Кто хозяин казахстанской медицины?

Преподаватель НАО «КазНМУ им. С. Асфендиярова Айман Садвакас опубликовала в конце августа открытое письмо на имя Президента Касым-Жомарта Токаева, где разоблачая порядки, установившиеся в отечественной медицине, называет имена людей, которые, как она считает, являются теневыми хозяевами системы здравоохранения и медицинского образования в стране. Речь идет о семье Шармановых – академике Торегельды Шарманове и его сыне, гражданине США Алмазе Шармане, а также экс-министре здравоохранения Елжане Биртанове. Кроме того, автор письма утверждает, что с 2014 года, после возвращения из научной стажировки из США, где она по программе «Болашак» обучалась специальности «Молекулярная биология, молекулярная генетика», подвергается незаконным преследованиям и гонениям в НАО «КазНМУ им.С.Д.Асфендиярова.

Не дождавшись на сегодняшний день ответа от официальных лиц или даже опровержения со стороны названных лиц, сейчас женщина-ученый обратилась к Чрезвычайному   и Полномочному  Послу  США в Республике Казахстан господину Уильяму Х.Мозеру с просьбой оказать  ей  юридическую  консультацию  о возможности обращения в правоохранительные органы США по  факту заимствования ее научных идей по нейронаукам гражданином США Алмазом Шарманом, что и стало поводом, по ее мнению, для многолетних преследований с его стороны. Напомним, ровно год назад она выступала с теми же обвинениями на пресс-конференции в Международном бюро по правам человека. Тогда поводом  к этому стало закрытие кафедры клинической лабораторной диагностики КазНМУ им. С.Асфендиярова (к чему это привело в нынешней санитарно-эпидеомилогической ситуации, рассказано в статье «Как Биртанов «позаботился» о том, чтобы провалить диагностику».

В этот раз ее, как она считает, ее несправедливо не приняли в докторантуру КазНМУ им. С.Асфендиярова.  

«Не надо реагировать на такую ересь»

Председатель приемной комиссии, доктор медицинских наук, член Наблюдательного Совета КазНМУ им. С. Асфендиярова Талгат Муминов на просьбу прокомментировать ситуацию вокруг Айман Садвакас, сильно занервничав, ограничился только одной фразой: «Комиссия работала объективно». Все остальные доводы, изложенные в ее письме, он отказался комментировать.

Другой член комиссии, доктор медицинских наук, акушер-гинеколог Вячеслав Локшин, чье имя также упомянуто в открытом письме Айман Садвакас, сказал следующее:

Меня очень удивила дискуссия в социальных сетях о том, почему одна из претенденток не поступила в PhD докторантуру в КазНМУ.

Я был одним из 12 членов комиссии, которые в течение двух дней заслушивала 46 кандидатов, претендовавших на 23 места. Каждый кандидат докладывал аннотацию выбранной темы для будущей диссертации.

Многие соискатели уже имели определённые заделы работы, публикации в рецензируемых научных журналах. Доклады звучали на английском, русском или казахском языках. Вопросы задавились также на разных языках.

Заседание снималось на видео, а каждое достижение соискателя члены комиссии оценивали баллами в специально разработанной анкете, состоящей из многочисленных вопросов. Максимальное количество баллов могло варьировать от 100 и ниже. После выступления каждого соискателя нам давали 5 минут для заполнения анкеты, после чего анкету забирал секретариат. Сумма баллов всех 12 членов Комиссии, состоящей из известных в стране профессоров и академиков, делилась на 12 и это было средней оценкой, которая позволяла или не позволяла претенденту поступить в докторантуру. Решение каждый член комиссии принимал единолично после заданных многочисленных вопросов претенденту.

После оглашения результатов у соискателей, недовольных решением комиссии, оставался шанс оспорить его в апелляционной комиссии в составе нескольких профессоров вуза.

Поэтому мне непонятно, как, при таком транспарентном подходе к принятию решения, можно обращаться к президенту или прессе.

