Почему образование в Казахстане перестало быть ключом к успеху?

Наша страна – идеальный пример, демонстрирующий тотальную симуляцию в эпоху постмодерна. За словами чиновников, реформами и якобы их реализацией, объявляемыми результатами выборов, поддержкой бизнеса, решением проблем социально уязвимых слоев, достижением программы-2030 и т.д. нет реальности, связи между означаемым и означающим.

Как и многое в постмодерне, знание/образование стало симулякром, видимостью того, чего часто не существует. Жан Бодрийяр писал о захвате мира симуляцией, когда связь между реальностью и знаками стирается. Всё превращается копию, за которой нет оригинала в реальности или он был утрачен.

Сегодня многие сетуют на то, что полученный человеком диплом, а то и два-три диплома о высшем образовании, не дают ему преимуществ, не конвертируются в материальный или социальный успех. Для одного-двух предыдущих поколений высшего образования было достаточно для того, чтобы чувствовать себя уверенным. Век назад даже начальное или среднее образование сулило успех. Эта ситуация изменилась, и подобные трансформации происходили всегда.

Так, например, в Европе в средние века человек, владевший навыками чтения и письма, мог претендовать на более высокооплачиваемую работу, и был на голову выше основной массы неграмотных современников. Знания были штучным товаром, ученики годами брали уроки у учителей, мастеров, аптекарей, юристов и др. На смену средневековому университету пришли светские университеты, доступные для немногих. Выпускники имели преимущества благодаря не только происхождению, но и образованию.

В XIX в. в Англии появляются так называемые кирпичные университеты (их здания из красного кирпича) для выходцев из буржуазии. Страна, которая бурно развивалась технически и превращалась в крупнейшую империю, нуждалась в образованных кадрах. Конечно, образование обеспечивало социальные лифты. И люди, окончившие университет, получали своего рода трамплин для дальнейшего жизненного рывка. Теперь просто владения навыками чтения и письма, ставших распространенной нормой в начале ХХ века, оказалось недостаточно для конкуренции.

Аналогичная ситуация складывается в конце ХХ века, когда высшее образование стало доступным для всех, и само по себе не могло обеспечить каких-то преимуществ. На этом фоне, можно сказать, почти всеобщего высшего образования следовало иметь нечто, чего не имело большинство, а именно – глубокие знания и умение их применять. Что и стремятся дать, например, на Западе или в Японии, Китае.

Что произошло у нас? Целью стало не получение знаний, а обладание дипломом о высшем образовании, т.е. его свидетельством, знаком. В условиях когда все имеют диплом, естественным образом он перестает гарантировать некие особые преференции. У нас люди возложили надежды на бумагу, за которой порой скрывается отсутствие знаний, т.е. имеет место упомянутый разрыв между знаниями и дипломом, реальностью и знаком, означаемым и означающим. Диплом, который порой не гарантирует того, что означает.

Ситуация все более усугублялась. В ход пошли следующие симулякры – ученые степени. Едва ли не каждый высокопоставленный чиновник стремился иметь степень кандидата, доктора наук. Чистой воды симуляция. Потом пошла мода на образование за рубежом, и чиновники «перехватывали» места, которые для других могли стать шансом получить реальные знания. Затем, словно соревнуясь «Кто больше, кто раньше?!», стали появляться 21-летние носители сразу 3 дипломов. Нет, это не казалось им странным. В мире симулякров законы реальности не работают.

Чиновники со учеными степенями, дипломами «громких» университетов не генерируют научное знание, они лишь обладают статусом, за которым скрывается пустота. Беда в том, что они обесценили науку вообще. Ученая степень стала таким же товаром, как дорогая марка автомобиля, последней модели сотовый телефон. И ровно столько же служила созданию престижа. Эти же псевдоученые способствовали созданию коррупции в диссоветах, перекрыв пути для реальной защиты тем, кто не готов был платить. Эти же чиновники-псевдоученые не сделали ничего, чтобы финансирование науки было достаточным. И теперь уже наука превращается в симулякр.

Зачем людям эти знаки достижений, успеха, образованности? Они хотят выделиться. Если не образованием, не содержанием, то посредством атрибутов, символов. Отсюда и стремление к финансовому успеху, невзирая на аморальность средств на пути к его достижению. Успех, который приходит после накопления опыта, нужен не в будущем, а здесь и сейчас. И как следствие, у нас профессионалы вытеснены теми, кто изображает профессионализм, непременно с серьезным лицом, в кресле, дорогой машине и пр. знаками «успеха».

