Существующая политическая система не соответствует идентичности казахов

Насколько нынешняя суть и развитие страны, ее политические институты и ценности коррелируют с идентичностью народа, а также что и почему не находит отклика в его уме и душе?

Постколониальный период или период глобализации, ведущие к унификации не только материальной, но и духовной культуры, вызывают интуитивное стремление народов к сохранению своей национальной идентичности. У нас оно выражено недовольством своим положением сырьевого придатка, и, как следствие, технологической, экономической и политической зависимостью.

Поиск национальной идентичности обостряется в периоды социальных преобразований и/или социальной нестабильности, позволяя обозначить те ценности и ту духовно-нравственную основу, сохранявшую этнос на протяжении веков. Без нее политические институты не находят поддержки граждан и, как следствие, переживают кризис: фрагментация общества, всепроникающая коррупция, рост эмиграции, сепаратистские настроения, дезориентация, замена национальной идентичности семейной, клановой, религиозной, корпоративной, региональной и др. Все это приводит к ослаблению суверенитета государства, тормозят его развитие и ускоряют его деградацию. В этих условиях говорить о защите национальных интересов не приходится.

Национальная идентичность является гарантом устойчивой государственности, успешного развития народа и отстаивания национальных интересов. Более того, именно она в критических ситуациях становится основой сохранения страны. Все перечисленное без исключения имеет к Казахстану непосредственное отношение, и потому пренебрегать вопросами национальной идентичности неразумно и даже губительно.

То, что соответствует идентичности нации, встречает ее безусловную поддержку. И, напротив, все то, что противоречит менталитету народа, будет отторгаться. Если граждане не обнаруживают соответствия целей и ценностей государства их идентификационным признакам, то такое государство (и воплощающая его власть) воспринимается как чуждое, и его легитимность подвергается сомнению.

Призывы перестать «ворошить прошлое» — это не что иное, как стремление сохранить навязанные чужие (часто и чуждые) ценности и «слепить» из народа некое новое, без собственных корней, сообщество. Подобный негативный опыт мы, увы, уже имели.

Примером некорректной подмены идентичности можно назвать определение казахов «восточным народом», слишком широким, включающим значительный ряд разных культур и менталитетов (большей частью оседлых народов). Куда более точную дифференциацию идентификационных признаков казахов позволяет сделать обращение к культуре номадов Степи, тем более учитывая тот факт, что стирание идентичности кочевников происходило насильственным путем.

Переведем на современный язык и понятия кажущиеся архаичными традиции и ценности номадов. Это позволит определить, насколько нынешняя суть и развитие страны, насаждаемые политические институты и ценности коррелируют с идентичностью народа, а также что и почему не находит отклика в его уме и душе.

Один из важных аспектов – легитимность власти. Главой рода, конфедерации родов становились личности, чей авторитет был общепризнан и основывался на личных качествах человека (ум, чувство справедливости, организаторские и договорные способности). Хан выбирался как фигура, олицетворяющая, прежде сего, единство объединений родов. Кого не избирают, тот нелегитимен в глазах народа. Форма не важна – демократические выборы или поднятие на белой кошме, – суть остается неизменной. Отсюда априори пренебрежительное отношение к назначенным руководителям регионов, городов, аулов. Нынешняя система назначения руководителей всех уровней власти есть продолжение традиции русской колониальной администрации или советских назначенцев от центра (компартии). Если учесть тот факт, как осуществляется руководство страной и регионами, то удивляться существующей пропасти между народом и властью не приходится. И власть в лице ее отдельных представителей делает все возможное, чтобы эта пропасть все более углублялась.

Так же, как царская администрации навязывала кочевникам свои законы, неправедные суды, колониальную администрацию, и сейчас нам навязывают выхолощенное выборное законодательство, назначенных (нонсенс!) депутатов и не заслуживших в народе уважения акимов.

Нынешняя ситуация – две головы в одном казане – означает лишь одно: центра власти нет, консолидирующего начала нет и, значит, открыта дорога разным силам в преследовании ими собственных интересов, что вовсе не способствует единству страны, достижению общих национальных целей.

