Добыча нефти не увеличится

Только за последние месяцы текущего года отношения между Душанбе и Тегераном начинают подходить к оттепели, но об их полном реанимации еще говорить не приходится.

Туркменистан и Иран во внешней политике Таджикистана в разное время занимали разные места по приоритетности в зависимости от политической обстановки. Для Туркменистана Душанбе рассматривается как транзитное государство для достижения для выхода из транспортно-коммуникационного тупика. Иран же за годы независимости успел оказаться для официального Душанбе в самых разных ролях — от посредника в урегулировании внутреннего конфликта до могущественного инвестора и патрона. Теперь же он стал восприниматься в качестве идеологического оппонента политическому режиму в Душанбе со всеми вытекающими последствиями. Наступившая оттепель дает хрупкие надежды.

Общее между Таджикистаном и Туркменистаном

Туркменистан во внешнеполитических приоритетах Таджикистана занимает не первостепенное место, как и Душанбе для Ашхабада. Общих границ между двумя странами нет, а экономическое взаимодействие осуществляется на рыночной основе. Две страны состоят в ООН, ОБСЕ, ОИК и СНГ (Туркменистан с 2005-го ассоциированный член организации).Тем не менее, у обеих стран имеются общие региональные интересы. В частности, это касается вопроса использования трансграничных рек — на территории Таджикистана формируется более 70 процентов объема воды Амударьи (стратегически важного для Туркменистана реки), вопрос безопасности Афганистана — обе страны имеют наиболее протяженные линии границы с этой неспокойной страной в ЦА (у Таджикистана 1344 км, у Туркменистана 744) а также выгодное использование географического месторасположения — предоставление транзитных путей для торговли Китая со странами Ближнего Востока.

Дипломатические отношения между странами установлены в январе 1993 года, в то время, когда в Таджикистане продолжалась гражданская война между пророссийским правительством во главе с Эмомали Рахмоном и Объединённой таджикской оппозицией, куда входили исламисты и демократы. В это период руководство Туркменистана обеспечило проведение пятого раунда межтаджикских переговоров — в 95-96-е годы в Ашхабаде состоялось три встречи правительства Таджикистана и Объединенной таджикской оппозиции.

В целом, с момента установления дипотношений между двумя государствами подписаны более 60 межгосударственных и межправительственных документов, в различных сферах. В ноябре 2017 года стороны подписали договор о стратегическом партнерстве, что сделало Туркменистан четвертым стратегическим партнером Душанбе наряду с Россией, КНР и Казахстаном. Позже подобный договор был подписан и с Узбекистаном.

Экономическое взаимодействие Душанбе и Ашхабада

Важное место в отношении Таджикистана и Туркменистана занимает торговля. Однако товарооборот между двумя странами не стабилен и зависит  от градуса внешнеполитических отношений Таджикистана с основными торговыми партнерами (Россия, Узбекистан, Казахстан). Объем товарооборота с Туркменистаном то резко повышается, то идет на спад. Пик объема торговли между странами пришлось на 2010-2013-е годы. В этот период из-за введения Россией таможенных пошлин на экспорт нефтепродуктов в Таджикистан, таджикские импортеры резко увеличили закупку топлива в Туркменистане. Например, по итогам 2013-го года торговый оборот между двумя странами составил почти 120 миллионов долларов, а в прошлом году он не превысил 40 миллионов.

Львиную долю таджикского импорта из Туркменистана составляют нефтепродукты (бензин, дизтопливо, авиакеросин, моторное масло, нефтяной кокс), сжиженный газ и полипропилен. Таджикский экспорт в Туркменистан в основном состоит из алюминия (и изделий из него) и сельскохозяйственной продукции.

Прямых статистических данных об изменении товарооборота между двумя странами за период ухудшения отношений нет. Однако, косвенные данные указывают на отрицательное влияние охлаждения отношений Ашхабада с Душанбе на экономику Таджикистана.

Так, например, крупнейший в Центральной Азии Таджикский алюминиевый завод (Талко) из-за сбоев в поставках нефтяного кокса из Туркменистана отказался от производства алюминия высокого качества марки А7, которая пользуется наибольшим спросом в мире.