Решение специалистов во все времена было определяющим в науке. Если вспомнить выступление Айман Садвакас, то могу сказать, что говорила она достаточно складно, только из доклада было сложно понять, в чем смысл планируемой работы по исследованию влияния саумал на вирусный гератит. Саумал изучен в нашей стране и за рубежом очень детально. Для докторской работы необходима новизна, широта и глубина исследования. Ведь речь шла не о дипломной или магистерской работе. Соискатель говорила много и долго, но не по существу, ответы на вопросы профессора гепатолога меня не удовлетворили. Уровень ее английского был неплохим. Я не совсем понял почему врач-лаборант, работающий в стоматологии, планирует работу по питанию или гастроэнтерологии. В общем, все мне показалось очень сумбурным. По сравнению с другими соискателями Айман явно проигрывала. Да, она была в научной стажировке в США, но связи этой стажировки с будущим научным исследованием я не увидел. Я поставил ей невысокие баллы, так как посчитал, что ее будущая работа не соответствует высоким требованиям, предъявляемым темам докторских диссертаций. Руководителя работы я не знаю.

При подведении общих итогов Айман Садвакасова не набрала необходимые 75 баллов, в таком же положении были ещё 23 соискателя. Все приняли решение совершено адекватно. Ведь PhD докторантура предполагает высочайший уровень подготовки и конечно правильный выбор темы научной работы с высокой степенью новизны.

Среди непрошедших   пороговый бал были и ученики директоров НИИ, и зав кафедрами. Требования были высокими, но само собеседование проходило очень доброжелательно без какого-то давления на соискателей. Среди поступавших была и моя ученица со стажем работы в репродуктологи 18 лет, с практически выполненной работой под руководством зарубежного профессора и моим. Ее оценка была одной из самых высоких, при том, что оценки не обсуждались и каждый член комиссии выставлял их единолично. Трудности в науке — это нормальный процесс, путь этот никогда не усыпан лепестками роз.

Я много лет назад защитил докторскую диссертацию в Санкт-Петербурге, а в Казахстане, при ее нострификации, мне пришлось вновь доказывать право получить это высокое звание, докладывая работу в Ученом Совете, проходя через процесс тайного голосования. И конечно, я бы принял любое решение коллег. И тем более, не апеллировал бы к руководству страны. Это все равно как актёр, не прошедший пробу на роль, будет требовать эту роль через прессу.

Ну и наконец о профессоре Алмазе Шарман. Он президент Академии профилактической медицины, много делает для просвещения граждан, его интервью ведущих специалистов мира привлекают сотни тысяч читателей. Алмаз Шарман — известный в мире учёный. Как он может быть связан с нашей соискательницей общими работами, не понимаю. Если у неё есть подозрения, надо показать свою работу и работы профессора специалистам, и тогда все встанет на свои места. Нельзя никого ни в чем обвинять только на основании своих домыслов и ощущений.

Человек, планирующий заниматься настоящей наукой на уровне докторской диссертации, должен быть готовым к трудностям и настоящему труду. А начинать карьеру с обвинений учёных-членов комиссии как-то не интеллигентно, да и неэтично. Профессоров следует уважать и прислушиваться к их мнению. А если мнение соискателя идёт вразрез с требованиями вуза, то ведь всегда есть выбор — поменять вуз; тему, руководителей, защитится за рубежом и так далее.

Если у Садвакас есть подозрения на то, что Алмаз Шарман нарушает ее интеллектуальную собственность, нужно открыто показать, в чем это нарушение. Например, в хронологическом порядке указать конкретный параграф своей публикации и параграф в статье Шармана, где имеют место незаконные заимствования. Так принято поступать. Иначе все это голословные обвинения. В конце концов Садвакас могла бы действовать в правовом поле и подать в суд на Шармана за нарушение ее интеллектуальных прав. Но почему-то она этого не делает, а предпочитает голословно сотрясать воздух. Думаю, что Алмазу Шарману просто некогда на нее обращать внимание.

Нургожиным Т.С. Получена  государственная премия за цикл работ на тему «Научно-обоснованные методы обеспечения активного долголетия»: не какого Саумал там в разработке нет и не было.

Молчание ректора

Из дальнейшего общения с представителями медицинской науки Казахстана выяснилось, что сочувствующих Айман Садвакас много. Но только один из этих специалистов согласился дать интервью, но на правах анонимности. Другие, как нам показалось, — выжидают.

