Европейская культура – для аристократии, культура кочевников – для всего народа

Оставим за рамками разговора спор о различиях между дефинициями «культура» и «цивилизация», а также дискуссию о подходах к определению цивилизации, поскольку за пару последних веков были предложены десятки концепций, каждая из которых имеет свои сильные и слабые стороны. Гораздо продуктивнее обратиться к тем элементам, которые составляют духовные и материальные ценности, воплощенные в культуре. Это позволит нам понять, как и какое влияние культурные маркеры и традиции оказывают на тот или иной путь развития цивилизации, а также не только увидеть истоки проблем, с которыми сегодня сталкивается западная цивилизация, но и найти ответы на многочисленные вызовы. В этом свете для нас представляет интерес включенность кочевой культуры в систему мировой и то значение, которое обретают ее ценности в ХХI веке.

Не следует вооружаться оценочными суждениями, поскольку речь не идет о том, что лучше/хуже, прогрессивно/архаично. Более важным представляется попытка увидеть происходящие процессы не с высоты нашего времени, а в историческом контексте и с точки зрения законов диалектики.

Кочевники сыграли значительную роль в формировании политических границ, разрушении, создании и модернизации государств и их политического устройства, выступили посредниками в культурных обменах между оседлыми обществами, обеспечив доступ к технологическим инновациям. Оседлые перенимали у кочевников вооружение, сбрую, седла, украшения, одежду, атрибуты рыцарства, политические и экономические традиции (дипломатия, перепись населения, система налогов), а также то, что было связано с путем (организация таможни, почтового сообщения и др.). В некоторые исторические периоды система поведенческих норм номадов была принята определенными слоями оседлого общества. Однако мировоззрение номадов, то, чем были детерминированы их культурные, духовные и материальные, ценности, во многом оставалось закрытым для оседлого мира.

Прежде всего следует отметить, что культура номадов распространялась не только на элиты, но на весь народ. Номады – хан, бий, бай, рядовой скотовод – существовали в рамках единой культуры, говорили на одном языке, соблюдали одни и те же обычаи и традиции, придерживались одной системы нравственных ценностей, были одинаково восприимчивы к музыке, поэтическому слову жырау и акынов.

Европейские же народы прошли долгий путь приобщения всего этноса к единой культуре, а формирование национальных языков заняло многовековой период. Так, многие культурные традиции, освоенные рыцарями после столетий крестовых походов, не стали достоянием большинства, а закрепились в качестве признаков отличия формирующейся аристократии от плебса. Оседлые демонстрируют приверженность иерархической системе – культура только для элит. Это важный момент, который окажет влияние на продолжительность процесса формирования европейских наций, а позже определит характер взаимоотношений с другими народами.

Подобное разделение, культурный разрыв между элитой и народом был присущ европейцам долгие века, фактически до новейшего времени. Исключение составляет т.н. золотой век Перикла, когда все свободные граждане Афин законодательно обеспечивались возможностью посещать театр, а мужчины – правом принимать участие в политической жизни. В Древнем Риме культура стала носить элитарный характер. Это – следствие имперского устройства, которое позволяло римлянам занимать особое положение и иметь особые права. Для них создавалась элитарная культура, они отличали себя от плебса большей образованностью и культурой.

Номады создали свою духовную и материальную культуру, передавали каждому следующему поколению свой язык, взгляд на мир, накопленные знания, традиции, законы, ценности, навыки кочевой жизни. Рассмотрим ряд важных составляющих культуры – язык (и письменность), философия, религия, тип хозяйственной деятельности, общественное устройство – и сопоставим их отличия в кочевой и оседлой культурах. Это, во-первых, позволит увидеть слабые места западного (оседлого) цивилизационного пути, во-вторых, продемонстрирует тот факт, что западная цивилизация, пройдя многовековое развитие, кружным путем пришла к ценностям, которых придерживались номады.

Начнем с языка как важного маркера любой культуры. Тюркские языки имеют долгую непрерывную историю своего существования. Древнетюркские надписи (порядка 300 памятников), найденные при раскопках и датируемые V в. до н.э. (Иссыкское письмо), VIII в. (надписи Кюль-Тегина, Бильге-кагана, Тоньюкука), IX в. («Ырк Битиг»), XI в. («Кутадгу Билиг»), XIV в. («Кодекс Куманикус») и др., звучат понятно для нынешних носителей тюркских языков. Менялась письменность (руника или древнетюркская письменность, согдийское письмо, арабица, латиница), существовали наречия, но в основе своей язык сохранялся.

В период Зрелого средневековья на кыпчакском, т.е. тюркском, языке разговаривали на Западе и Востоке. Он был одним из самых распространенных в мире языков и выполнял функцию международного. Это был язык пути, торговли, дипломатии, язык новых знаний о мире. Его учили купцы, послы, путешественники, потому что этот язык гарантировал возможность быть понятым, торговать, общаться на огромной территории, которую населяли и контролировали кочевники. Его роль заметно возросла в период расцвета Золотой Орды. Его изучали в школах для подготовки переводчиков, в странах, связанных торговлей по Шелковому пути, создавались словари.

