Номады сформировались как нации гораздо раньше оседлых народов

Когда в науке говорят о концепциях происхождения наций, как правило, подразумевают процессы нациостроительства в странах Западной Европе и, шире, оседлом мире. При это совершенно напрасно обходят стороной кочевую цивилизацию, поскольку этот материал может дать немало ценной информации об иных путях нациостроительства и исторических сроках формирования нации.

Современное прочтение термина нация (лат. natio – «племя», «народ» или «рождение», «место рождения») как исторически сложившейся устойчивой этнической совокупности людей, основанной на общности языка, территории, экономической жизни, культуры, ценностей, идентичности оптимально определяет принцип сложения, существования кочевого общества. В то время как в Европе процесс, характер, период складывания нации вызывают дискуссии, что обусловлено изменением семантики термина «нация», а также причинами, сложностью, противоречивостью, препятствиями и затяжным характером процесса нациостроительства. Ряд наблюдений позволяет поставить под сомнение тезис о том, что якобы именно в Европе впервые в истории начался процесс сложения наций.

В Древнем Риме к нации причисляли подданных римской империи, т.е. всех тех, кто не считался гражданином Рима, не обладал гражданскими правами. Nations – это чужаки, иноплеменники, язычники, не прошедшие цивилизацию, не знакомые с политическими принципами и добродетелями. Империя делила людей на своих граждан, наделенных правами, и лишенных прав чужих. В конце XIV века термин «нация» стали использовать по отношению к региональным корпорациям студентов средневековых университетов, а затем – в отношении привилегированных сословий, т.е. тех, кто принадлежал к политической корпорации. Произошедшая метаморфоза в интерпретации термина теперь исключала из нации простолюдинов.

В период позднего Средневековья и Нового времени слово «нация» начинает употребляться чаще и шире. Так, в 1512 году он упоминается в названии «Священной Римской империи германской нации», хотя ни собственно нации, ни единого германского государства не существовало еще почти три следующих столетия. В издании 1606 г. «Сокровища французского языка» Жана Нико под нацией подразумеваются люди, собранные в одном городе для совместного проживания. В «Универсальном словаре, содержащим все французские слова как старинные, так и современные» (1690 г.) нация определяется как имя собирательное, которым называют большую группу людей, проживающих на некоторой территории, находящейся в известных границах и которые находятся под властью одного господина, под единой властью. Упоминание границ и подданства не случайны, т.к. Франция строит централизованное государство, объединяя феодалов и их земли под одной короной. Аналогичное определение нации сохраняется в известной французской «Энциклопедии, или Толковом словаре наук, искусств и ремесел» (1779 г.).

В этой связи следует отметить, что кочевники входили в каганаты (VI в.) и позже в Золотую Орду племенными образованиями со своей территорией, объединялись вокруг сильной личности с сохранением своей внутренней родоплеменной структуры и права на уход. С этих пор символом политического объединения предков казахов выступали чингизиды, однако власть их не была абсолютной, поскольку существовали наделенные реальной властью главы родовых объединений. При этом уже, как минимум, с XIII в. кочевников, помимо территории и единой власти, объединяла еще и общность языка, традиций, экономической жизни, культурных и нравственных ценностей. Подобное мы находим в Европе гораздо позже.

Нации в Европе начинают складываться с преодолением феодальной раздробленности и образованием государства. Так происходит именно в Европе, отсюда и долгое время бытовавшее европоцентристское заблуждение о том, что нация может появиться только в подобных условиях, с образованием государства. В период феодализма, препятствовавшего возникновению национальных границ, объединяющую этнос основу составляла религия – христианство. Других признаков, выполняющих объединяющую нации функцию – единый национальный язык, объединенная земля централизованного государства, единые для всего этноса культура, нравы и ценности – не существовало.

Медиевисты, считая, что нации начали складываться в Европе еще в Средние века, утверждают, что единая идентичность основывалась не на национальной, а на региональной, сословной, религиозной принадлежности. При отсутствии единого культурного пространства (традиции, язык) объединяющим фактором до-модерного периода выступали вера и феодал, которому принадлежали как земля, так и власть. На мой взгляд, говорить здесь о зарождении нации не приходится. Христианство объединяло многих людей вне границ графств, земель, княжеств, королевств, при этом проблематично говорить об их этническом, культурном, языковом, территориальном единстве. Сословная принадлежность объединяла феодалов разных стран, имевших общие ценности, примерно одинаковый культурный уровень, поведенческие нормы, часто и язык. При этом внутри границ графств, княжеств единства феодала и населения не существовало. Культурные, сословные, экономические барьеры, разделявшие феодала и народ, долго оставались почти непреодолимыми. Земля, принадлежащая феодалу, не объединяла, а закрепляла на ней крестьян, ставила их в зависимость. Можно ли говорить пусть даже о зарождающемся национальном единстве в условиях сословного разделения, разных прав, отсутствия свободы людей и разделявшей представителей разных сословий культурной разницы? С расколом церкви и объединяющий потенциальную нацию религиозный фактор исчезает.