Проблема не только в том, что они претендуют на высокий социальный статус, но и в обесценивании знания, профессионализма. Это – второй удар по образованию и знаниям. Даже получение хорошего образования не становятся гарантией успеха в нашей стране. Человек со знаниями без обязательного набора в виде блата, лизоблюдства, рабского послушания не будет иметь успеха. Его знания – ничто. Так те, кто не имеет знаний, нивелирует образование.

Реакция не заставила себя ждать: отток из науки, из госслужбы, из страны. Неудивительно то, что люди уходят туда, где правит реальность, а не симулякры; знания, а не дипломы; где оценивают способности человека, а не степень прочности его «крыши».

Но более глобальная проблема в том, что симулянты, выдающие себя за государственников, решают судьбу страны и народа. Они хотят заставить нас поверить в их состоятельность, в реальность того, чем они на самом деле не обладают. Они требуют реального уважения, послушания, признания их мнимого авторитета.

Одна из главных задач власти, как это видят на Западе, – развитие человеческого капитала, инвестирование в человека, что элементарно выгодно для государства. На Западе тоже стремительно растет людей с высшим образованием, но там заставляют получать знания, прежде чем вручают диплом. Кроме того, у них работает принцип меритократии, а это значит, что есть образованная элита, которая принимает решения и определяет судьбу страны. Там понимают, что сильнее страну делают именно лучшие ее представители.

У нас же принцип меритократии не работает. Назначаемые чиновники, прошедшие подковерную школу выживания вместо честной конкуренции, боятся публичных вступлений, открытой полемики. Они устраивают показательные выступления с речью по бумажке и с ответами на заранее обговоренные вопросы. В духе постмодерна происходит шоутизация политического процесса («выход в народ» — один из жанров). Это уже давно никого не обманывает. Но все – актеры и зрители – играют свою роль и делают вид, что поверили в правдивость происходящего.

На исходе постмодерна ситуация меняется. Пока власть, так и не преодолев модерн, практикует худшее из того, что принес постмодерн, люди ищут альтернативы и выход из той искаженной реальности, которую конструирует власть.

Преимущество теперь будут иметь не обладатели диплома, а те, кто умеет думать нестандартно (в бизнесе, торговле, рекламе, творчестве и пр.). Все больше людей стремится учиться не для получения диплома, а ради багажа знаний и умений, которые создадут основу для будущего профессионального успеха. Формальное образование уже не становится целью, и потому набирает популярность альтернативное образование через Интернет, что позволяет получать знания в самых разных сферах. Думаю, недалек тот день, когда навыки человека будут иметь ценность, невзирая на наличие у него диплома. Сегодня мы не требует диплом о специальном образовании у слесаря, электрика или человека, делающего ремонт в квартире. Мы судим о них по работе. Завтра многие услуги будут оцениваться, судя по реальному результату. Спрос на профессионализм будет расти, потому что диплом есть у всех и сам по себе он не имеет цены. Постмодерн постарался.

Ж-Ф. Лиотар говорил о том, что «в эпоху постмодерна изменяется статус знания». Согласно постмодернистской точке зрения, на содержание знания оказывает влияние политика, знание представляет собой часть идеологии и имеется прямое соответствие между знанием и властью. Знание, особенно в эпоху модерна, стало способом осуществления власти в распространении знаний, способом манипуляции, посредством которых насаждались официальные ценности. Мы это прошли в недавнем прошлом. Кто из родителей сегодня готов полностью отдать ребенка на волю идеологических (и даже моральных) взглядов учителя? Школьный возраст – самый важный, когда из ребенка можно слепить все, что угодно. От учителей зависит, как дети будут взаимодействовать с миром, какие ценности усвоят, какое поколение будет завтра управлять страной. Слишком многое зависит от учителей. А мы так пренебрегаем их ролью, их вкладом, их достоинством, оценкой их труда. Кого вырастит угнетенный человек, которого заставляют прогибаться, подчиняться, а то и нарушать закон? Надо было проводить для учителей не курсы английского языка, а раскрепощать их мышление, пониманию того, как изменилось знание, образование в современную эпоху.