В тоже время закрытие транзита по туркменской территории ударило по товарообороту Таджикистана с Турцией — объем торговли за первое полугодие упал на 5.5 процентов по сравнению с прошлым годом. На долю Турции приходится почти 26% от общего объема таджикистанского экспорта. Грузоперевозки между двумя странами осуществляется наземным транспортом, объезд территории Туркменистана увеличило время и расходы на перевозку товаров более чем в три раза.

По данным Минтранса Таджикистана, их попытки хоть как-то прояснить ситуацию и обсудить пути ее решения не увенчались успехом. На официальном уровне Душанбе не предпринимает ответных мер — отказавшись от резких заявлений, выбрал выжидательную позицию. Да и инструментов воздействия у властей Таджикистана на своего дальнего соседа немного. Таджикистан, как страна, где формируются главные стоки Амударьи — Вахш и Пяндж мог бы снизить объем поступления воды из Вахшского каскада ГЭС. Однако, это резко отрицательно повлияет на отношения с Узбекистаном и даст веский аргумент в руки противников строительства Рогунской ГЭС. Ранее Ашхабад не раз высказывал озабоченность возможным снижением объема поступления воды в Амударье вследствие возведения ГЭС в странах верховья.

Главный проект

Наиболее значимым проектом двусторонних экономических и политических отношений остается железная дорога Туркменистан-Афганистан-Таджикистан, который возник в разгар политического противостояния Узбекистана с Таджикистаном.

В конце 2000-х Ислам Каримов, который выступал ярым противником строительства Рогунской ГЭС на реке Вахш планомерно начал против Таджикистана экономическую войну. В качестве одной из мер давления на Душанбе, власти Узбекистана в 2011 году отрезали железнодорожное сообщение Хатлонской области Таджикистана с внешним миром — разобрав участок пути Галаба — Амузанг.

Угроза полной транспортной блокады заставило властей Таджикистана искать альтернативные пути объезда узбекской территории. Здесь и возникла идея строительства южного ответвления железной дороги через север Афганистана в Туркменистан. После продолжительных переговоров с Кабулом и Ашхабадом Таджикистану удалось заручиться поддержкой проекта железной дороги Туркменистан-Афганистан-Таджикистан, а в 2013 году президенты трех стран подписали Меморандум по созданию трансафганского коридора.

Однако  изначально маршрут прохождения железнодорожного пути вызывал споры между участниками проекта. Таджикистан предлагал наиболее короткий маршрут объезда узбекской территории по афганской земле, поскольку его строительство обошлось бы Душанбе намного дешевле. Интерес же Туркменистана заключался в создании полноценной железнодорожной системы охватывающий по пути следования в Таджикистан, также несколько городов северного Афганистана.

Власти Туркменистана не дождавшись внешней помощи, в июне 2013 года начали строительство своего варианта железнодорожного проекта. За 2,5 года построили 85-и километровое ответвление от станции Атамырат до погранпункта Имамназар на границе с Афганистаном.

Таджикские власти в свою очередь достигли договоренность с Афганистаном о строительстве наикратчайшего пути объезда узбекской территории — от туркменской станции Келиф до своего Хошади. Однако Ашхабаду такая перспектива, вероятно, оказалась не по душе. Официальный Душанбе в течение нескольких лет пытался найти деньги у международных доноров на реализацию 200 километрового объездного пути. И возможно, договорившись с Туркменистаном таджикское правительство, само начало бы строительство. Однако, смерть Ислама Каримова в 2016-ом и улучшение отношений с Ташкентом внесли существенную корректировку в приоритеты Душанбе. В 2018 году Узбекистан снял транспортную блокаду южного Таджикистана и восстановил железнодорожное сообщение. Вновь открывшиеся возможности переключили внимание таджикских властей от трансафганского коридора. Тем самым, Душанбе фактически отложил свои обязательства по договоренностям на долгий ящик, что не могло обрадовать Ашхабад.

Таким образом, вопрос железной дороги остается камнем преткновения в таджиско-туркменских отношениях, хотя на официальном уровне туркменская сторона практически об этом не упоминает.