В этот период европейские языки как национальные только начинают формироваться. В Англии народ говорил на разных диалектах, а знать – на норманно-французском (почти 3 века). Английский язык, созданный на основе кокни и впитавший латинскую, норманнскую, скандинавскую, германскую лексику, стал формироваться в XIV-XV вв. (судопроизводство, образование, законы). Широкое распространение он получает лишь с развитием книгопечатания, благодаря чему создается нормативный английский язык. Во Франции в период раннего средневековья старофранцузский язык складывался на основе разговорного латинского языка. Сильное влияние латыни, языка церкви и образованных людей того периода, сделало его популярным в придворных кругах европейской знати. Формирование современного французского языка как государственного, а также языка науки и литературы происходит в XVI в., когда начинает вытесняться латынь. А в 1635 г. была создана Французская академия, в стенах которой создавался нормативный французский язык.

Современный немецкий язык начинает складываться на основе одного из диалектов как литературный язык в XVI-XVII вв., однако еще в XVIII в. единого немецкого языка не существовало. В многочисленных графствах, курфюршествах говорили на десятках диалектах. Нормативный общегерманский язык начал складываться на рубеже XVIII-XIX вв. Разговорный русский язык начал складываться XVII-XVIII вв., а нормативный литературный благодаря творчеству писателей и поэтов – в XVIII-XIX вв. Дворяне же до середины XIX в. говорила преимущественно на немецком, французском или английском языках.

Столь продолжительный период формирования национальных языков, а также та граница, которая значительное время разделяла аристократию и народ, отразился и на процессе долгого складывания европейских наций. Наличие единого национального языка – принципиально важный фактор в вопросе формирования нации. Неслучайно М. Маклюэн в качестве определяющего признака своей концепции развития цивилизации избрал формы существования языка: устная эпоха, эпоха письменности, эпоха печатного станка (здесь – все остальные формы тиражирование информации: радио, ТВ, интернет).

Каким образом письменность и книгопечатание повлияли на развитие культур? Для оседлых распространение письменности и книг открывало путь к знаниям, окно в широкий неизведанный мир. Однако в период раннего Средневековья книги были доступны только в монастырях, там же можно было получить образование. Владением грамотой не могли похвастать не только простолюдины, но и представители аристократии. Оседлый образ жизни ограничивал представления людей о мире. Так, например, в конце XI в., отправляясь в крестовый поход, крестьяне пускали впереди себя гуся, чтобы он указал направление пути, а дойдя до города, спрашивали, не в Иерусалим ли они пришли. Это – свидетельство о представлениях оседлых о географии и расстояниях. Их знания о мире значительно расширятся в период крестовых походов, позже новые сведения станут поступать от купцов, отправляющихся в дальние края, и, наконец, начнут пополняться благодаря тем, кто превратится в новых кочевников – мореплавателей. Мореплавание воплотило новую мобильность. Оседлый мир становился кочевым.

Именно в пути кочевники добывали информацию о мире, лежащем далеко за пределами их владений. Они уже многие века владели навыками ориентирования по звездам, что значительно позже освоят европейцы и тогда начнут кочевать по морям. Высокая мобильность номадов обеспечивала их знаниями о самых разных народах и культурах. По сути, кочевники осуществили информационную революцию, перенося сведения о мире, достижениях в разные части материка; они же практиковали приглашения ученых из разных стран в свои города, создавали школы для сыновей чиновников; внедряли, говоря современным языком, идеи космополитизма и глобализации.

Широкое использование книгопечатания позволило реализовать вторую информационную революцию. И если кочевники распространяли информацию на дальние расстояния и благодаря своей мобильности обеспечивали скорость ее передачи, то книгопечатание позволило распространять информацию вширь, делая ее доступной для все более значительного количества людей. В эпоху Возрождения осуществлялись попытки приобщить к знаниям простолюдинов посредством перехода с латыни на народные языки. Следующая попытка – в эпоху Просвещения – нашла выражение в популяризации образования, и этому во многом способствовала доступная по цене печатная книга.

В кочевом мире книги и библиотеки были сосредоточены в крупных городах и, следовательно, недоступны значительному числу тех, кто вел кочевой или полукочевой образ жизни. Если необходимые знания европейцы получали из книг, то знания, необходимые для номадов, как и до распространения книгопечатания, были им доступны в прежнем формате. Кочевники успешно передавали из поколения в поколение необходимые для жизни знания и навыки, а именно умение «читать» природу и небо, разбираться в анатомии (селекция, лечение) и ботанике, знание истории, повадок зверей и птиц, владение ремеслами и языками соседей и т.д. Новые знания о мире, народах, культурах номады получал благодаря пути. Образование, получаемое кочевником, носило ярко выраженный прикладной характер и позволяло быть успешным в его жизнедеятельности. При этом многовековое функционирование нормативного языка позволяло воспринимать сложную метафоричность художественного языка, а широкое распространение музыкальной культуры – ценить исполнительское мастерство.