— Здесь же все просто и понятно –  талантливому человеку, желающему заниматься наукой, не дают самореализоваться. Таких, как она (я имею в виду Айман Садвакас), — много. Но другие, считая себя «маленькими людьми», не находят в себе сил бороться с системой, и тихо отходят в сторону. Она же уверена в себе, потому что пришла в науку, осознав ее необходимость, уже зрелым человеком через практическую медицину, как, между прочим, и рекомендуют на западе. И это правильно: как можно считать врачом ученого-теоретика, который не видел больных? Поэтому она и бьется за реализацию своих научных идей. Если бы те, кто ее оценивал при поступлении в докторантуру, сами были настоящими,  а не кабинетными специалистами, они бы сразу поняли суть ее работы.

То, что члены комиссии негласно называют ее кляузницей, — не соответствует действительности. Она ведь не пишет, что ее начальство ворует или подвержено коррупции. И в ее письме не идет речь о предоставлении ей каких-то льгот – особого статуса, должности члена Наблюдательного совета, например, который ежемесячно получает в университете немаленькую зарплату. Таких, кто хотел бы действительно заниматься наукой, сейчас найти трудно. В докторантуре слишком маленькая стипендия.  Туда идут или действительно увлеченные люди (их единицы), или же желающие делать «карьеру» — написать в будущем фальшивую диссертацию и стать, допустим, ректором или министром.

То, что требует Садвакас, – получение образования и предоставления права заниматься научной карьерой, гарантировано Конституцией. Но они (администрация медуниверситета и работающий при ней Наблюдательный совет), загнав в скандальную ситуацию, намеренно превращают ЕЕ в склочницу. Между тем, государство затратило большие деньги на ее обучение, отправив в США в годичную научную командировку, а ей не дают работать: трудоустроилась она после возвращения из США не без труда. А потом пошло-поехало: на тех, кто не дает ей работать, она пишет — в итоге вся медицинская иерархия оказалась втянута в борьбу с ней, начиная с ректора, а ведь право человека на труд в нашей стране опять же никто не отменял. Тем более, в Казахстане, повторюсь, не хватает людей, по-настоящему занимающихся наукой. Вот как понять государственную позицию, если она, увлеченный наукой человек, года три-четыре не могла поступить в магистратуру? Теперь, когда Айман Садвакас решила сделать следующий шаг в научном развитии  — собралась в докторантуру, тоже не дали этого сделать. Причем, очень хитро – решением комиссии.

Она пишет, что выступала на английском языке, что у нее есть научный задел – грантовая тема будущей докторской диссертации, финансируемая МОН РК. Известно, что гранты этого ведомства проходят строгую международную экспертизу и конкурсный отбор на научных советах. Участие в таком проекте говорит о признании новизны и актуальности темы уполномоченным на это органом РК. И в этом плане она, действительно, является наилучшим кандидатом для поступления в докторантуру, но члены комиссии  «объективно» не обратили на это внимания.

Готова она или нет заниматься заявленными темами, это другой вопрос. Других, которые прошли в докторантуру, трудно даже сравнивать с ней. Они уступают ей в научном опыте, потому что, в отличие от Айман Садвакас, не проходили научной стажировки за границей. А самое главное, она, несмотря на то, что всего лишь магистр, имеет публикации с импакт-фактором в зарубежных журналах, чем даже не каждый профессор может похвалиться.

А то же время, я не совсем уверен, что семья Шарманов имеет отношение к конфликту. Они ведь с Айман Садвакас работают в разных научных полях. Однако она утверждает, что сын академика Шарманова, работая в Назарабаев университете, использовал ее научные идеи в публикациях без ее согласия. Она обратилась с официальным письмом к президенту этого вуза г-ну Шигео Катсу с жалобой на действия его подчиненного – заместителя Председателя Исполнительного совета университета и Председателем Совета директоров Холдинга Алмаза Шармана. Последний публично нигде не заявлял – имело ли место быть заимствование. А у нее есть копия письма от ректора, где тот отвечает ей, что они разберутся. Через три месяца после этого профессор Шарман увольняется из университета. Тут трудно понять, совпадение или же действительно изложенное в письме Айман Садвакас имело место быть. Это можно расценивать и так, и эдак, потому что Шарман-младший ни разу не выступил с публичными опровержениями, хотя была задета его честь,  как ученого.