М. Фуко продемонстрировал, как работают механизмы закабаления человека и общества. Послушание сознание достигается через послушание тела. Через соблюдение дисциплины, четких правил (порой бессмысленных) в школе, армии достигается подчинение тела. Тело диктует мозгу. Например, в школе сначала учат сидеть определенным образом, вставать при ответе, понимать руку, спрашивать разрешения, а потом учат тому, как «единственно правильно» думать, оценивать, что приветствовать и что критиковать. Так работают институты по нормализации общества, человека. Телу предписывается «как себя вести», чтобы быть правильным гражданином. Послушное тело – послушное сознание. Это не имеет ничего общего с моральными ценностями, которые внушаются без подчинения тела. Обратите внимание на современную школу, например, в Финляндии, где дети вольны вести себя свободно. Свободная школа формирует свободных граждан, свободное общество. Это может пугать людей, привыкших к диктату. Свобода не приводит в анархии и вседозволенности, просто для воспитания свободного человека используются другие механизмы, а не инструменты подчинения.

Постмодерн настаивает не на воспроизводстве знаний и передаче информации, а на способности добывать знания, искать новые пути их применения, подвергать их сомнению и заново легитимировать их. Отсюда важность критического мышления. Постмодернизм позволяет относиться «к любому возникшему в определенном социально-политическом контексте знанию» с известной долей скепсиса и без догматической веры. Опасность представляют бинарные оппозиции (ложное/истинное, правильное/неправильное), которые больше отдаляют от правды, чем позволяют приблизиться к ней.

Как утверждают постмодернисты, скоро под знанием станут понимать способность человека интерпретировать реальность, события, социальные процессы, что есть гарантия самостоятельного взгляда человека на мир и его защита от манипуляций со стороны другого человека, СМИ, идеологии. Для этого образование должно раскрыть индивидуальность каждого человека, оригинальность его мышления. Есть ли в нашем образовании подобное? Есть ли место диалогу и раскрытию индивидуальностей? В чем смысл заучивания информации и тестов?

Можем ли мы позволить себе пренебрежение образованием после потерь ХХ века, почти полного уничтожения национальной элиты, едва ли не потерянного языка, наконец, нашего общего отставания от мира и, что немаловажно, в важный период постколонизации?

В Казахстане собираются ввести 12-летнее образование. Следует задаться вопросом: с какой целью это осуществляется на фоне нехватки в стране сотен школ, тысяч педагогов, качественных учебников, нормального питания для учеников и т.д.? Если речь идет о том, чтобы сравняться с развитыми странами, где существует 12-летнее среднее образование, то наша инициатива — новый симулякр. Если думать не о знаках, статусах, имиджах, а о сути, т.е. о качественном образовании, то 12-летний срок – это последнее, о чем нам следовало бы беспокоиться. Средства, которые потратят на 12 год пребывания ученика в школе, можно было бы направить на решение реальных проблем и сделать школьное образование действительно качественным и конкурентным.

Помимо школы, не меньшее внимание надо уделить развитию молодых поколений. Первый бэби-бум прозевали. Бэби-бумерам не хватало школ, учебников, учителей, школьного питания, интернета, дополнительных занятий для развития.

У нас сейчас около 3-4 миллионов детей. Это – новое поколение, которые мы должны подготовить к жизни и конкуренции с представителями их же поколения из других стран. Звучит смешно. Какая конкуренция, когда в отдельных странах мира число только их ровесников превышает в десятки, сотни раз? Именно поэтому нам надо охватить каждого без исключения ребенка дополнительным образованием.

Если в той же Японии, США, Индии, Китае будут вкладывать хотя бы в 10 % детей, это даст 5-10 миллионов, а то и больше высокообразованных, всесторонне развитых граждан, которые через 20 лет будут двигать свою страну вперед. У нас те же 10 % — это всего 300 тысяч. Даже если никто не уедет, разве они смогут конкурировать в развитии страны с миллионами своих сверстников из других стран? Значит, мы должны делать ставку на все 100 % детей. Только тогда у нас появится шанс хотя бы не отставать. Следует буквально каждого ребенка охватить для развития в нем тех или иных способностей: любой вид спорта, шахматы или танцы, музыкальная или художественная школа. Это можно сделать через школы, дворовые клубы, дворцы культуры спортивные комплексы, которые строились на народные деньги. Для одних детей эти занятия останутся хобби на всю жизнь, для других станут сферой будущей профессиональной деятельности. Но благодаря дополнительному образованию, активной социализации они вырастут целеустремленными, инициативными, коммуникабельными, открытыми новым знаниям. Отсюда будут и свои ученые, и художники, и изобретатели, и спортсмены, и музыканты, и поэты. Без легионеров, найма и покупки чужих «мозгов». И будут прорывы во всех направлениях. Нам надо вырастить поколение умных, креативных, умеющих мыслить людей.

Это – залог преодоления лишь одного из последствий ХХ века, эпохи модерна, и гарантия выхода из ловушки постмодерна.

(Продолжение следует).

• 134
• 120