Чего хочет добиться Москва на саммите с Байденом

Дмитрий Тренин, Московский центр Карнеги

Российский лидер хотел бы понять, какие вопросы действительно беспокоят Байдена; в каких чувствительных областях разумнее не гоняться за неосуществимыми компромиссами, а проявить взаимную сдержанность; и как США намерены реагировать при различных вариантах развития событий.

Накануне президентского саммита с Джозефом Байденом в Женеве у Москвы нет иллюзий. Встреча не принесет ни перезагрузки, ни даже разрядки – собственно, к ним никто и не стремится. Не просматривается и перспектив большой сделки, на которую некоторые в России рассчитывали в начале президентства Дональда Трампа. Противостояние с Вашингтоном продолжится.

Сейчас, когда США консолидируют свое влияние в мире и снова тесно координируют свои действия с союзниками, бессмысленно ожидать от России односторонних уступок. Конечно, в принципе Москва открыта к некоему стратегическому компромиссу с Вашингтоном, но российское руководство прекрасно понимает, что и Байден, и американская политическая элита в этом, мягко говоря, не особенно заинтересованы.

Владимиру Путину нет нужды доказывать с помощью этого саммита, что он может разговаривать с американским лидером на равных. С точки зрения Кремля, статус России в мире определяется не личными встречами с американскими президентами, а ее способностью успешно сдерживать военную мощь США и противостоять разнообразным формам американского давления, в том числе санкционному.

Тем не менее, у Москвы есть несколько задач, которые она хотела бы решить на женевской встрече. Прежде всего – четко объяснить Вашингтону, где для России проходят красные линии. Это приглашение Украине присоединиться к НАТО; развертывание американских баз и войск – особенно ракет средней и меньшей дальности – на Украине; потакание попыткам Киева силой вернуть себе Донбасс и Крым; попытки оторвать Белоруссию от России и так далее.

Кроме того, Путин готов обсудить с Байденом формат диалога по вопросам стратегической стабильности, который может перерасти в переговоры по новому российско-американскому соглашению по контролю над вооружениями. Также было бы разумно снять взаимные ограничения с дипломатических представительств в обеих странах и вернуть российскую дипломатическую собственность, изъятую Вашингтоном. Москва приветствовала бы и начало диалога по вопросам кибербезопасности, хотя понятно, что никто не собирается извиняться за вмешательство в выборы, в котором США обвиняют Россию.

Разумеется, в Кремле не хотели бы, чтобы встреча с американским руководством превратилась в обмен обвинениями. Путину не нужно доказывать российской аудитории, что он умеет отстаивать свою позицию и не будет пасовать перед Байденом. Конечно, критические замечания американцев будут выслушаны, но никакого обсуждения российской внутренней политики за этим не последует.

Скорее, российский лидер хотел бы понять, какие вопросы действительно беспокоят Байдена; в каких чувствительных областях разумнее не гоняться за неосуществимыми компромиссами, а проявить взаимную сдержанность; и как США намерены реагировать при различных вариантах развития событий. Разговор пойдет исключительно о международных вопросах – и двусторонних, и общемировых.

Значение встречи Путина и Байдена не стоит переоценивать. Москва к ней не стремилась, а когда Вашингтон предложил ее сам, то приглашение было принято не сразу. В Кремле не считают этот саммит чем-то вроде награды от американцев – наоборот, там считают нормальным и естественным то, что лидер одной великой ядерной державы ведет дела с другой на президентском уровне. Недавние заявления Путина касаются не столько того, что Россия может сделать совместно с США, сколько того, на что она способна самостоятельно, в том числе и против воли Вашингтона.

Тем не менее, несмотря на все ограничения, встреча в Женеве может принести пользу обеим сторонам. Конфронтация между Россией и США продолжится, но есть надежда, что она примет более упорядоченные формы. Что касается будущего российско-американских отношений, то тут встречи на высшем уровне мало что решают – куда больше будет зависеть непосредственно от того, как будет развиваться противостояние двух стран. Главное, чтобы оно не выходило из-под контроля.

• 58
• 54