ЕС и ООН – против израильских поселений, США — за

Последняя часть исповеди Турарбека Кусаинова проливает свет на таинственные события 2013 года, когда на западе страны была предпринята попытка сепаратизма, а также рассказывает о том, почему автор разочаровался в национал-патриотах.

Покинув религиозно-идеологическую сферу и ступив на национал-патриотическое поле, первым делом я сменил свое имя: «Исмаила» больше не было – я вернул себе имя Турарбек, которым был наречен при рождении. Я объясняю это тем, что наконец-то обрел свою Истину и решил поставить знак в конце долгого пути моего религиозного поиска. Во-вторых, я решил, что не буду навязывать национал-патриотам идею рационального монотеизма наподобие докучливых экспансивных «шейхов» религиозных течений, – это противоречит моей природе. Могу лишь предложить Путь Истины. Я решил, что для этого нет необходимости носить имя, относящееся к исламской культуре.

Было несколько причин, по которым я осознанно оказался в среде казахских национал-патриотов. Во-первых, политические партии, которые пусть даже только на словах руководствовались идеями либерализма и позиционировали себя как демократические, после 2010 года и вовсе не подавали признаков жизни. Одни не выдержали административного прессинга, другие добровольно прекратили политическую деятельность, третьи дискредитировали себя как «политический проект власти».

Во-вторых, в этот период политологи заявляли о возрождении казахского национал-патриотического движения и называли эти партии основной движущей силой казахского общества. Несмотря на политико-идеологические противоречия, высказывались мнения о том, что казахские национал-патриоты являются политической силой, способной признать такие главные ценности, как права человека, принципы демократии и гражданского общества, либерализм, провести политическую реформу. Прогнозировалось объединение созданных в разное время различных национал-патриотических организаций, которые должны были перерасти в целостное и масштабное движение.

В этой связи у меня был собственный план. Мне хорошо известно, что национал-патриоты держатся твердой позиции относительно духовных ценностей. Они никогда не обойдут стороной вопросы языка и религии. Поэтому я нацелился на развитие и реализацию идеи рационального монотеизма, внедрив ее в ряды национал-патриотов, которым прочили стать крупной политической силой в стране. Эта идея, призванная способствовать духовному возрождению нации, быстрому демократическому обновлению казахского общества, затравленного в эпоху коммунистической тоталитарной системы, также должна укрепить его веру в либеральные ценности. Необходимо, чтобы оно осознало, что курс преобразований, взятый прогрессивными западными странами, сумевшими обеспечить достойную жизнь и свободное развитие своим гражданам, начинался именно с этих реформ.

Поначалу прогнозы политологов относительно казахских национал-патриотов казались верными. Было создано республиканское общественное движение «Ұлы дала», объединившее различные национал-патриотические организации. К нему присоединились «желтоксановцы», активисты прежнего движения «Азат», деятели, обеспокоенные положением казахского языка, партия «Ақ жол» во главе с Азатом Перуашевым, активисты расформированных оппозиционных партий, политологи, представители интеллигенции, независимые журналисты. К движению были привлечены все региональные политические активисты. И я был в их рядах.

На учредительном собрании движения «Ұлы дала» были озвучены обнадеживающие тезисы, зачитаны доклады, утверждена программа. Тем не менее скоро в движении начались распри. Некоторые эксперты полагают, что это произошло после внезапной смерти инициатора создания общественного движения, экс-президента Алматинской торговой палаты, известного мецената Избасара Бозаева. Поскольку я был очевидцем процесса разобщения в движении «Ұлы дала», то не могу согласиться с этим утверждением. Главным фактором, ставшим причиной раскола движения, является трайбализм. Атмосферу радости и воодушевления, связанную с известием о регистрации движения «Ұлы дала», уже тогда начали омрачать пересуды о том, что все руководители движения являются представителями Старшего жуза. После кончины руководителя движения Избасара Бозаева ситуация усугубилась. Политолог Айдос Сарым, объединившись со своими сторонниками, дал понять о намерении взять в свои руки руководство движением «Ұлы дала». Но авторитетные аксакалы Жетысуского региона, ревниво отслеживавшие все его движения, поставили против Айдоса Сарыма защитника их интересов Габидена Жакея. Когда внутренние противоречия перешли в фазу конфронтации, я всеми силами пытался примирить враждующие стороны. Впрочем, ни одна из них так и не пошла на уступки, компромисс не был достигнут. В этой ситуации мне ничего не оставалось, кроме как сделать выбор. Хотя я уроженец Атырау, я поддержал команду Габидена Жакея.