Даже при объединении территории в границах централизованного государства, например, в Англии и Франции, по-прежнему оставались нерешенными вопросы единого языка, культурной общности, а также препятствующий национальному единству сословный характер феодального общества.

Наличие сословного деления феодального общества выступало значительным препятствием для образования нации. Аббат Э. Ж. Сийес (1748-1836) под нацией подразумевал только третье сословие, отказываясь причислять к нации духовенство и дворянство на том основании, что нация – это общество людей, живущих по одним законам, а значит те, кто пользуется привилегиями и не подчиняется общим законам, не могут считаться членами нации. Французская революция бывших подданных короля объявила членами французской нации, и это – признак принадлежности не другому человеку (королю, феодалу), а стране, государству, где важна лояльность Франции, а не королевскому дому. Аббат Сийес разработал ряд мер по формированию нации, национального самосознания и патриотизма французов: система национальных праздников, общее образование, поддержание национальных традиций и культуры, всеобщая военная подготовка («Каждый гражданин есть солдат…»).

С начала 1980-х гг. в исследованиях приверженцев модернистских теорий (Эрнест Геллнер, Бенедикт Андерсон, Эрик Хобсбаум, Теренс Рейнджер) утверждается, что нация есть конструкт, а не естественное явление, что она сформировалась не ранее XVIII в., то есть представляет собой феномен модерна, Нового времени.

В XVIII — XIX вв. с процессом массового перехода бывших крестьян в города вместо земляческих связей объединяющим элементом становятся общий язык и образование. Э. Геллнер утверждает, что, если в прежние времена аристократия сохраняла дистанцию между собой и крестьянством при помощи культурной и образовательной разницы, то новая доминирующая властная группа, буржуазия, способствовала распространению стандартизированного образования на более широкие слои населения. Так, возникают общие культурные ценности, мировоззрение, чувство единства у людей, которые учатся по одним учебникам, читают одни книги и газеты, начинают говорить на одном языке. Эта солидарность приходит на замену прежнему единству людей, выросших в одной деревне, принадлежащих одному феодалу. При этом Э. Геллнер считает, что конструирование нации является прерогативой государства. Однако данное условие не представляется обязательным, учитывая тот факт, что процесс нациостроительства у номадов шел иным, более естественным путем.

Б. Андерсон, называющий нацию воображаемым сообществом, говорит, что язык, территориальные границы, культурные ценности не всегда могут быть основанием для определения принадлежности к той или иной нации. Он говорит о значении идей эпохи Просвещения и Французской революции в ослаблении веры в объединяющую роль монарха, и о важности разделения членами нации единых космологических представлений и исторического процесса, а именно переживание многими людьми, не знакомых друг с другом, чувства одновременной сопричастности историческим событиям. Последнее представляется важным в отношении кочевников, хранящих память об общем прошлом, и их широкой вовлеченности в исторические события.

Понятие гражданской, или политической, нации утвердилось в Европе в эпоху Французской революции, в период формирования государств современного типа, пришедшим на смену феодальным, династическим политическим образованиям. Процесс сложения нации занял несколько десятилетий после Французской революции, и только в 1874 г. «Большой универсальный французский исторический, географического, мифологический, библиографический, литературный, художественный, научный словарь XIX века» Пьера Ларусса определил нацию как союз людей, проживающих на одной территории, имеющих общее происхождение или давние общие интересы, схожие обычаи и язык соответствующей нации. Теперь нация включала всех граждан, проживающих в суверенном государстве, и характеризовалось наличием единого языка, общими гражданскими и правовыми нормами, происхождением, историей, традициями, культурой, идентичностью.