Надо сказать, что у сына академика Торегельды Шарманова вообще репутация человека, который специалист во всех областях. Он выступает в СМИ по всем актуальным вопросам, которые обсуждаются в обществе. Дает, например, разъяснения по эпидемиологии covid-19. А ведь он никогда не учился этому и никогда не работал в СЭС, тем не менее поучает специалистов, работающих там, потому что Минздрав, когда страна столкнулась с инфекцией, именно к нему (непонятно – почему) обратилась за разъяснением  – как с ней бороться и когда ожидать пика. Поэтому, я считаю, что именно позиция Алмаза Шармана, поддержанная министром Биртановым, и привела к плачевной ситуации летом этого года.  Они ведь прогнозировали всего 3,5 тысячи зараженных. А сейчас (видимо, с перепугу) Минздрав дает громадные цифры – 40 тысяч смертей до конца года, а Шарман – по сто смертей в день с начала ноября

Самое странное, что после скандального открытого письма Айман Садвакас Президенту Казахстана никакой реакции со стороны органов, которые должны защищать права и интересы гражданина, не последовало. Иначе говоря, общественность так и не узнала, подтверждаются или нет изложенные ею доводы.

Что касается «слабого владения», по мнению комиссии, английским языком (что больше всего оскорбило «склочницу» Садвакас и что больше всего заставляет сторонних наблюдателей сомневаться в объективности комиссии), то, насколько я знаю, она не просто владеет им, у нее профессиональным английский по ее специальности: она ведет занятия у англоговорящих студентов.

Единственный, в чей объективности можно было бы не сомневаться, — это известный гепатолог, профессор Александр Нерсесов, который хорошо понимает тему заявленной Айман Садавакас диссертации. Однако даже он упустил из виду то, что ректор КазНМУ им. С.Асфендиярова Талгат Нургожин вместе с другими учеными получил в прошлом году Государственную премию за разработку технологии получения продукта саумал из кобыльего молока, который собирается использовать для комплексного лечения вирусного гепатита С Айман Садвакас.

Это не совсем согласуется со словами профессора Талгата Муминова, считающему, что «комиссия работала объективно». Если бы это было так, то каждый факт, изложенный в открытом письме Айман Садвакас Главе государства, должен быть беспристрастно рассмотрен и проверен. Члены комиссии должны документально доказать, что все 25 человек, которые поступили, превосходят ее по знанию того же английского языка и публикациям в международных изданиях, что у них есть научные стажировки за рубежом, достаточный профессиональной и научный опыт и т.д. Вот тогда комиссии поверят, что она выбрала самых лучших, а пока мы, общественность, медицинская и другая, не то что выражаем недоверие, мы сомневаемся в объективности ее работы. В это не верится еще и потому, что ее председатель, Талгат Муминов, является сотрудником этого же университета (КазМУ им. С.Асфендиярова), против которых выступает их оппонент.

Интересна позиция ректора Талгата Нургожина: почему он никак не реагирует на то, что сотрудники пытаются реализовать его идею? Для кого тогда разрабатывался препарат саумал (за счет государственных средств, между прочим)? Для заграницы? Или все-таки для наших граждан, страдающих от гепатитов? Если ректор до сих пор молчит, то получается, судьба продукта и его клинического применения после того, как он получил в 2019 году Госпремию,  а недавно — место член-корра НАН РК, автора уже никак не волнует? Не говоря уже о том, что он, как первый руководитель, несет ответственность за все, что происходит в университете, на базе которого работает и Айман Садвакас, и члены комиссии.

От редакции. Научный скандал, судя по всему, только набирает обороты. Поскольку общество заинтересовано в получении объективной информации, мы намерены и дальше освещать эту тему. А пока вместе с Айман Садвакас ждем ответа от официальных лиц на поставленные ею вопросы. Если они не будут получены, то женщина-ученый намерена обращаться в международные организации.

• 172
• 162