В скором времени Габиден Жакей, вышедший победителем в борьбе с  Айдосом Сарымом, был избран председателем движения «Ұлы дала», а меня назначили руководителем аппарата организации. Для пропаганды программы и деятельности движения мы создали сайт «Дала.тв». Однако процесс распада оказался необратимым – шаткий фундамент организации, покрывшись паутиной трещин, под конец раскололся, а вслед за ним рассыпалось и все здание. Основная часть национал-патриотов разделилась на несколько групп и рассеялась.

Прогнозы о том, что национал-патриоты станут движущей силой казахского общества, локомотивом политических процессов, оказались ошибочными. Деятельность движения «Ұлы дала» ограничивалась рамками таких мероприятий, как проведение юбилея Кунаева, организация спортивного турнира в память Алтынбека Сарсенбаева и Заманбека Нуркадилова, посещение и чтение корана на могиле Мустафы Шокая, организация поминального обеда в память о жертвах Жанаозенских событий, отдающих ностальгией по прошлому, скучных и наводящих тоску, внутреннее содержание которых сводилось к рекламе лидеров националистов, тогда как жизнь с ее с политическими процессами проходила стороной. Их участие в форумах, организованных против вступления в Таможенный союз и Евразийский экономический союз было всего лишь попыткой оправдать политическую идеологию национал-патриотов, создать видимость, что они добросовестно стоят на страже независимости. Все это было не более чем пустая демагогия, поскольку не было разработано ни одного концептуального документа соответствующего политико-экономического характера, реально направленного на возрождение казахского общества. Порой казахские национал-патриотические организации  напоминают мне воздушные шары, привязанные к колышкам в земле и заполненные разряженным горячим воздухом. Они не имеют никакого внутреннего содержания: если горячий воздух остынет или выйдет наружу, то шар начнет сдуваться и может упасть, но стоит закачать горячий воздух – и он снова станет упругим.

В один миг все мои планы использовать идею рационального монотеизма на благо казахского общества силами национал-патриотов рухнули. Оказалось, что национал-патриоты и большая часть интеллигенции живут в каком-то мифологическом пространстве, построенном их же сознанием. Тщетно пытаются найти смысл в мифических историях, религиозно-идеологических сагах типа «Сон Аблай хана», «Эдем Асана-кайгы (Асана-горемыки)». Большинство национал-патриотов – скрытые проповедники деструктивных идеологических сект, раздирающих изнутри казахское общество, некоторые из них даже прошли обряд посвящения в пожизненные послушники радикальных «шейхов». А чего можно ожидать от людей, которые не используют великий дар Бога – свой разум, и вручают свою судьбу в руки неким «шейхам»?! С ними невозможно было беседовать об истине.

Я также не могу согласиться с тезисом «Казахский национализм – это здоровая политическая сила». Вероятно, в силу геополитических особенностей и ментальных свойств казахской нации национал-патриоты не поддадутся идеям нацизма или фашизма. Но некоторые факты выглядят подозрительно. Люди, забросавшие яйцами политика Владимира Козлова, который заявил о возможности выдвижения своей кандидатуры на президентских выборах, и устроивших потасовку на этом собрании, были «желтоксановцами» и религиозными националистами, так называемыми «бородачами в коротких штанах». Видя, как «желтоксановцы», которые в советскую эпоху выступили против дискриминации по национальному признаку и прошли путь борьбы за независимость и свободу страны, теперь заразились идеями расизма, можно ли называть казахский национализм здоровой силой?! Или как понимать то, что видный представитель казахского национализма Нагашыбай Есмырза преклоняется перед нацистом Гитлером, по прихоти которого весь мир чуть не захлебнулся в крови, и превозносит его, утверждая, что казахам нужен такой человек?! Как после этого можно быть уверенным, что мы строим правовое государство  с демократической системой власти, руководствующееся ценностями либерализма?!