Иначе процесс нациостроительства складывался в Германии, на территории которой располагалось свыше 200 графств, курфюршеств, городов. Определить границы единой нации не представлялось возможным, и тогда в качестве основного принципа И.Г. Гердером было предложено культурное единство: немцы – это культурная нация (литература, язык), живущая в разных странах. В начале XIX в. романтики способствовали усилению принципа народности в понимании нации и рассматривали нацию в связи с его культурой, легендами, мифами, фольклором. Ранние германские романтики считали, что существует некий «народный дух» — иррациональное начало, который наследуется и воплощается в различных народах и определяет их суть. Таким образом, нация понимается как сообщество, происходящее от общих предков, связанное кровнородственными узами. Неслучайно в периоды войн объединяющими факторами для наций выступали кровь, общая история, земля, язык и культурные коды. И.Г. Фихте в «Речи к германской нации» (1808 г.) обращается к нации в старом значении слова, подразумевающем только привилегированные слои. Он говорит о том, что Франции можно противостоять, только если удастся превратить весь народ в нацию, т.е. включить в нацию всех простолюдинов, проживающих на территории Германии и говорящих на одном языке (и, вероятно, его диалектах).

Следует упомянуть еще один важный для европейцев фактор сложения нации — империализм. В средневековой Европе в условиях отсутствия единого языка, общих ценностей, культуры, при сохранении жестких сословных барьеров и т.д. значительным фактором осознания своей идентичности, принадлежности к определенному сообществу людей выступили не книгопечатание, стандартизированное образование (оно не было массовым) и даже не столько города, сколько колониальные захваты и освоение рынков других стран. В определенном смысле национализм был обусловлен империализмом. В период позднего Средневековья и в Новое время соперничество европейских государств за территории, захват колоний заставил европейцев осознавать, позиционировать себя как испанец, англичанин, француз, бельгиец, голландец и т.д. Они осуществляли колонизацию от имени и для своей страны, обозначая территорию, как колонию Англии, Франции, Испании и т.д. Условием и следствием этого становится культурное доминирование на колонизированной территории. При этом происходит противопоставление себя, своей культуры чужому, инаковому. Колонизаторы, мореплаватели, купцы осознают себя представителями определенных стран, что маркируется знаками отличий (флаги, символика, одежда, язык и др.). Именно колониальные завоевания сблизили разные сословия внутри страны в том, чему они сообща противостояли, — завоеванным народам. На фоне новых дискриминируемых в колониях для привилегированных слоев свой народ стал ближе, понятнее, а также достойнее человеческого, равного отношения.

Обращает на себя внимание на тот факт, что в период активных колониальных захватов в Европе происходит частичная и полная отмена крепостного права. Так, например, в Англии крепостное право окончательно отменено в 1574 г., и именно в этот период начинается британская колониальная экспансия. Кроме того, в XVI в. окончательно формируется английский язык, а в XVII в. после Английской буржуазной революции завершается процесс формирования английской нации.

Крепостное право как форма личной зависимости во Франции разложилось к XV веку, однако продолжался долгий процесс выкупа себя крестьянами и их освобождения от других форм феодальной зависимости. Т.е. избавление крестьян от крепостной зависимости не было одномоментным и бесплатным, и прежние хозяева стремились получить выгоду от их освобождения. Фактически крестьяне были освобождены в XVI-XVII вв., это же время – период колониальных захватов. Крепостное право и рабство были полностью отменены Французской революцией.

Остатки крепостного права в Германии были преодолены к середине XIX в.: в 1810 году прусским крестьянам разрешили выкупать повинности, а в 1848 г. крестьянская реформа окончательно ликвидировала крестьянские повинности. После объединения Германии в 1870-1871 гг. окончательно сложилась единая германская нация, и начались колониальные захваты.

В России в период колониальных захватов было отменено крепостное право, стала складываться нация, преодолеваться препятствия в виде отсутствия культурного, языкового единства, общих ценностей и др.

Таким образом, в Европе сложным и причудливым образом переплелись процессы освобождения народов от крепостной зависимости (наследие феодализма), колониальных завоеваний и формирования наций.

Так, признаки нации, свойственные номадам в раннем и зрелом средневековье, наконец, сформировали европейские нации. Европа часто идет витиеватыми путями, преодолевая в своем цивилизационном развитии ею же созданные преграды. Считаю, что номады сложились как сообщество, объединенное общностью языка, территории, экономической жизни, культуры, ценностей, идентичности, гораздо раньше и на более крепких основаниях.

Процесс нациостроительства, сконструированный в Европе, у кочевников происходил естественным путем. Если Запад и, шире, оседлый мир, шел к объединению либо волей монарха, либо под воздействием внешних факторов, либо при колонизации других (чужих), то у номадов с самого начала роды и конфедерации племен складывались по принципу близости – родства сообществ, объединенных общим происхождением, одинаковым образом жизни, едиными ценностями, общностью языка, истории, территории, культуры, традиций. Сообщества оседлых шли по пути объединения отдельных людей, приходящих в города (цеха ремесленников, купцов и т.д., т.е. профессиональные объединения), или волею феодалов, монархов, в то время как кочевники объединялись уже сложившимися большими сообществами – родами, племенными образованиями. Решение об объединении исходило от крупных социальных образований, члены которого были свободны. Кочевники объединялись не из-за закрепления на земле феодала или по решению монарха, а собственной волей, сохраняя право на уход.