Таджикско-иранские отношения

В период наиболее острого политического противостояния Таджикистана с Узбекистаном в вопросе строительства Рогунской ГЭС, Иран поддержал Душанбе. Так в 2010-м году, когда Ташкент планомерно начал транспортную блокаду Таджикистана, Иран ограничил по своей территории транзит узбекских железнодорожных составов. Тегеран по данным «Би-Би-Си», предупредил Ташкент о симметричных мерах в случае ограничения транзита таджикских грузов по территории Узбекистана. В мае того же года, входе визита в Душанбе министр обороны Ирана Ахмад Вахид заявил, что «Иран поддерживает все энергетические проекты Таджикистана. И приложит все усилия, чтобы Таджикистан мог воспользоваться своими природными ресурсами. В условиях политического и экономического давления Узбекистана, эксперты расценили тогда слова иранского военачальника не иначе, как готовность Ирана в случае необходимости оказать Таджикистану, также военную помощь.

В свою очередь официальный Душанбе взамен начал выступать за снятие международных санкций с Ирана, заявлял о поддержке иранской ядерной программы, а также лоббировал вопрос принятия ИРИ в ШОС.

Присутствие в экономике и начало противоречий

Сначала 2000-х Иран активно вкладывал в инфраструктуру и гидроэнергетику Таджикистана — на свои деньги завершил строительство советского долгостроя Анзобского тоннеля, с нуля построил гидроэлектростанцию «Сангтуда-2» на 220 миллионов долларов.

В планах Ирана было возведение каскада из трех ГЭС на реке Зеравшан и строительство железной дороги Иран — Афганистан — Таджикистан — Кыргызстан — Китай, однако возникшие в 2013 году разногласия помешали реализации этих проектов.

Все началось с ареста в Иране с 2013 году крупного бизнесмена Бабака Занджани. Молодой предприниматель всего за несколько лет сделал многомиллиардное состояние на торговле иранской нефтью. В последующем недоверие между странами усилилось во второй половине 2015 года. После закрытия и объявления Партии исламского возрождения террористической организацией, лидер этой партии Мухиддина Кабири был приглашен в Тегеран для участия на международной конференции «Исламское единство». На мероприятии таджикского оппозиционера лично поприветствовал верховный лидер Ирана, что стало причиной возмущения Душанбе и окончательно привело к ухудшению отношений между двумя государствами.

Отношения шиитского Ирана с ПИВТ основывается на взаимовыгодных интересах сторон. Исламская партия в Таджикистане для теократического Ирана представляет собой своеобразное политическое прокси, на которую были возложены определенные надежды по лоббированию интересов Ирана в Таджикистане и регионе. Кроме того, внешняя политика Тегерана не всегда отличается абсолютной идеологизированностью. Помимо связей с ПИВТ, яркий тому пример поддержка суннитских палестинских группировок (Хамас в Газе) и политические связи с афганской группировкой Талибан, которые идеологически имеют абсолютно взаимоискоючающий характер с шиизмом.

В случае с ПИВТ, долгое время считалось, что эта партия служит Тегерану инструментом воздействия на внутреннюю политику Таджикистана и в какой-то мере даже Центральноазиатского региона.

Тем не менее, после участия лидера ПИВТ на конференции «Исламское единство» в Тегеране, Таджикистан в одностороннем порядке ограничил торговлю с Ираном, в республике стали закрываться иранские компании, а в государственных СМИ началась антииранская истерия — Исламскую республику обвиняли в причастности к подготовке террористов, заказным убийствам и финансировании таджикской оппозиции.

Экономика Таджикистана от кризиса в отношениях с Ираном пострадал больше всего. Товарооборот упал с почти 300 миллионов долларов в 2013-ом до 97 миллионов в 2018 году.

Разрядка отношений

Постепенная разрядка между странами наметилась в начале этого года. Таджикский министр иностранных дел открыто признал наличия разногласий между странами и назвал их несущественной. Сироджиддин Мухриддин заявил, что ведутся обсуждения существующих проблем.