Все сказанное выше о национал-патриотах – результат моих размышлений в одиночной камере следственного изолятора КНБ в Астане. До этого момента, все время что я провел в рядах национал-патриотов, у меня не было возможности сделать для себя какие-то выводы, критически оценить их действия. Плюс ко всему я и не заметил, что, общаясь с националистами, успел заразиться трайбализмом и местничеством. Я узнал об этом, только оказавшись в тюрьме, когда был осужден по обвинению в сепаратизме и призыве к насильственному изменению государственного строя.

ТЮРЬМА

К середине 2013 года я распрощался с национал-патриотами, так как планировал заняться правозащитной деятельностью. Я поступил на заочное отделение юридического факультета «Кайнар». Мое решение было поддержано Тогжан Кизатовой, руководителем общественного объединения «Демос», зарегистрированного в городе Атырау, которая предложила вести совместную работу. К концу осени мы должны были поехать в Европу для участия в нескольких конференциях, посвященных вопросам гражданского общества и прав человека. В это же время в сети интернет было опубликовано письмо, потрясшее все казахское общество. В открытом письме, написанном от имени представителей интеллигенции западных областей Казахстана, говорилось о низком уровне жизни населения нефте-газодобывающих регионов, обострении социальной ситуации и экологических проблем, игнорировании центральной властью накопившихся вопросов, о необходимости избрания президентом Имангали Тасмагамбетова, уроженца западного Казахстана, и отделении четырех областей. Письмо, призывавшее к сепаратизму, все строки которого дышали трайбализмом и местничеством, я переслал в интернете дальше на несколько адресов. Я и сам не могу понять, зачем сделал это. Может быть, мне казалось, что таким способом, то есть письмом, больше походившим на политический шантаж, можно обратить внимание власти на социальное положение населения, проживающего в регионе с сильно ухудшившейся экологией, или я желал так показать свою любовь к родной земле, не знаю точно, но как бы там ни было, я совершил ошибку, за которую трудно простить себя.

Сотрудники КНБ взяли меня под стражу в начале сентября в городе Астане. За день или два до этого в Актобе ими был задержан автор письма. Я сразу же признал, что распространил в сети интернет письмо сепаратистского характера. Следствие длилось шесть месяцев. По версии следствия написание и распространение письма было делом неких сил, стремившихся к захвату власти. Однако это предположение не нашло доказательств.

Сидя в одиночной камере, человек испытывает глубокие душевные страдания. Я всеми фибрами души ненавидел себя за то, что, сумев вырваться из когтей эзотерических течений типа «Таблиги джамаат» и служителей салафитской идеологии, жаждущих заточить наш разум во тьме средневековья и сделать безропотными рабами религиозных мракобесов, внезапно оступился и попал в силки неких сторон со скрытыми политическими интересами, стал орудием в их руках. Я в полной мере осознал, что физические страдания ничто в сравнении с душевными муками раскаяния, постоянно терзавшими меня и приближавшими к помешательству. Я был словно в каком-то дурном сне, слышал, как судья зачитывал приговор, осудив автора письма к 3 годам, а меня, виновного в его распространении, к 4 годам тюрьмы, и я даже не удивился, почему мой срок больше. Да, я нашел Истину, с ее помощью определил свои политические взгляды, но в критический момент на меня словно нашло затмение, я пошел на поводу трайбалистской эмоции, снова сбился с пути. Мне казалось, что даже Бог не простит меня. И потому я был готов понести любое наказание.

Отбывая наказание в тюрьме в поселке Заречном близ Алматы, я написал в СМИ открытое письмо казахскому обществу, в котором заявил, что я сознательно против трайбализма и сепаратизма.

«Уважаемые читатели, соотечественники!

Ни для кого не секрет, что силы, жаждущие установить шовинистическую, империалистическую, советскую систему, поддерживают сепаратистские взгляды и действия в приграничных с Россией северных и западных регионах Казахстана, оказывая им информационную, финансовую и идеологическую помощь. Доказательством тому процесс территориального раздробления независимого целостного государства Украины и осуществляющие этот проект российские политологи, вооруженные силы, общественные деятели, представители СМИ и т.д.