Оседлые в процессе объединения вырабатывали, унифицировали общие нормы общежития и правила, язык и культуру, а номады внутри большого сообщества (род) уже были связаны кровными узами, хозяйственными связями, образом жизни, ценностями, поведенческими нормами, которые складывались веками. И дальнейшее укрупнение шло путем объединения с теми, кто был близок по этим показателям. В свое время Чингисхану не пришлось изобретать новых законов, под его начало кочевые образования встали потому, что он гарантировал и ввел в ранг законов именно те нормы и ценности, согласно которым жили номады. Этим объясняется тот факт, почему Золотая Орда быстро стала сильной и в ней беспрепятственно действовали общие законы. Их не пришлось навязывать, внедрять, объяснять, — они существовали издавна на обширной территории, населенной кочевниками.

Если объединяющим фактором для оседлых долгое время выступала религия, то для номадов интегрирующую функцию выполняли единое культурное пространство, мировоззрение, язык, традиции, нравственные ценности. Религиозные расколы в Европе разделяли народ, и затем пришлось долгое время формировать иные объединяющие принципы. У номадов общее происхождение, язык, традиции, ценности не могли спровоцировать раскол. Этот была надежная основа.

Сложная и разветвленная система родства номадов выступала значимым скрепляющим фактором. Общим происхождением были связаны не только представители одного рода, но и родственными узами были соединены между собой многие соседствующие рода. Это обеспечивало эффективное сотрудничество, взаимовыручку и пр. И эта смычка до сих пор работает – род, племя, жуз/орда. Там, где оседлому видится «дикая» одра, хаос, на самом деле существовал строго организованный мир, порядок и четкая структура: аул, подрод, род, племенное образование, конфедерация родов, орда. Это связано с тем, что номады представляли собой народ-армию: десяток, сотня, тысяча, тумен, левая орда, правая орда, центр. Символами единства выступали штандарты, знамена, ураны (имя общего предка) родов (ср. в Европе – личные рыцарские гербы).

Объединение кочевых родов происходило естественным путем, в период раннего средневековья. Нация сложилась на уже сформированной единой основе: происхождение, родство, язык, история, традиции.

В Европе нации формировались из обособленно проживавших на землях отдельных феодалов сообществ, землячеств, географических областей. Эти сообщества порой не были связаны общими корнями, языком, культурой, религией. Например, во французскую нацию влились провансальцы, бретонцы, фламандцы, эльзасцы, лотарингцы, итальянцы (на Корсике). В английскую нацию вошли англы, саксы, норманны, кельтские бриты, кельтские валлийцы, кельтские шотландцы. Германскую нацию составили пруссаки, швабы, баварцы, саксонцы, франконцы, датчане, поляки, мазуры, кашубы, фризы, летувининки и др.

В этой связи вызывают недоумение попытки говорить о делении казахской нации в то время, когда на самом деле мы состоим из родов. И этот процесс слияния родов в нацию произошел в зрелое Средневековье, гораздо раньше, чем сложились нации в Европе, причем не всегда на основе единства языка, истории, традиций, ценностей и т.д.

Объединение кочевых родов в единую нацию осуществлялось на основе общего исторического прошлого, память о котором передавалась из поколения в поколение.

Возможно, ранний период формования нации у номадов объясняется и тем обстоятельством, что их самосознание, позиционирование себя как некое единство, основанное на общей идентичности, сложилось благодаря тому, что они, перемещаясь по обширной территории Евразии еще в античные времена, определяли свою общность с другими кочевыми этносами. Их объединял язык, ценности, поведенческие нормы, образ жизни, связь со Степью, родовыми землями, родом, племенным образованием, их ощущение принадлежности и позиционирование себя частью этого большого мира номадов.

Кочевников объединяло не столько государство (сменялись каганаты, ханства), сколько язык, культурные ценности, общая история, происхождение. Номады (тюрки), даже разошедшись по национальным государствам, став оседлыми или продолжая еще на протяжении веков кочевать, хранят память о своем общем происхождении и истории, культурных корнях, языке.

В связи с тем, что для оседлых сообществ значимым фактором формирования наций стал переход от феодализма к образованию государства современного типа, следует рассмотреть, какую роль это обстоятельство сыграло в случае с номадами.

(Продолжение следует).

• 60
• 58