие как «по гектару в руки», в том числе и иностранные. Это хорошо или плохо?

— Это очень хорошо. Мы примерно про такие же вещи говорим. Сейчас надо признать свои ошибки и создавать фундамент, построенный на рыночных отношениях и правильной классификации. В прошлом году правительство поддержало нашу отрасль программой создания ста тысяч новых животноводческих фермерских хозяйств.

Недавно мне попалось на глаза одно хорошее интервью, где сравнивали Ирландию и Ленинградскую область России. Площадь и климат примерно одинаковые, население — тоже, но отдача от АПК Ирландии в 13 раз выше, чем в Ленинградской области. Почему так? Потому что в Ирландии 150 тысяч фермеров, а в названной области и тысячи не наберется. Самая большая эффективность бывает тогда, когда человек работает на себя.

— И последний вопрос к вам, как к производителю мяса. Почему оно резко подорожало?

 —  Главная причина удорожания мяса — себестоимость производства. Тенге девальвировалось больше, чем в два раза. Автоматом настолько же подорожали все компоненты. ГСМ раньше мы покупали его по 80 и 90 тенге, сейчас – за 200. Корма – тоже. Следовательно, и мясо будет дорожать. Или вы хотите, чтобы мы работали бесплатно?

• 113
• 94