Отсутствие у номадов широкой практики использования письма предопределило сохранение значения и силы устного слова. Устное слово заменяло договоры, закрепление которых на бумаге не требовалось, потому что слову человека верили, и слово неизменно держалось. В кочевом обществе долгое время сохранялось доверие к слову, будь то принесенная весть или сведения о произошедшем, свидетельство в суде или простое обещание. Носителю информации – жырау, аксакалам, акынам, шежирешi, рядовому скотоводу, охотнику – доверяли, и этим доверием не злоупотребляли. У номадов слово было персонифицировано, и потому слову доверяли так, как доверяли лично человеку. В Степи человек за слово отвечал своим именем. Отсюда поражающая путешественников доверчивость, бесхитростность и прямодушие казахов-кочевников.

Написанному верили тем более, поскольку у кочевников были только самые важные печатные книги или записи велись преимущественно того, что имело большое значение. Эта золотая пора правды завершилась с началом колонизации Степи, а по-настоящему сокрушительный удар (цензура, искажения, сокрытия, манипуляции, пропаганда и пр.), от которого мы до сих пор не избавились, нанесли большевики. Так, кочевники потеряли шанс поступательно развиваться в соответствии и с сохранением своих культурных маркеров, и оказались перед теми же проблемами, что и европейская цивилизация.

Что мы имеем сегодня? Слово в коме. Представители власти не говорят Слово, они читают по бумаге текст, написанный чьей-то рукой, послушной чьей-то волей. Многие научились говорить не то, что думают, а то, что требуется в тот или иной момент. Другие научились глотать слова, чтобы не вырвалась правда. Слово покупают и продают, как на базаре. Оплачивают из нашего кармана. А еще занимаются пропагандой, цензурой, популизмом, манипуляциями, откровенно лгут. Слово покрылось коростой лжи. Настоящее слово под запретом, заточено: аксакалам не дают говорить, правдолюбов преследуют. Айтыс, в котором сливается слово и правда, методично убивают, потому что это просвещение, открытый спор, борьба идей и мнений, обнаженная правда жизни, вызов оппоненту быть предельно откровенным и честным. Без всего перечисленного айтыс мертв. Лишь когда возродится айтыс, можно будет поверить, что у нас свобода слова и правда возвращаются…

Насколько логичным является тот вызов, перед которым мир оказался в информационную эпоху? Оседлый мир в раннее и зрелое Средневековье, когда формировалась его культурная парадигма, ограничивал доступ к знаниям (монастыри), использовал цензуру, преследуя авторов и запрещая «вредные» книги. Наряду с этим практиковалась манипуляция информацией для формирования определенных знаний и, шире, картины мира. Церковь подавала информацию избирательно и навязывала свои трактовки, преследуя собственные цели (после глубокого и полного прочтения Библии и перевода ее на национальные языки грянет реформация). Были и другие причины искажения и объяснения действительности – отсутствие объективной информации, отчасти ментальность оседлого человека, что объясняет формирование и устойчивость европоцентристского взгляда на мир. Последствия этих «традиций» продемонстрировало дальнейшее увеличение каналов трансляции информации. С распространением в Европе в последней трети XIX-ХХ вв. всеобщей грамотности СМИ все больше становились орудием власти. Возможности тиражирования информации посредством газет, радио, ТВ значительно увеличило возможности пропаганды и манипуляций. Во второй половине ХХ в. это привело к недоверию массового читателя, слушателя, зрителя. Слово становилось все больше обезличенным, за ним не стоял человек со своими взглядами, мнением, которому можно было доверять или не доверять.

В XXI в. интернет стал источником альтернативной информации. Обнаружилось, что конкретному человеку и его слову доверяют больше, чем традиционным, даже достаточно авторитетным СМИ. Отдельный человек может иметь гораздо более широкую аудиторию, чем газета или ТВ-канал. Это – показатель востребованности т.н. новой искренности в потоке обезличенных, тенденциозных, а иногда и откровенно лживых слов.

Соцсети уже тоже поражены болезнью лжи, пропаганды, манипулирования. Для получения достоверной информации людям сегодня требуется умение самому добывать информацию, сопоставлять, сравнивать факты из множества источников, соотносить их с окружающей реальной действительностью. Это – новая мобильность, теперь по просторам интернета. Прямая связь с миром без посредника в виде ТВ, информационного сайта, где информация уже отобрана, отфильтрована, уложена в нужную упаковку. Кто мобилен и не довольствуется информацией, которую ему поднесли в уже обработанном виде, кто пускается в самостоятельный путь в поиске знания, тот имеет шанс на получение объективной информации.

Если еще недавно мы стремились к широкому охвату информации, то теперь мы должны научиться выбирать нужное в ее стремительно увеличивающемся потоке. Значит, искать тех, чьей информации можно доверять, и это не столько СМИ, сколько конкретные люди. Мы вновь обращаемся к человеку, который несет ответственность за свои слова. Значит, рано или поздно освободим информационный мир от лжи, фальсификаций и пропаганды.

(Продолжение следует).

• 74
• 65