Позднее обе страны назначили новых послов, а в начале июня глава таджикского МИДа посетил Тегеран. Пресс-служба МИД Таджикистана сообщила, что Душанбе и Тегеран договорились о невмешательстве во внутренние дела друг друга и обязались предотвращать деятельность партий и движений, которые признаны террористическими и экстремистскими, в том числе ПИВТ, и воздерживаться от любой формы поддержки их деятельности. Соответствующую договоренность закрепили в меморандуме, который подписали министры иностранных дел двух стран.

Позднее, из сообщения на сайте таджикского МИДа убрали пункт о готовности Ирана препятствовать деятельности на своей территории Партии исламского возрождения (ПИВТ). Можно предположить, что этого пункта на самом деле на подписанном меморандуме между главами МИД двух стран не было — Иран никогда не признавал наличие связей с руководством ПИВТ, другой вариант — в Душанбе на фоне разрядки отношений с Тегераном перестал фокусировать общее внимание на предполагаемых связях последней с таджикской исламской оппозицией.

Накануне, 15 июня Президент Ирана Хасан Роухани впервые за последние четыре года посетил Таджикистан с целью участия в саммите Совещания по взаимодействию и мерам доверия в Азии. В тоже время иранскому президенту была не менее важна встреча с таджикским президентом. Однако, о чем конкретно разговаривали главы двух государств так и не было опубликовано. Таджикский МИД ограничился общими словами о том, что встреча прошла продуктивна.

Несмотря на некоторый кризис в отношениях Таджикистана с Туркменистаном и Ираном их роль для экономического развития Таджикистана остается чрезвычайно важной. С Туркменистаном основной проблемой остается вопрос строительства железной дороги, на которую Ашхабад сделал внушительную ставку, но Душанбе за неимением средств и в целях оптимизации своих расходов приостановил свои обязательства. Пока проблема не найдет своего решения туркменские власти, вероятнее всего, будут использовать свои транзитные возможности в качестве инструмента давления на Душанбе. Для решения этого вопроса самую эффективную поддержку Таджикистану может оказать Иран, у которого есть аналогичный инструмент и влияние на Туркменистан — Ашхабад ведет торговлю с Индией и со странами Юго-Восточной Азии через иранские морские порты. В прошлом году, только за 8 месяцев Туркменистан отгрузил в Индию через иранские порты почти 230 тысяч тонн минеральных удобрений, а объем контейнерных перевозок по маршруту Иран-Туркменистан-Казахстан составил более 1 тысячу контейнеров. Учитывая заинтересованность Тегерана в загрузке нового порта «Чабахар» (выходит в Оманский залив), Таджикистан начал переговоры о его использовании. Иранский порт, скорее всего, будет использоваться в доставке нового оборудования для модернизации производственной линии Талко (Таджикская алюминиевая компания), и экспорта первичного алюминия в Китай (из-за ужесточения экологических требований там сокращается производство алюминия). После модернизации Талко, предполагаемый объем экспорта первичного алюминия в Китай может составить не менее 300 тысяч тонн в год. И здесь, Душанбе предлагая твердый контракт Тегерану, видимо, будет перекладывать решение проблемы транзита через Туркменистан на Иран.

Однако неизвестно насколько взаимоотношения Тегерана и Душанбе будут восстановлены. Известно, что Иран все это время не отвечал на выпады со стороны таджикского руководства, но вместе с тем, маловероятно, что в Тегеране откажутся от поддержки ПИВТ — главного инструмента мягкой силы Ирана в Таджикистане и регионе.

Известно, что у Ирана всегда были амбиции в регионе Центральной Азии и в частности в персоязычном Таджикистане. Однако и-за ограниченных возможностей и санкциооной политики США реализация этих амбиций откладывалась на более поздний срок, а ПИВТ считался инструментом, как минимум сохраняющий статус-КВО для Ирана. Вместе с тем, это вовсе не исключало сотрудничество Тегерана с официальным Душанбе, что говорит о не однополярном мышлении иранского истеблишмента в котором видят по-разному взаимоотношение с Таджикистаном.

В нынешней ситуации налаживания отношений с Туркменистаном вплотную зависит от того, насколько будет восстановлено доверие между Душанбе и Тегераном и от их способности идти на компромиссы.

Нур Саидов, политический обозреватель
Душанбе

• 72
• 76