Разросшийся бюрократический аппарат, сверхцентрализация государственного управления – это именно то, что противоречит духу и сути номадизма как образа жизни, социального устройства и философии. Раньше все важные решения на местах принимали во многом независимые лидеры (бии родов), которые лучше знали текущую ситуацию на местах, особенности и ресурсные возможности региона и пр. Они находили компромисс с соседями и выстраивали взаимовыгодные отношения. Ситуация, когда интересы народа будут пожертвованы в пользу хана (некоего центра), была почти невозможна. Веками успешно существовавшая система власти, безусловно, формирует определенное восприятие ее как нормы и становится частью идентичности, а, значит, ожиданий и одобрительного отношения. Сегодня назначенные руководить регионами чиновники исполняют роль наместников, которые выполняют волю центра и мало озабочены интересами региона.

Многоступенчатая и громоздкая вертикаль власти взамен устойчивым горизонтальным связям номадов – еще один признак, не находящий ни понимания, ни поддержки народа. Чрезмерная подчиненность центру не позволяет принимать быстрые и единственно верные для того ли иного региона решения. Области, завязанные на центр, слабо и неэффективно взаимодействуют между собой. В условиях большой и разнообразной, в т.ч. в климатическом плане, территории для разных регионов оптимальны разные методы хозяйствования. Например, защита интересов скотоводов аридной зоны предполагает использование меридианного (север-юг) подвижного скотоводства. Оно является наиболее рентабельным, и лучшего в условиях степи Центрального Казахстане не придумано. До сих пор этот метод не был восстановлен хотя бы на территории отдельно взятой Карагандинской области. Нельзя ждать тех же результатов, которые век-полтора назад демонстрировали кочевники, не создав для них тех же условий (свободных пастбищ). Современные технологии сделают отгонное скотоводство гораздо более удобным. Профессиональные историки, краеведы, этнографы, потомственные скотоводы все еще сохраняют знания об оптимальных путях кочевания скота, и их сведения целесообразно использовать.

Сегодня слишком много вмешательства государства во все сферы жизнедеятельности людей (чиновники оправдывают свою необходимость, множа функции и обременяя народ бюрократией). Свобода хозяйственной деятельности, самостоятельное определение необходимого количества скота и его сбыт, опора на собственные силы, инициативу, труд были лучшими условиями экономической независимости скотовода. Частный бизнес в любой сфере, где необходима личная инициатива, – идеальная деятельность для казаха, которому государство сегодня навязывает патерналистские отношения. Там, где много государства, гаснет то, что составляет инициативу, свободу номада.

Основой инициативы является самостоятельность мышления человека, возможность выбора и независимость от навязываемых условий. Для сравнения с мировоззрением оседлого – цитата: «На протяжении большей части последних 10 000 лет истории человечества подавляющая часть населения проживала в оседлых аграрных общинах. В таких обществах социальные роли ограничены и закреплены в строгой половозрастной иерархии; каждый человек имеет одну и ту же профессию (земледелие или воспитание детей и ведение домашнего хозяйства); всю жизнь он живет в одной небольшой деревне, в ограниченном кругу друзей и соседей; религия и убеждения едины для всех; социальная мобильность – уход из деревни, выбор другого занятия или брак против воли родителей – практически невозможна. В таких обществах нет ни плюрализма, ни разнообразия, ни выбора… Все характеристики внутренней сущности остаются неизменными. Возможно, кто-то мог бы восстать, сбежав в другую деревню, но там этот бунтарь оказался бы в той же ловушке ограниченного социального пространства» (Фукуяма Ф. Идентичность. – М.: Альпина Паблишер, 2019. — С. 61-62).

