Несет ли смена поколений модернизацию России

Андрей Колесников, Московский Центр Карнеги

Еще недавно молодежь была одной из самых конформистски настроенных возрастных групп. Все изменилось после 2018 года – граждане страны, которые в своей жизни не видели никого, кроме Путина, но при этом взрослели по преимуществу в современном, городском обществе с открытыми границами, интернетом и работающей рыночной экономикой, и ведут себя как модернизированный социальный слой.

Битва за симпатии и политическую поддержку молодежи станет в ближайшие годы основным содержанием противостояния государства и гражданского общества. Население России, а вместе с ним и российская власть стареют. Старшие поколения пока доминируют на выборах разных уровней, но основной груз по содержанию этих исправно голосующих за руководство страны возрастных групп в скором времени ляжет на плечи тех, кто сегодня относится к категории 18–24 года (сейчас на одного пенсионера приходится два россиянина в трудоспособном возрасте). А это новое поколение демонстрирует сильно отличающиеся от старших когорт представления о мире. Соответственно, в интересах власти индоктринировать их в свою пользу и вынудить жить по своим правилам.

Сделать это с учетом изменений настроений молодежи будет непросто: не исключено (хотя это только гипотеза), что сегодняшняя генерация 18–24 и в будущем сохранит свои юношеские представления о государстве и обществе. Это означает серьезное испытание для пока работоспособной авторитарной политической модели: запрос нового поколения на модернизацию в среднесрочной перспективе может изменить общественный ландшафт.

Два возраста, два мира?

Отношение к символу режима – Владимиру Путину – хороший тест для оценки политических взглядов. Половина респондентов (48%) февральского опроса Левада-центра хотели бы видеть Путина на посту президента России после 2024 года. Этот показатель не сильно изменился за последнее время, хотя надо понимать, что он радикальным образом просел после 2018 года и вернулся к докрымскому уровню.

Иная ситуация среди молодежи 18–24 лет: не желающих видеть Путина президентом после 2024 года – 57%, желающих – 31%. Разница между этой когортой и возрастной группой 55+ – колоссальная. Та же картина обнаруживается, когда речь заходит о других важных политических сюжетах. Вот несколько красноречивых примеров. Положительно относятся к протестам 38% респондентов из самой молодой когорты и всего 16% из группы 55+ (снова разница больше 20 п.п.). 36% молодых одобряют деятельность Навального, а в самой возрастной группе таких лишь 12%.

34% молодых респондентов видят в отравлении Навального попытку власти устранить политического оппонента, а среди представителей когорты 55 лет и старше таких 9%. 

В категории 18–24 больше респондентов посмотрели фильм о «дворце Путина» и в большей степени доверяют информации, изложенной в нем. Значение имеет и способ потребления информации: те, кто пользуется интернетом, социальными сетями (особенно телеграм-каналами) и ютьюбом, настроены гораздо менее консервативно, чем те, кто знакомится с информацией и мнениями с помощью телевидения.

Между активизмом и адаптацией

Меньше патерналистских настроений; больше толерантности к сексуальным меньшинствам; меньше терпимости к домашнему насилию; большая открытость миру; позитивное отношение к Западу; большая склонность к волонтерству и гражданской активности; повышенная готовность заниматься предпринимательской деятельностью – таковы обобщающие характеристики молодежи согласно недавнему исследованию Дениса Волкова, Степана Гончарова и Марии Снеговой.

Склонность молодых к гражданскому активизму, как показал факторный анализ, обусловлена прежде всего большей информированностью (доступом к более разнообразным источникам информации) и открытостью миру (знанием иностранных языков, путешествиями за границу, интересом к политике).

Еще недавно молодежь, особенно самая младшая когорта, была одной из самых конформистски настроенных возрастных групп. Все изменилось после 2018 года – граждане страны, которые в своей жизни не видели никого, кроме Путина, но при этом взрослели по преимуществу в современном, городском, в высокой степени модернизированном обществе с открытыми границами, интернетом и работающей рыночной экономикой, и ведут себя как модернизированный социальный слой.

Усугубить отчуждение молодых когорт от власти могут попытки регулирования интернета – это все равно что отравить среду привычного обитания. Вторгаясь в интернет привычными регулятивными способами и придумывая все новые запреты, авторитарные управленцы провоцируют высочайшую степень раздражения у тех, кто попросту живет в социальных сетях. И в этом смысле делают все, чтобы начать проигрывать ту самую битву за молодежь.

В результате постепенно появляется массовая категория людей, которым нужны изменения России в сторону модернизации и нормализации (если считать усугубляющийся авторитаризм отклонением от нормы). Речь даже не о либерализме и демократии, а об отказе от практик архаичного и авторитарного государственного управления.

Однако вывод о возможности масштабного поколенческого сдвига нужно делать с большой осторожностью. Предыдущий опыт показывает, что с возрастом взгляды большинства становятся все более консервативными. Конечно, есть предпосылки для того, чтобы этого не произошло. Но пока социология доказывает обратное.

Кроме того, представления о политике у молодых достаточно наивные, и возможности для индоктринации в свою пользу у властей сохраняются (хотя, например, официозное навязывание консервативных ценностей в школе может вызвать обратную реакцию – их отторжение). Молодежь не слишком активно голосует на выборах (и не может обеспечить на них своего численного перевеса), так что пока этот инструмент легитимации политического режима работает на действующую власть, а не против нее.

Лучшие рабочие места и карьерные траектории в условиях все большего огосударствления экономики – как раз в распоряжении государства. Конформизм и демонстративная лояльность в сегодняшней политической ситуации – важные факторы успешной карьеры в госсекторе и близких к государству компаниях.

В конце концов, те же росгвардейцы и омоновцы, которые жестоко задерживают протестующих, – это тоже молодежь, и совсем не малая ее часть. Как и жестко ориентированные на предсказуемую карьеру и высокие зарплаты юные технократы-лоялисты в неизменно синих костюмах и тонких галстуках. В конце концов, достижение современных потребительских стандартов важнее для части молодежи, чем политическая приверженность идеям демократии. 

Ценностный консенсус

Будущее – вопрос ценностного консенсуса. Что пересилит – романтика «Зарницы» и «Юнармии» или обаяние уличного протеста и стандарты свободного поведения в не слишком свободных обстоятельствах? Модернизационное поведение в городском образованном обществе естественным образом преобладает в быту. Но оно не всегда сопровождается кристаллизацией и закреплением модернизационных ценностей, среди которых есть права и свободы человека и гражданина.

Государство тянет молодых в архаику, пусть и оцифрованную по последнему слову техники, навязывает архаический культурный консенсус – в том числе с помощью поправок к Конституции, зафиксировавших консервативный ценностный каркас.

Но эти нормы навязываются против течения – вопреки долгосрочным модернизационным трендам, проявляющимся в культурной, социальной, демографической, политической сферах. Например, трудно навязывать в обществе, где давно изменились репродуктивные практики и расписание жизни, возвращение запрета (или ограничений) на аборты, мотивируя это «традициями».

Словом, поколенческий сдвиг сработает, если он будет сопровождаться ценностным разрывом новых генераций с архаичными и навязываемыми государством «традициями». Этот процесс может длиться долго, в том числе с эпизодами провалов существенной части молодежи в архаику и традиционализм, а может развиваться быстрее, чем мы думаем сегодня. Битва за молодые поколения и новый ценностный консенсус продолжается.

• 57
• 49