В 2013 году я был приговорен к лишению свободы на 4 года за распространение через интернет на электронные адреса открытого письма, написанного от имени аксакалов Западного Казахстана и адресованного И. Тасмагамбетову. Я сожалею, что из-за обеспокоенности некоторыми проблемами Западного Казахстана, указанными в письме, я обманулся коварной политикой неких лиц и в качестве технического распространителя невольно стал жертвой их провокации. Я не могу назвать авторов письма и заинтересованные группы в силу подписки о не разглашении секретных сведений. Утверждая, что я против сепаратистских, трайбалистских, шовинистических, террористических и других идей, представляющих угрозу независимости нашей страны, буду прилагать все усилия для формирования открытого и гражданского общества, основанного на унитарности Республики Казахстан, демократического и светского государства, идущего по пути высокой культуры и цивилизационного процесса, основанного на либеральной экономике, гуманистических принципах.

Кусаинов Турарбек Кусаинулы,

Исправительное учреждение ЛА 155/14, село Заречное.             

 18 ноября 2015 года».

Письмо было написано не по просьбе близких мне людей и не по указанию тюремной администрации, без цели сократить срок заключения или получить досрочное освобождение. Мне хотелось признать перед обществом свою ошибку, которую я осознал, сидя в тюрьме, чтобы потом мог смотреть в глаза людям.

Не скажу, что тюрьма исправила меня. Потому что там нет справедливости. Наказание заключенного – изоляция от общества. Для меня, всю жизнь отстаивавшего свободу, оказаться в тюрьме стало самым суровым наказанием. Из-за этих переживаний я «заработал» псориаз, который посчитал дополнительным «бонусом» назначенного мне наказания. Заключенных в тюрьме ставят в строй и словно солдат на военном параде заставляют маршировать по площади, высоко поднимая ногу и с силой опуская ее на землю. От таких «занятий» ноги ныли, словно налитые чугуном, а потом мои икры покрылись уродливыми узелками вздувшихся вен, – я получил варикоз. Все это ничто иное, как истязание заключенных, умышленное причинение им физических страданий под предлогом соблюдения тюремной дисциплины. Также «меры восстановления ослабшей дисциплины» в тюрьме, когда осужденных выводят на площадь и заставляют сесть на корточки, а затем заводят солдат, вооруженных дубинками, которые принимаются избивать их, правильнее будет называть не «профилактикой», а садизмом. В одной из таких «операций» я получил сильное увечье и две недели пролежал, распластавшись на железной кровати, не в силах пошевелиться.

В стенах тюрьмы люди, которых суд приговорил к лишению свободы, находятся под постоянной угрозой дополнительного наказания со стороны тюремной администрации. Например, согласно закону, если я, осужденный на 4 года заключения, не нарушаю дисциплину, то могу рассчитывать на условно-досрочное освобождение через два года. Но меня не освободили. Почему? Ответ на этот вопрос не получить ни от кого. А как же быть с постулатом о равноправии, утверждающим, что все люди равны перед законом?!

Давление со стороны тюремной администрации становится причиной появления различных групп, к которым примыкают осужденные в поисках защиты. Некоторым удается снискать расположение тюремной администрации и вступить в «хозбанду». Они оказывают ей такие услуги, как контроль за соблюдением чистоты в столовой, кабинетов тюремной администрации. Начальство благосклонно относится к ним.

Некоторые люди, прежде далекие от религии, оказываясь под прессингом, вынуждены присоединяться к религиозным группам. Журналисты бьют тревогу, называя это «исламизацией тюрьмы». Большую их часть составляют осужденные по статьям 170 и 174 Уголовного кодекса. Я сидел по одному из пунктов этих статей. Осужденные всегда осведомлены о новых заключенных, знают все детали их биографий и стараются присоединить их к своей группе, расширяя таким образом ряды своего джамаата. Когда я оказался в тюрьме около села Заречного, представитель религиозной группы провел со мной беседу. Сначала он укорил меня в том, что я «коранит», а затем  разразился тирадой, сводившейся к тому, что «все люди делают ошибки, но если ты выйдешь на правильный путь, то найдешь поддержку в нашей общине». Я не отказался от разговора на религиозную тематику, подробно объяснил ему самому, что такое Истина по принципам рационального монотеизма, тогда он подумал немного, а затем покачал головой и ушел восвояси. В скором времени я узнал о внутреннем «вердикте» «тюремного» джамаата. Глава джамаата запретил членам своей общины приближаться ко мне и разговаривать. Это мотивировалось тем, что я пошатну их веру… Я нисколько не обиделся на это, а наоборот, даже обрадовался, что они оставили меня в покое.