Номады, напротив, всегда стояли перед выбором, требующим инициативы и нестандартных решений: стратегия выживания в сложных условиях окружающей природной среды или выживание в новой социальной среде (среди оседлых сообществ), объединения, откочевки, взаимодействия с разными по культуре, менталитету соседями. То, что номад зависел только от себя, развивало инициативу. При этом номада отличала способность при малых ресурсных и временных затратах извлекать максимум выгоды. Главным принципом эффективности является не количество заработанных благ, а количество времени, потраченное для их достижения. Скот, главный источник экономического благосостояния кочевника, давал все необходимое. Таким образом, один вид деятельности обеспечивал ему и еду, и одежду, и жилье. Номады одними из первых стали зарабатывать, продавая услуги (дипломатия, госуправление, защита границ, торговых путей, сопровождение караванов, наемники и т.д.).

При этом номады, не будучи рабами богатства, всегда оставляли время на общение, путешествие, охоту. В числе расходов важную часть составляли увлечения, здоровье, удовольствия. Номад не превращался в рабочего как товар, он исключал посредника между собой и своими доходами.

Другой важный пример полного несовпадения государственной экономической политики и исторически обусловленной хозяйственной деятельности казахов заключается в том, что номады осуществляли универсальную жизнедеятельность, при которой они обеспечивали себя всем необходимым для жизни, мало завися от торговых путей (экспорт) и городов (ремесла). Сегодня страна зависит от экспорта самых элементарных вещей. В традиционном самообеспечении кочевников видится причина ментального неприятия того, что делает государство, не давая развиваться собственной экономике, отечественному бизнесу. Народу претит зависимость от чужих экономик.

Внедряемая нынешней властью социальная структура (классы, сословия) – нечто абсолютно чуждое казахам. И она не будет ими принята по той причине, что ломает многовековой уклад социального взаимодействия народа. Более того, формирование новых так называемых классов и сословий и их капиталов строится на сомнительной, часто аморальной и противозаконной основе, и потому не может быть принято нравственно здоровым обществом. В этой связи национальная идентичность, основанная на этических ценностях, обретает особую значимость и способна вооружить народ против посягательств на его мораль и чувство справедливости, служить иммунитетом против деморализации и навязываемых псевдоценностей – власти золотого тельца, лжи, пресмыкательства перед вышестоящим, воровства, коррупции и т.д.

Богатство у номадов всегда имело разумные пределы. Оно было ограничено наличием пастбищ и, что немаловажно, было прозрачно, на виду у всех – табуны и отары (своего рода декларация доходов). Более того, богатство находило в обществе уважение лишь потому, что оно служило гарантией (страховкой) благополучия рода в случае кризисов. Как непременное социальное обязательство баями воспринималась благотворительная деятельность (проведение родовых асов, значимое участие в асарах, организация народных празднеств, обеспечение призов в состязаниях, оплата обучения способных детей, помощь в женитьбе малоимущих жигитов и выдача приданого девушкам и др.).

Для кочевников большей и несомненной ценностью считается честь и доблесть, служение народу, нежели богатство. Несправедливость, чванство порицались, и это публичное порицание (айтыс, узун кулак) становилось маркером отторгаемых народом явлений. Значительное сокращение в стране свободы слова, цензура, уничтоженный айтыс – все это неприемлемо для идентичности казахов и, следовательно, не может находить понимания. Критика неприемлемых для народа негативных явлений становится залогом нравственного здоровья нации и закрепления моральных ценностей. Распространение лжи, искажение действительного положения дел опасно для всякого общества. В случае с номадами это просто привело бы к разрушению всех связей, договоров на большой территории их проживания. Они, наоборот, создавали условия для возможно быстрого распространения информации. Нынешняя власть до конца не понимает губительного характера проводимой ею информационной политики. Понятно, что народ использует любые возможности для получения альтернативной информации, и это лишь углубляет его чувство недоверия по отношению к представителям власти.

