Казахи учат русский язык, а власть снова клеймит необразованных иждивенцами

«В детстве вместо «мой мяч» я говорила «моя мяч». Все засмеяли меня. После этого я долго комплексовала, потом выучила русский язык. Теперь ощущаю себя свободной в любой среде» – так рекламируют в соцсетях курсы русского языка для казахоязычных. Маркетологи завлекают аудиторию, упоминая о самых сильных «болях» казахов: их плохо понимают, они мало зарабатывают и живут с чувством собственной неполноценности.

Кого обманули казахские интеллигенты

Запрос в соцсетях «орыс тілі» выдает десятки страниц языковых курсов. Спрос на их услуги был всегда, просто популярность онлайн-обучения и таргетированная реклама обнажили прежде незаметную сторону жизни казахоязычных, стремящихся устроиться в городе и занять более перспективные позиции в социальной иерархии.

– Когда Казахстан получил независимость, всюду транслировалось, что отныне нас не будут дискриминировать по языковому принципу, как раньше. Считалось, что русский больше не нужен, – объясняет редактор казахоязычного портала Malim.kz Руслан Ербота. –Независимость вдохновляла, вселяла уверенность, что теперь и без русского языка казахи могут найти себе место под солнцем. Мое поколение выросло в аулах с таким убеждением. Большую роль в этом сыграла казахская интеллигенция. Но за 30 лет сама власть так и не заговорила по-казахски. Госпрограммы развития казахского языка не нашли должного воплощения. Дети той самой интеллигенции, твердившей со страниц газет и с экрана телевизора, что русский больше не нужен, как потом выяснилось, отлично владели и русским, и другими языками.

Популярность курсов русского языка резко повысилась из-за пандемии, когда предпринимателям понадобилось продавать интернете. Бизнесмен из Южно-Казахстанской области Аскар Ахмет рассказывает, что раньше не нуждался в знании русского языка. Но когда его бизнес-проект вышел за рамки родной области, пришлось записываться на курсы.

– В Казахстане язык бизнеса – русский. Если ты не знаешь его, то даже не можешь проконтролировать качество работы своего смм-щика, который настраивает рекламу на русскоязычную аудиторию, самую платежеспособную, кстати. Поэтому мне пришлось учить русский в свои 35 лет. Не то, чтобы я сейчас идеально владею русским, но уже хорошо понимаю тексты договоров, веду переговоры на русском и не кажусь каким-то простофилей, – говорит Аскар.

Боль нации. «Пока есть казахи, русский язык не исчезнет»

Когда в российской прессе раздули скандал из-за роликов блогера Куата Ахметова, в казахстанском сегменте Фейсбука шутили: «Пока есть казахи, русский язык не исчезнет». Основные клиенты курсов русского языка – выходцы из южных и западных областей, школьники, репатрианты (казахи, вернувшиеся на историческую родину), сельские жители со всей страны, приехавшие на заработки в города и планирующие там обосноваться.

– Когда мне предложили преподавать русский, я не хотела соглашаться, – рассказывает филолог Салтанат Асхат. – У меня были группы по обучению английскому, арабскому, казахскому. Но когда увидела, как много людей хотят учить русский, я поняла боль нации, то, насколько для казахов важны эти знания. Обучая русскому языку, я помогаю казахоязычным иметь равный доступ к информационному контенту, чтобы они получали информацию не только о том, что носит Кайрат Нуртас, а имели возможность читать новые книги, смотреть хорошие фильмы, изучать то, к чему имеют доступ русскоязычные. Часто даже придя на курс, люди держат в голове установку: я не изучаю русский, потому что все должны знать государственный язык. Свою аудиторию я воспитываю не для того, чтобы снизить уровень владения казахским языком или обесценить родной язык, а, чтобы люди понимали, что знание дополнительного языка – это возможности. Чем больше языков ты знаешь, тем ты интеллектуально, духовно богаче. Не нужно противопоставлять один язык другому.

Прежде чем начать обучение, я спрашиваю, зачем человек пришел на курс. Медсестра из Сарыагаша, переехавшая в Алматы или в столицу, ответит, что у нее много русскоязычных пациентов, кандастар расскажут, что без русского им сложно адаптироваться и так далее. Для них государство ничего не делает в этом плане. Репатриантам нужно преподавать как иностранцам – это другая методика. В последнее время в коммерческом секторе становится все больше специалистов, которые обучают казахов. Это ответ на спрос.

Стоимость месячных курсов русского языка варьируется в пределах 7-20 тысяч тенге в месяц. Цена зависит от квалификации преподавателя, количества участников и формата обучения. Организаторы соглашаются и на обучение в рассрочку.