Сидя в тюрьме в Заречном я был впечатлен поступками Владимира Козлова, осужденного в связи с жанаозенскими событиями и отбывавшего наказание. Он попал в тюрьму, борясь за социальное равенство и справедливость, защищая права нефтяников. Владимир Козлов и в заключении не изменил своей гражданской позиции, всегда выступая за справедливость. Разъяснял осужденным их права, помогал добиваться лечения и получать другие льготы, предусмотренные законом. Он никого не разделял по национальному или религиозному признаку. Всякий, кто обращался к нему за правовой помощью, получал подробные консультации о том, куда и как написать заявление, а малограмотные могли рассчитывать, что он напишет их сам. Он призывал их упорно отстаивать свои гражданские права. Своими делами он явил мне образец настоящего либерал-демократа.

Также я никогда не забуду Зауреш Батталову, председателя «Фонда развития парламентаризма в Казахстане», которая оказала мне моральную поддержку, когда я сидел за решеткой, раздавленный и потерянный. Осенью 2013 года на международной конференции ОБСЕ по демократии, верховенству закона и человеческому измерению в Варшаве она выступила с речью, в которой подняла вопрос о нарушении моих прав и других казахстанцев, осужденных по обвинениям политического характера. После этого правозащитники и журналисты стали обращать большое внимание на положение осужденных, отбывающих наказание в тюрьмах. Это приободрило меня, я поднял голову и стал требовать от администрации тюрьмы соблюдения конституционных прав, таких как право на получение медицинской помощи, встречу с родными, переписку. Когда мои требования игнорировались, я обращался к правозащитникам. Моя плоть была в тюрьме, но я старался защитить другие свободы, отстаивая свои права.

Заявление Зауреш Батталовой, прозвучавшее с высокой международной трибуны, в момент отчаяния придало мне новые душевные силы, я обрел бодрость духа, научился никогда не сдаваться и не терять надежду. Я переосмыслил всю свою прошлую жизнь, критически пересмотрел ошибки, совершенные мной вольно или невольно, оценил достигнутые победы. Я не намерен вычеркивать из своей биографии ни одной вещи, ни одного события. Я потушил пылавший во мне огонь обиды и ненависти к тем, кто пытался заключить мой дух в темницу, к тем, кто планировал превратить меня в свой инструмент достижения политических интересов. Я простил их – не ради них, а ради самого себя, потому что это тоже часть моего жизненного опыта. Все это – моя судьба. Я извлек уроки, я принял себя. Я не могу выбросить все это на свалку как старую, ненужную вещь, это всегда будет со мной, до последнего вздоха. Для меня жизнь – это борьба за сохранение моей сущности, духовной свободы, дарованной Богом. Я пришел к решению использовать весь свой жизненный опыт для этой борьбы.

ВМЕСТО ЭПИЛОГА

Мне не хочется подводить черту под повествованием одного этапа моей сознательной жизни. Также не буду говорить о планах работ, поставленных целях. Я хочу выразить огромную благодарность людям, поддержавшим меня в трудное время, укрепившим во мне надежду на лучшее, придавшим силы сохранять гражданскую позицию. Это: председатель «Фонда развития парламентаризма в Казахстане» Зауреш Батталова, руководитель общественного объединения «Демос» Тогжан Кизатова, правозащитники Асель Нургазиева и Бахытжан Торегожина, адвокат Жанара Балгабаева, журналист Назира Даримбет, мой друг и брат Серик Абай. Для меня великое счастье быть современником людей таких высоких моральных качеств, идти с ними рука об руку на пути достижения высоких идеалов.

• 86
• 88