Упоминание о номадах-наемниках в армиях разных полководцев и царедворцев, участие в управлении государствами обращает внимание и объясняет факт неприятия нынешней практики привлечения легионеров в спорте и иностранных управленцев. Номады не нанимали воинов вместо себя (того, кто отстаивал бы их честь и интересы). Народ (роды) выставлял своих батыров, акынов, палуанов, всадников на скачках и т.д. Отсюда победы легионеров в спорте под казахским флагом не считаются народом победами собственно страны. Нанятые управлять разными сферами экономики иностранные менеджеры особенно неприемлемы после периода колонизации, еще и при условии, что в стране достаточно способных людей, которых по тем или иным причинам не допускают на уровень принятия решений. Непонимание властью этих факторов приводит к ошибочным, непопулярным в народе решениям.

О земле было достаточно сказано, остается добавить лишь значимый штрих. Руссо говорил о том, как родилась частная собственность: «Первый, кто, огородив участок земли, придумал заявить: «Это мое!» и нашел людей достаточно простодушных, чтобы тому поверить, был подлинным основателем гражданского общества. От скольких преступлений, войн, убийств, несчастий и ужасов уберег бы род человеческий тот, кто, выдернув колья или засыпав ров, крикнул бы себе подобным: «Остерегитесь слушать этого обманщика; вы погибли, если забудете, что плоды земли – для всех, а сама она – ничья!». Номады сделали это! Они исключили частную собственность на землю и, как следствие, закабаление, закрепощение людей. Охотники-собиратели стали кочевниками и избежали неравноправия и иерархичности оседлого мира.

Власть, взяв на себя функцию по распределению народного богатства, отступила от принятого и одобряемого в народе принципа оказания помощи малоимущим, женщинам и детям в той мере, чтобы они не чувствовали себя оторванными от народа, маргинализованными. Дети, женщины и старики всегда находились под защитой рода. Их ущемление вступает в конфликт с представлением казахов о справедливости.

Отношение кочевников к окружающему миру природы общеизвестно – бережное, крайне экономное использование ресурсов, умение подстраиваться под условия среды обитания, находить скрытые ее ресурсы, не нарушая экологического баланса. И без примеров понятно, насколько не соответствует этому отношение власти к экологии страны, словно она задалась целью разрушить все то, что было сохранено предками.

Как видим, те ценности, которые легли в основу казахской идентичности, не противоречат общечеловеческим, более того, отражают именно то, к чему призывают стремиться современные развитые государства. Нам для успешного развития вовсе не обязательно копировать чужой опыт и ценности. Следует лишь опереться на то, что соответствует идентичности нации, и это не только продвинет нас вперед, но и встретит самое горячее сочувствие в народе, мобилизует его, раскроет дремлющие в нем созидательные силы. Не будет внутреннего конфликта (в нем казахи живут уже почти столетие), ментального разрыва, ломки идентичности.

Приведем пример ломки национальной идентичности. Во время митингов полиция задерживала стариков, их насильно захватывали и удерживали молодые люди. Невозможная, невыносимая для казахов ситуация. Такое позволяли себе большевики, арестовывая, а потом ссылая или расстреливая 70-80-летних аксакалов. Насколько потом могли быть успешны попытки полиции подправить свою репутацию, стремясь вызвать доверие у населения? Безуспешны. Следует ли ждать от молодежи уважительного отношения к людям пожилого возраста, когда власть демонстрирует отсутствие у себя подобных моральных установок? Государство пренебрегает моральными императивами народа, ломает молодежь, в которой семья воспитывает традиционное отношение к людям старшего возраста. Результат: грубый ответ Т.Мусабаеву воспитанной властью девушки. Возмутительно? Да. Но не более возмутительно, чем то, что совершала полиция по отношению к старикам. Надежда остается только на традиционное воспитание в семье (ответ Иманбека на отзыв Р. Рымбаевой).

Власть, ее представители нередко подают не лучший пример, и только народ может отстоять свою мораль, культуру, традиции, не принимая тех ценностей и поведенческих норм, которые пытаются внедрить те, кто оторван от народа. Именно национальная идентичность в критические периоды становится тем щитом, который способен защитить народ от деградации, а страну от потери национального суверенитета.

И тут встает вопрос об элите. Или о псевдоэлите.

(Продолжение следует).

• 107
• 107