– Часто на курс записываются госслужащие, – рассказывает Салтанат Асхат. – Я занималась и с известными руководителями, у которых была неуверенность в общении на русском языке, это чисто психологические моменты. Иногда, чтобы участники стали более мотивированными, я рассказываю о замечательных книгах, которые читаю на английском, русском языках, а потом спрашиваю: «Как думаете, эта книга выйдет на казахском языке?». Сейчас казахский нужен только казахам. Допустим, есть племя где-то в африканских джунглях, у него есть свой язык. Зачем мне его изучать? Это племя не делает научных открытий, не производит ценный культурный контент, их язык деградирован. Даже те, кто знают хорошо английский, говорят, что русский отстал, не то, что казахский. Одним лишь призывом «Говори по-казахски!» невозможно кого-то мотивировать.

Госязык и политические манипуляции

Любые правительственные инициативы, направленные на развитие госязыка, превращаются в кампанейщину. Даже средства массовой информации, большая часть из которых финансируется из государственного бюджета, так и не заинтересовали аудиторию, желающую мыслить и развиваться. В сетках вещания государственных телеканалов практически нет интеллектуальных программ, зато прайм-тайм забит низкосортными ток-шоу о звездах эстрады, кочующих с одной телестудии на другую, тоях или пропагандистской «аналитикой», рассчитанной на непритязательную аудиторию.

Образовательный разрыв между преимущественно русскоязычными городскими и казахоязычными сельскими гражданами постоянно растет. Из аулов молодежь мигрирует в города, но там их ждут трущобы на окраинах, которые не показывают по «Хабару». Ответ сограждан «я вас не понимаю» на любой, самый простой вопрос вызывает у казахов негодование. Многие думают, что это русскоязычные виновны в том, что они не востребованы и что их не понимают.

– У нас есть ребята, которые после школы выпадают из поля зрения государства. К сожалению, может быть из-за низкой успеваемости они не могут поступить в вуз. На работу их тоже не берут, потому что нет высшего образования, опыта работы и так далее. Что им остается делать? К сожалению, это либо криминал, либо чистой воды иждивенчество, либо какие-то случайные заработки, – сказал на днях в эфире телеканала «Хабар» первый зам руководителя администрации президента Даурен Абаев.

Этот стигматизирующий месседж, транслируемый на русском языке, казахоязычные приняли на свой счет и выразили недовольство, правда пока только в соцсетях. Боль тех, кто не получил качественное образование и которых одной фразой оклеймили будущими преступниками, иждивенцами и безработными непонятна никому, кроме них самих.

Нерешаемая проблема казахского языка все эти года была и остается инструментом политической манипуляции. Хочешь набрать очки? Заяви на весь свет, что ты за развитие казахского языка и толпа поддержит, даже если за лозунгом нет ничего конструктивного.

Лучший способ разделить общество и посеять внутри него вражду – сказать что-то обидное о языке или обозвать часть общества иждивенцами. В бесконечных словесных баталиях между русскоязычными и казахоязычными, сельскими и городскими теряется суть законсервированных властью проблем, в том числе тех, которые бы объяснили, почему те самые «ребята», о которых говорит Абаев, не получили хорошее образование. Не из-за трехсменок ли, избавить от которых «НурОтан» обещает на протяжении десятилетий, низкого качества школьного образования в целом? Или может из-за того, что программу трехъязычия, объявленную пять лет назад, успешно провалили?

Опыт Назарбаев интеллектуальных школ, в которых учатся дети многих чиновников, показывает, что научить говорить и даже мыслить на трех языках – казахском, английском, русском в рамках школьной программы вполне возможно. Нужна только последовательная работа, идеальные условия обучения, которые государство для детей из обычных школ не создает не только в аулах, но и в городах.

Последние годы заседания правительства и парламента стали проводить на казахском языке. Доклады чиновников сначала пишут на русском, потом переводят. Сказанные ими слова синхронные переводчики снова переводят с казахского для русскоязычных журналистов и всех остальных, кто все еще не выучил госязык. Часто из-за этого теряется смысл сказанного. Народ не понимает, что транслируют чиновники, а те не знают или не хотят знать, чем живут простые люди.

«Пещерный национализм» возникает не просто так, он взращивается обманом, высокомерием, несправедливостью, а еще оголтелой пропагандой. Пример тому российские политики, обвиняющие дискриминируемых в собственной стране по языковому принципу казахов в национализме, в то время как те зубрят русскую грамматику.

Умай Беймарал

• 134
• 125